вечно и почти нисколько, и все они чувствовали тепло её рук.
Она обнимала их долго-долго, или так ей казалось. Потом отпустила. И встала с сестрёнкой на руках.
– Мне кажется, что ты очень хорошенькая, – заговорила Кротиха. – Я чувствую твоё сердце. Доброту. Они согревают меня, как полный живот червяков.
– Спасибо, – поблагодарила Лили.
– Вытри слёзы, – велел Ворон. – Тебе ещё с людьми разговаривать. О важном.
Лили знала. Она сначала извинится перед родителями за то, что наговорила раньше, когда уходила из дома.
– А что будет с вами? – спросила она Ворона и других.
– Обойдёмся без разговоров, – мягко сказал он. – Но всегда будем рядом. Так что, увидимся. Только не плачь.
– Ой, опять плачет? – спросила Кротиха. – Не надо. Не плачь!
– Всё в порядке, Кротиха, – ответила Лили, вспоминая, как Ворон накакал ей на голову – казалось, это было в другой жизни. – Если что, вытру слёзы твоей шубкой.
– Это для меня большая честь, – ответила Кротиха.
И Лили снова заплакала.
– Я пошутила, – всхлипывая, сказала она. – Я держу малышку.
– Да, точно, – добавил Ворон.
Лили сделала глубокий вдох, воображая, что воздух – это сила, и он поддержит её, как гелий воздушный шар, она пройдёт в дверь, пролетит через неё.
– Мы в тебя верим и очень уважаем, вс-сегда, – добавил Уж.
– Спасибо.
– А теперь иди, – велел Ворон. – Вопросы оставим для людей, а знать, когда прийти и уйти? Это мы умеем.
– Я буду скучать, – вздохнула Лили.
– Знаем.
– Ищи меня в небе, – сообщил Ворон.
– А меня в земле, – вступила Кротиха. – Хотя лучше не надо. А то обрушишь туннели.
– А меня под шкафом, – пискнул Мышонок. – Только маме не говори, если увидишь. Сразу мышеловку купит.
– Можеш-шь меня ис-скать, если хочеш-шь, – прошипел Уж. – Но я мас-скируюсь.
Лили улыбнулась.
– Я буду вас помнить.
– А мы тебя, – хором сказали они. – Прими наше благословение.
Последние слова прозвучали странно официально, почти как заклинание, они прозвенели в комнате, будто удар колокола, потом голоса стихли, колебания воздуха прекратились.
Лили широко открыла дверь, комнату залило светом, стирая всё, кроме её силуэта с малышкой на руках, и вошла.
Совершенно сбитая с толку Лили моргнула, возвращая к жизни маленькую палату, где большую часть занимала электрическая складная кровать. В углу был телевизор на поворачивающейся раме, соединённый длинным проводом с пультом дистанционного управления. На стуле, видимо, не очень удобном, сидел отец, а на кровати – мать в больничном халате.
А у окна – высокого, до потолка, из которого виднелся город с домами, машинами и деревьями на горизонте, – стояла врач. Лили отличала их по белым халатам и стетоскопам на шее. Похоже, доктора носили их нарочно, чтобы их не путали с медсёстрами, и почти никогда ими не пользовались.
– …количество лейкоцитов в норме, – говорила врач.
И, повернувшись к Лили, сначала слегка нахмурилась, потом улыбнулась.
– Здравствуй.
– Здравствуйте, – ответила Лили.
Вот, значит, как действует магия зверей. Люди видят нечто странное – входящую в палату девчонку, которой здесь быть не должно, и потом… как бы не замечают.
Симпатичная докторша: нос веснушчатый, очки сдвинуты на кудрявые волосы.
– Короче. Никаких признаков инфекции, – сообщила она родителям. – Ребёнок маленький, но крепкий.
Лили вспомнила о Мышонке и сглотнула.
– Я считаю, вас можно спокойно выписать, – продолжила врач. – Слух и всё такое проверили? Пяточный тест?
– Да, – подтвердил отец.
– Замечательно. А имя выбрали? Зарегистрировать можно прямо в больнице.
Отец посмотрел на мать и на Лили.
– Пока не придумали, – глядя на Лили, сказала мать. – Обсудим вместе.
Врач кивнула. Она постучала по планшету.
– Есть результаты других анализов.
И посмотрела на Лили.
– Она будет превосходным донором. Малышка. Как вы помните, у нас был шанс только в двадцать процентов. Так что это очень важно.
К удивлению Лили, отец заплакал. Внезапно. Просто так. Потом встал и подошёл к Лили и малышке.
– Неужели? – произнёс он.
– Сто процентов, – заверила врач.
Отец обнял Лили.
– Давай подержу малышку, – предложил он. – Небось устала.
– Нет, всё в порядке, – сказала Лили, и это была чистая правда.
Врач им улыбалась, и мама Лили тоже заплакала.
– Что это? – спросила Лили.
– Ну, – ответила мама. – Знаешь… знаешь, малышка может спасти твою жизнь. Вот только чуть подрастёт.
– Но всё равно придётся побороться, – заметила врач.
– О, Лили – борец, правда ведь? – ответил отец.
«Да, – подумала Лили. – Правда».
Лили смотрела на малышку, и та открыла глаза, большие, тёмно-голубые, опушённые длинными ресницами, – словно огромные озёра. Вечные озёра.
– Только… – сообщила Лили, размышляя о запертой комнате с пластинкой-замком, где её веса оказалось мало. – Только, – повторила она. – Кажется, уже спасла. Мою жизнь, вот так.
В окно пробивался свет. Солнце в это время года висело низко, на горизонте, далеко внизу клубилась дымка – дымка провидения.
Забирать их приехала бабушка, потому что папиной машины здесь не было. Когда их выписали, начинало темнеть, и Лили не верилось, что день как-то неожиданно прошёл, будто монетка закатилась за диван.
Они встречались с разными медсёстрами, заполняли бланки, получили пакеты с книгами и пелёнками и памперсами. Папе пришлось пойти купить детское сиденье в машину, потому что об этом они не подумали, а старое, оставшееся от Лили, мама отнесла в подвал, потому что прочитала о том, как поролон со временем теряет упругость. Но наконец они были готовы к отъезду.
– Четырнадцать фунтов за час парковки! – возмутилась бабушка, вставляя карту, чтобы открыть шлагбаум на выезде.
– На самом деле два часа, – буркнул отец. – Пока пальтишко и шапочку надевали.
– Всё равно, – не согласилась бабушка.
Потом взглянула на малышку, и Лили в зеркале заднего вида показалось, что она улыбается.
– А когда же вы дадите маленькому человечку имя?
На заднем сиденье мама сжала руку Лили.
– Мы никуда не торопимся, – сообщила она. – Обсуждаем вместе.
Бабушка хмыкнула.
– Настолько, что сегодня утром я обнаружила пустую постель! Слыханное ли дело? Маленькая девочка раскатывает по окрестностям на велосипеде.
Про такси ей не рассказали. Папа посчитал, что бабулю хватит удар, и не важно, что таксистом была женщина.
– Это мы тоже обсудим, мама, – пообещала мать Лили.
– Не сомневаюсь, – фыркнула бабушка. – К счастью, она добралась до вас в целости и сохранности.
Они миновали улицы с городским освещением и выехали на природу, где свет изменился. Лили ощущала весну, её яркую белизну, туман на горизонте, дерзко торчащий на фоне неба кустарник.
На клумбах перед домом раскинулось сиреневое море распустившихся крокусов.
