не покидал Сариного лица, а румянец – её щёк. Служанки перешёптывались, с удивлением поглядывая на неё, а в голубых глазках мисс Амелии застыло полнейшее недоумение. Она не могла взять в толк, как можно иметь такой весёлый и вызывающий вид, когда на тебя сердится сама мисс Минчин. Впрочем, это так похоже на Сару! Она всегда была на удивление упрямой. Верно, она решила не признавать высочайшей немилости.
Обдумывая всё, что произошло в ту ночь, Сара решила, если удастся, держать чудо в тайне. Конечно, если мисс Минчин снова поднимется на чердак, всё будет раскрыто. Впрочем, в течение какого-то времени это им не грозит, если только у мисс Минчин не возникнет подозрений. За Эрменгардой и Лотти будут по вечерам так строго следить, что они не осмелятся снова покинуть свои спальни. Эрменгарде можно довериться – она не выдаст. Если же на чердак придёт Лотти, нужно будет просить её сохранить тайну. Возможно, Волшебство придёт им и здесь на помощь.
«Но что бы ни случилось, – говорила себе Сара, – что бы ни случилось, теперь я знаю, что где-то есть человек небесной доброты и он мне друг. Да, он мой друг! Если я никогда не узнаю, кто он… если никогда не смогу даже поблагодарить его… всё равно, я никогда не буду такой одинокой, как прежде. Да, это волшебная доброта!»
В этот день погода выдалась, если только это возможно, ещё хуже, чем накануне, – на улице было ещё холоднее, дождь лил ещё сильнее, а грязь ещё больше развезло. Сару снова посылали из дома с бесконечными поручениями; кухарка совсем разбушевалась и, зная, что Сара в немилости, бранила её пуще прежнего. Но какое всё это имеет значение, если у тебя есть волшебный друг? Ночной ужин придал Саре сил; она надеялась хорошо выспаться в тёплой постели; и хотя к вечеру она, как и следовало ожидать, проголодалась, она помнила, что к следующему утру срок её наказания истечёт и она сможет позавтракать. Было уже поздно, когда ей разрешили уйти к себе. Мисс Минчин распорядилась, чтобы она занималась в классной до десяти часов вечера, но она увлеклась и засиделась над книгами.
Поднявшись по лестнице, Сара остановилась перед дверью на чердак; признаться, сердце громко стучало у неё в груди.
– Конечно, там, может статься, ничего уже нет, – прошептала она, бодрясь. – Возможно, всё это было мне послано лишь на одну ночь – на ту ужасную ночь! Но всё это было мне послано – у меня это было! Это был не сон!
Она распахнула дверь. Переступив порог, она тихо охнула и, притворив дверь, прислонилась к ней, оглядывая комнату.
Словно волшебная рука прошлась по скромному жилью Сары. Сегодня это было ещё заметнее, чем вчера. Огонь в камине горел ещё веселее. В комнате появилось столько новых вещей, что она теперь выглядела совершенно иной. Не будь Сара готова ко всему, она бы долго ещё тёрла себе глаза. На низеньком столике снова стоял ужин – на этот раз была ещё одна чашка и тарелка для Бекки. Треснувшую доску над камином застилал кусок яркой, диковинно расшитой парчи, а на нём стояли вазы и украшения. Роскошные ткани скрывали всё старое и уродливое. На стенах висели разноцветные вееры и яркие драпировки; их прикрепили тонкими острыми гвоздиками. По ковру были раскиданы большие мягкие подушки. Сундук был накрыт ковром, а на нём тоже лежали подушки, так что он превратился в диван.
Сара тихо отошла от двери, а потом опустилась на стул и смотрела, смотрела во все глаза.
– Всё точно в волшебной сказке, – проговорила она. – Точь-в-точь! У меня такое чувство, что, пожелай я хоть бриллианты или мешки золота, всё тотчас и явится! И это было бы не так удивительно, как то, что тут произошло. Неужели это мой чердак? А я та самая промокшая, продрогшая, оборванная Сара? Бывало, я всякое себе представляла, мечтала о феях! Мне всегда хотелось, чтобы волшебная сказка сбылась! А теперь я живу в волшебной сказке и всё, что захочу, могу наколдовать!
Она поднялась и постучала в стену, и узница из соседней камеры тотчас явилась.
Войдя к Саре, Бекки чуть не упала от изумления и в первые минуты не могла произнести ни слова.
– Ах, батюшки! – проговорила она наконец, задыхаясь, совсем как накануне в судомойне. – Ах, батюшки, мисс!
– Видишь? – сказала Сара.
В ту ночь Бекки сидела перед камином на подушке и пила чай из собственной чашки.
Когда Сара стала ложиться, она обнаружила на своей кровати новый матрас и большие пуховые подушки. Старый же её матрас и подушку перенесли к Бекки; теперь она могла спать в неслыханной роскоши!
– Откуда всё это появляется? – не выдержала Бекки. – Кто это делает, мисс?
– Не будем даже спрашивать, – отвечала Сара. – Я не хочу знать – только вот бы сказать этому человеку: «Спасибо!» А тайна делает его дары ещё прекраснее!
С этого времени жизнь с каждым днём становилась всё удивительнее. Волшебная сказка продолжалась. Едва ли не каждый вечер в комнате Сары появлялась какая-нибудь удобная или красивая вещь, пока наконец её чердак не превратился в чудесную уютную комнатку, полную всяких диковинок. Обшарпанные стены постепенно исчезли под драпировками и картинами; на полочке, прибитой к стене, выстроились книги; повсюду стояла удобная складная мебель; вещей всё прибавлялось, пока наконец больше уже нечего было и желать. Спускаясь по утрам вниз, Сара оставляла на столе блюда от ужина; когда же вечером она возвращалась, их уже не было, а на столе ждал свежий ужин. Мисс Минчин обращалась с Сарой с прежней суровостью; мисс Амелия брюзжала, как всегда, а служанки по-прежнему придирались и бранились. В любую погоду её посылали на улицу, заставляли делать то одно, то другое по дому и едва позволяли перекинуться словом с Эрменгардой и Лотти. Лавиния издевалась над её обносившимся платьем, а другие воспитанницы с любопытством поглядывали на неё, когда она появлялась в классной. Но какое это имело значение, если Сара жила в дивной таинственной сказке? Это было гораздо увлекательнее и романтичнее всех её прежних фантазий, которые помогали ей утешиться и спастись от отчаяния. Теперь, когда её бранили, она еле сдерживалась, чтобы не улыбнуться.
«Если бы они знали! – повторяла она про себя. – Если бы только знали!»
Новое положение придавало Саре силы: ведь теперь по вечерам её ждало что-то приятное. Возвращаясь домой после долгой ходьбы по грязным улицам, голодная и усталая, она знала, что, поднявшись по лестнице к себе в комнату, найдёт там огонь
