волшебном краю, продолжить изучать колдовскую науку? — Значит, об этой травке Кощею сказать надобно?
— Да ты не тушуйся — прямо проси. Он только порадуется. Говорит, мол, глупые вы бабы — даже поговорить не с кем. Отрада Гордеевна могла бы хорошей собеседницей стать, да не захотела — всякий раз, когда Кощей её навещает, молчит. Может там по делу фыркнуть, ежели что не так, а поболтать о задушевном — ни-ни.
Ага, значит, Кощею не хватало дружеских бесед. Это Василиса тоже запомнила — пригодится.
— Скажи, Анисья, а что ещё нужно знать, когда с Кощеем разговариваешь? Ну, чтобы не ляпнуть лишнего и почём зря в немилость не угодить. А то не хотелось бы… — она совсем незаметно кивнула в сторону башни, но Анисья всё поняла.
— Дык, — она начала загибать пальцы. — Привечать мужа, не перечить ему, сбежать не пытаться, на змеек-кощеек не наступать, огнепёсок не дразнить, с другими жёнами в мире жить — не ссориться, не драться. Тут, на самом деле, не так уж и плохо, лет через пять привыкаешь.
— А сколько ты здесь?
— Да уж, почитай, скоро дюжина вёсен будет, как Кощей меня из родного дома забрал.
— Дюжина? — Василиса воззрилась на неё с недоверием. — Сколько же тебе тогда годков было?
— Я уж и не упомню-то, — беспечно отмахнулась Анисья. — Ты не смотри, что молодо выгляжу. Яблоко мне Кощей подарил. Молодильное. Не старею я теперь, как будто настоящая навья баба. Ну или дивья — меж ними, признаться, особой разницы-то и нет. На рожу не схожи, а внутре — одно и то же.
На этот раз Василиса улыбнулась её шутке совершенно искренне.
— Ух, Анися, как я тебе завидую! Хотела бы я тоже не стареть и не умирать!
— Дык это, Васён, дело наживное. Будешь хорошо себя вести — сама вскоре яблочко получишь в награду, и сестрице твоей вечная молодость перепадёт. Вы Кощею уж очень нравитесь. Прежде не бывало такого, чтобы он сразу двух невест из одного дома приволок.
Анисья хотела добавить что-то ещё, но тут зеркальные двери распахнулись, ударил незримый колокол, и в покои вошла мрачная… ну, наверное, злыдница. Хотя, может, и упырица — кто их разберёт? Лицом синюшная, глаза навыкате, когти длиннющие, вся кожа в пятнах, в ушах — волосня, на носу бородавки, и зубы острые. Ну чисто баба Яга из сказок, да только не старуха, а молодуха.
— Князь Кощей велел невестам поскорейше к пиру одеваться. Сегодня вечером свадьба! — её голос был похож на скрип несмазанных дверных петель, аж мороз пробирал.
— Вот, я же говорила! — Анисья всплеснула руками. — А мне, между прочим, цельный месяц ждать пришлось, пока обо мне вспомнили.
— Ох… уже? — из рук Василисы выпала чашка (к счастью, не разбилась).
По правде говоря, она предпочла бы, чтобы Кощей о ней и вовсе не вспоминал. Но как тогда узнаешь, где его смерть запрятана? Нет, тут уж придётся прикинуться верной женой, стать приятной собеседницей, улыбаться и сиять, а не по углам прятаться. И хоть больше всего сейчас ей хотелось забиться за портьеру и кричать от ужаса, она встала, расправила плечи и требовательно топнула ногой:
— Ну, и чего стоишь, дура зубастая? Кто меня наряжать будет?!
Глава восьмая. Кощеева свадьба
Анисья была права — сама Василиса ни за что бы не разобралась с этими нарядами. В деревне-то всё просто было: рубаха да сарафан, а тут шаровары шёлковые на завязках надень, сверху — рубаха тоже шёлковая с рукавами аж до полу, потом парчовое платье — без рукавов и длиной чуть ниже колен, чтобы, значит, и штаны было видно, и короткие сафьяновые сапожки. Потом ещё три накидки сверху — две длиною в пол, а третья так вообще хвостом волочится. И тяжеленные все — так просто не побегаешь. Цвета всё красные да оранжевые — будто огненные сполохи. Таких ярких тканей Василиса отродясь не носила.
— Тут на свадьбу усех в красное рядят, — Анисья помогла ей вдеть серьги с рубиновыми цветами. Мочки больно оттянуло, но подруга погрозила пальцем. — Терпи, не вздумай снять. У меня после свадьбы и уши болели, и шея — ожерелье-то тоже тяжеленькое. А уж браслеты — так и вовсе ну чисто кандалы.
— Зачем вообще такое носить? — Василиса, вздохнув, поморщилась.
— Для красоты, — проскрипела злыдница, рывком затянув на ней пояс так, что пришлось шумно выдохнуть. — Так князю нравится. А мы все должны делать то, что нравится нашему господину.
М-да, тут и не поспоришь… Ладно, придётся один вечерок потерпеть. Зато потом она это всё точно носить не будет — вон другие же жёны не таскают на себе по пуду золота каждый день?
Анисья расплела Василисины косы, вздохнула с завистью:
— Какие густые! Эх, мне бы такие!
— Ой, нет ничего проще. Хочешь, волшебный гребень тебе подарю? Вообще-то, Кощей его моей сестре прислал, но, я думаю, она против не будет. У меня ещё совсем недавно совсем жидкие косёнки были, но причесалась — и вон, смотри, что выросло?
— Правда дашь? Не обманешь? — Анисья ахнула, хлопнув в ладоши. Её светло-голубые глаза загорелись, на бледных щеках появился лёгкий румянец. — А когда? Дык после свадьбы, наверное, да? Сейчас-то тебе, небось, не до того… Ох, Васёна, добрая у тебя душа.
— Да не такая уж и добрая, — Василиса немного смутилась. — Знаешь, я ведь много глупостей натворила в жизни.
— Дыкть никто не совершенен, — отмахнулась Анисья. — Помяни моё слово, здесь тебе ещё не раз придётся наступать на горло своей песне. Хорошим человеком легко быть, когда тебя все любят, холят и лелеют. А тут, чтобы выжить, и врать приходится, и юлить. Чай Навье княжество — не рай.
Василиса пожала плечами. Она понимала, что в том деле, которое они с Марьяной задумали, без лжи не обойтись. Но
