А потом на основе этих данных нужно анализировать, кто может быть преступником – мужчина или женщина, какого роста, в какую одежду человек одет… Вдруг у него есть какие-то отличительные приметы – например, он хромает на какую-то ногу, или на лице шрам, или родинка, или еще что-то… Все эти с первого взгляда мелочи оказываются очень важными, потому что благодаря деталям вырисовывается общая картина преступления и внешний вид преступника.
В общем, работа следователя очень интересная! И сейчас я почувствовала, что могу попытаться расследовать дело о воре. А на роль вора больше всего подходил именно сынок воспитательницы, потому что совпало все. Во-первых, Коля говорил, что в поезде его деньги были целы. Значит, пропали они во время похода. Во-вторых, ровно такую же сумму, как была похищена, я видела в руках Кирилла. Если их украл он, то когда мог это сделать? Ответ на это предельно простой – очень удобный момент был во время суматохи, когда все участники группы обследовали выпотрошенные рюкзаки с едой. Он мог незаметно пробраться в палатку Коли и там совершить эту кражу. Ну а потом он вызвался посторожить ночью рюкзаки и сделал это тоже неслучайно – чтобы выглядеть героем и отвести от себя подозрения.
По-моему, все совпадает.
Я смотрела на Кирилла и не могла поверить своим глазам. Он – вор!
Хорошо. С этим все ясно. Но возникает следующий вопрос: что делать дальше?
«Как – что? – удивилась я. – Нужно вывести вора на чистую воду. Если Кирилл украл деньги, то нужно всем об этом рассказать».
После того как я поняла, что Кирилл является вором, он стал мне противен еще больше.
Я помню его самодовольное лицо, помню его безнаказанность, помню его вседозволенность… Он отрезал волосы детдомовской девчонке и знал, что ему за это ничего не будет. Потому что его мама – воспитатель! А за нас, детдомовских, некому заступаться!
А теперь еще оказывается, что он не просто наглец, но еще и вор!
Но больше всего меня удивляет другое. Почему он украл деньги? Ему что, своих не хватает? Судя по тому, как хорошо он одет, как модно пострижен, да и по тому, что у его семьи есть средства на путевку в горы, в деньгах он не нуждается. Так почему он тогда украл?
Меня подмывало объявить людям правду. Я страшно гордилась собой – надо же, как быстро я провела расследование!
Я решила не откладывать это дело и захотела прилюдно раскрыть преступление прямо сейчас.
Я влезла на бревно, чтобы быть более заметной, и похлопала в ладоши:
– Группа! Попрошу минуточку внимания!
– Ну что еще? – послышалось вдалеке. – Снова кого-то ограбили?
– Нет, не ограбили! – громко сказала я. – А как раз наоборот! Я знаю, кто украл деньги!
Вокруг меня быстро собралась группа.
Я стояла на бревне, как на высоком пьедестале почета, и смотрела на Кирилла. Он с интересом глядел на меня. Почему-то на его лице я не увидела и тени страха.
«Надо же, ни один мускул не дрогнул, – удивилась я. – Как хорошо маскируется. Тоже мне, Сонька Золотая Ручка!»
– Валя! Откуда ты знаешь, кто украл? – спросил Роман Семенович.
– Я провела небольшое расследование, – туманно ответила я. – У меня папа участковый, и я много чего знаю…
– А, ну да, я помню, тебя провожал мужчина в форме полицейского, – вспомнила Жанна.
– Это мой папа.
Все смотрели на меня. Вокруг царила тишина.
– Ну не тяни! – попросила Жанна.
– Коля, ты говоришь, у тебя пропали две тысячи? – спросила я, посмотрев с «постамента» на Колю.
– Да, две! – подтвердил «потерпевший».
– Вчера ночью, когда была вся эта суматоха с дикарем, я увидела одного человека из нашей группы, который прятал себе в карман две тысячи! – начала я обстоятельно рассказывать, обращаясь в основном к Коле. – Сначала я как-то не придала этому значения, но теперь, когда ты обнаружил у себя пропажу именно этой суммы, мне все стало ясно. Пока мы все толпились у костра и обсуждали, что нас обворовал дикарь, этот человек под шумок залез к тебе в рюкзак и украл деньги.
– Слушай, Агата Кристи, ты можешь покороче? – прервала меня Жанна. – Кто вор?
Я указала взглядом на Кирилла и сказала:
– Он.
– Кирилл?! – изумились все.
– Как ты мог?
– А прикидывался хорошим! Взялся рюкзак с едой сторожить! Наверное, хочешь быть поближе к чужому имуществу?
– Позор! Уходи из нашей группы!
Поднялся такой шум, что у меня чуть не заложило уши.
Сынок воспитательницы стоял, страшно растерянный, он побледнел и смутился. Против него шла разъяренная толпа.
– Хватит! Замолчите! – не выдержал Кирилл. Все немного притихли. После этого он гневно посмотрел на меня: – Ракитина! Что ты несешь?! Ты с ума сошла?!
– Ниоткуда я не сходила! – ответила я. – Я вчера сама все видела. И ты тоже видел, что я тебя видела. Мы пересеклись взглядами. Или скажешь, что этого не было? Я стала свидетелем! Свидетелем! – убежденно доказывала я.
– Никаким свидетелем ты не стала! – выкрикнул Кирилл. – Да, я вчера пересчитывал деньги. Но это не значит, что это деньги Коли!
– Да конечно, не значит! Значит! – Я упорно стояла на своем и смотрела на всех с высоты бревна. – У него пропали две тысячи! А у тебя в руках было столько же! Ты их положил в правый карман вот этих самых спортивных штанов! – указала я на его черные штаны.
– Я вчера подбирал с земли консервные банки, и деньги просто выпали у меня из кармана, потому что он не был застегнут! Я поднял деньги и положил обратно в карман!
– Ага, придумай какую-нибудь более правдоподобную версию, – усмехнулась я.
– А ну, доставай деньги! – грозно сказал Коля, медленно приближаясь к Кириллу.
– Почему я должен что-то доставать, если я ни в чем не виноват?
– Если отпираешься, значит, Валя права! – произнесла Люба.
– Я не отпираюсь, а защищаюсь! – отчаянно воскликнул Кирилл. – Это разные вещи!
– Доставай! – повторил Коля.
Кирилл подумал несколько секунд, а потом неожиданно спокойно проговорил:
– Хорошо. Мне скрывать нечего. Потому что я знаю, что это мои деньги.
С этими словами он раскрыл застежку на кармане, запустил внутрь руку и достал те самые две купюры по тысяче рублей, которые я вчера видела.
Все ахнули.
Я не смогла сдержать довольной улыбки.
– Ну, я же сказала, – с удовольствием произнесла я. – Это именно те деньги, которые я вчера видела! А еще говорит, что ничего не воровал!
Но в следующую секунду случилось то, чего я никак не ожидала.
– Подожди… Но это не мои деньги, – растерянно глядя на купюры в руках Кирилла, сказал Коля. – У меня пропали три купюры по пятьсот рублей и пять по сто. А тут две по тысяче…
Несколько секунд я не могла до конца осознать смысла его слов. Но когда до меня этот смысл дошел, от стыда мне сквозь землю захотелось провалиться.
А еще на бревно залезла, чтобы меня получше было видно! Вот позорище!
Пристально и без единой эмоции на лице глядя на меня, Кирилл положил деньги обратно в карман.
– Нет, это точно не мои, – повторил Коля.
– Как – не твои? – в недоумении спросила я. – Ты что-то путаешь! Это твои!
– Сама ты путаешь! Я же сказал – это не мои! – твердо повторил Коля. И, смущаясь, посмотрел на Кирилла: – Прости, братан…
– Ничего, все хорошо, – с невозмутимым выражением лица ответил Кирилл, и они пожали друг другу руки.
Даже не представляю, каких усилий ему стоило сдерживать свои эмоции. Я бы на его месте уже давно разрыдалась.
У меня пересохло в горле от осознания того, ЧТО я натворила.
– Валя, ты поступила неправильно, – печально сказал Роман Семенович. – Нельзя обвинять людей прилюдно, а тем более тогда, когда ошибаешься. Подошла бы к Кириллу и разобрались наедине.
Группа стала расходиться. Все укоризненно на меня смотрели.
Я стояла на бревне и щеки пылали от стыда.
Кирилл разочарованно поглядел мне в глаза, а потом с задумчивым видом стал спускаться со склона.
Я была потрясена. Не знала, что мне теперь делать.
Больше всего хотелось отмотать время на десять минут назад и не совершать того, что я совершила.
Но время назад не отмотаешь. И мой поступок никак не стереть.
«Что же я натворила!.. – с ужасом подумала я. – Совершила преступление, ведь клевета – это уголовно наказуемое деяние…»
Глава 8 Новые подозреваемые
Через пару часов мы собрали наш лагерь: свернули спальные мешки, палатки, убрали за собой мусор и двинулись по тропинке вверх.
Я шла в конце группы. Я чувствовала себя самым настоящим ничтожеством, и мне не хотелось попадаться никому на глаза. Все знали, как я оплошала. Все знали, что я прилюдно оклеветала человека.
Я была словно в тумане. Мне хотелось себя растоптать!
– Ой, не комплексуй, – подойдя ко мне, подбодрила Зина и вернулась в колонну.
Но от ее поддержки легче не стало, потому что я была по-настоящему неправа.
«Что же я натворила! – ругала я себя, поднимаясь в гору. – Что же я наделала!»
В течение нескольких лет я терпеть не могла Кирилла, а сейчас испытывала перед ним невероятное чувство вины. Мне было стыдно смотреть ему в глаза. Поэтому я смотрела в землю, чтобы случайно не столкнуться взглядами.
