class="p1">– Так, ну хорошо.
Он собрался было задать ещё вопрос, но Лили его опередила.
– Мне хотелось повидаться с вами. Узнать, всё ли в порядке. И про Малыша.
Отец широко раскрыл глаза.
– Ах да. Хочешь познакомиться с сестрой? – спросил он.
– С сестрой? У меня есть сестра?
От противоречивых чувств сжало желудок.
– Да. Она прелесть, Лили, ты не поверишь. Прямо как ты.
«Я не прелесть, – подумала Лили. – Я сломанная».
Но вслух она этого не сказала.
– У неё уже есть имя? – спросила она.
– Пока нет. Мама хотела перестраховаться. А потом вместе выбрать.
Он пошёл к двойным дверям.
– А почему… скажи… Почему вам пришлось приехать сюда? В эту большую больницу?
Он открыл двери.
– У неё было что-то с дыханием. У малышки. Врачи хотели подержать её здесь, проверить. Подозревали какой-то там синдром новорождённых. – Нет, на самом деле папа не говорил «какой-то там», но так Лили послышалось. – Или стрептококковую инфекцию. – Он нахмурился. – Мы до сих пор не знаем, но сейчас ей лучше.
– Ой, – сказала Лили.
Внутри у неё будто что-то оборвалось.
Они вошли в просторную палату с высокими окнами от пола до потолка, за которыми чернела ночь. В углу был сестринский пост. Вдоль каждой стены стояли пластиковые боксы на ножках, а в них лежали младенцы. От боксов к машинам тянулись провода и трубки. Машины с шумом качали воздух, мерно двигались вверх и вниз, пищали и мигали лампочками.
Машины говорили сигналами – язык, понятный Лили.
Они прошли мимо женщины, кормившей грудью крошечного ребёнка, в его ручонке виднелась игла от капельницы, а дальше, в углу у окна сидела мама со свёртком в руках.
От свёртка шёл провод и более широкая трубка.
Мама держала ребёнка, завёрнутого в пелёнки и розовое больничное одеяльце. Отсюда Лили не могла его хорошо разглядеть. Она на мгновение застыла на месте. Застеснялась. Хотя всё это было немного странно – ребёнок был крохотный и беспомощный.
Мама протянула руку.
– Иди сюда, Лили.
Лили подошла поближе и увидела идеальное личико спящего ребёнка с крошечным носиком, розовым бутончиком губ и длинными ресницами.
– Ах! – сказала она. – Какая красавица!
Мама сонно смотрела на неё. Кожа вокруг глаз натянулась от напряжения.
– Привет, Лили. Это твоя сестрёнка. Да. Хорошенькая, правда?
Мама, видимо, так сильно устала, что даже не спросила, что здесь делает Лили.
За спиной Лили послышался шорох, и, обернувшись, она увидела, что к ним идёт медсестра, улыбающаяся, седая женщина с короткой стрижкой. В руках она держала планшет с зажимом.
– А ты, наверное, старшенькая!
Она взглянула на записи.
– Ну что же, – обратилась она к матери, – рентген грудной клетки показал, что всё чисто. Теперь ждём анализы крови, чтобы подтвердить, что количество лейкоцитов снизилось. Но…
Она наклонилась и посмотрела на данные машины, к которой вели провода и трубки от малышки.
– Основные показатели и частота пульса в норме. В общем, всё хорошо. Родители, можете пойти попить кофе, если…
Она повернулась к Лили.
– Лили.
– Если Лили захочет подержать малышку.
Мама с папой повернулись к Лили.
– Ой, – сказала она, и её сердце затрепетало, словно зверёк в клетке, – да. Конечно. Подержу.
Она осторожно поставила сумку под мамин стул, пытаясь сложить ручки, чтобы никто не заглянул вовнутрь. Кто-то вроде тихонько пискнул, но, может, показалось.
Мама встала. На ней был длинный синий больничный халат и домашние мохнатые тапочки.
– Чашечка кофе не помешает, – заметила она.
– В фойе внизу есть кафе «Нерон», – сообщила сестра.
– О, это место нам хорошо знакомо, – улыбаясь, сообщил отец. – Старшая там как-то пряталась.
– Не поняла.
– Это длинная история, – махнул рукой он.
Мама усадила Лили на стул, а потом вместе с медсестрой вручила малышку, устроив её у Лили на коленях, так, чтобы не касаться провода и чтобы ребёнок не проснулся.
– Вот и хорошо, – сказал отец. – Мы мигом.
– А я… с ней одна останусь? – испугалась Лили.
– Мы здесь, милая, – успокоила её медсестра. – Нас тут больше, чем детей.
– Ладно, – согласилась Лили.
Ей многое хотелось сказать, но все так устали, что, наверное, разумнее было отложить разговор на потом, язык ворочался с трудом.
Она крепко и нежно держала ребёнка. Малышка казалась очень тяжёлой и в то же время легче воздуха. Вот-вот упорхнёт через окно, хоть и закрытое.
Лили разглядывала крохотное личико, поднимающуюся и опускающуюся грудь, ресницы, губы и щёки. Ей хотелось смахнуть слёзы со своих щёк, но она не могла поднять руки.
Она полюбила сестрёнку внезапно и мучительно. Даже не верилось, что боль бывает доброй. Так страдает земля, выпуская цветок, или раскрывающийся бутон, показывая нежные лепестки.
«Привет», – сказала она.
Мама с папой ушли. Медсестра вежливо исчезла. Наверное, у неё был опыт: она немного попятилась, а вскоре уже сидела за своим столом.
Лили долго-долго смотрела на личико сестрёнки. Она много раз слышала, как в фильмах люди говорят, что они сделают всё для кого-то, но до сих пор не понимала, что это значит.
Эти реснички. Носик. Нежная кожа. У неё не хватало слов выразить это чувство, но они напоминали ей о крохотных цветках на деревьях весной, облаках, свете на тонкой кожице листа, о падающих снежинках, о неустанном дыхании моря.
Потом подняла голову – все младенцы исчезли вместе с прозрачными пластиковыми боксами с проводами, машинами, с медсестрой и сестринским постом, остались лишь пустые стены, без плакатов, она была в пустой белой комнате. Окна тоже исчезли. Со всех сторон одни пустые стены. И ни одного звука, сигналы прекратились.
Лили видела лишь дверь, через которую вошла. Комната превратилась в собачью переноску, только огромную – даже стены не смыкались с полом под прямым углом, а изгибались, как пластиковая коробка, в которую её запихивали там, в подвале.
Лили встала, держа на руках малышку. Машины и провода исчезли вместе со всем остальным. Перед ней стояла каталка на колёсах, маленькая копия кровати, которую она видела в коридоре. Она осторожно положила на неё малышку. Ребёнок не проснулся.
Лили подошла к двери и подёргала за ручку. Заперто. Она видела два запора: сами язычки и пазы, куда они входят, но не понимала, как их открыть, а ручка не поворачивалась.
Почти всю ночь её не пускали в дверь снаружи, а теперь заперли внутри.
За спиной послышался шорох, и Лили обернулась.
В белой пластиковой комнате был только один предмет – оранжевый пакет, теперь лежавший на боку.
– Говорил же, что мы ещё нужны, – буркнул Ворон.
Он взлетел и сел ей на плечо.
