Ознакомительная версия.
Пристыженный Джимми покраснел. Но, терзаемый ревностью, продолжал стоять на своем.
– Подумаешь, умник какой! – презрительно фыркнул он. – Одно только имя чего стоит! Джеми! Пф-ф! Имя для неженки и труса. И, между прочим, это не только мое мнение. Вот!
– Чье же еще, например?
Ответа не последовало.
– Так чье же? – повторила Поллианна более строго.
– Отец так сказал, – буркнул мальчишка.
– Твой отец? – ошеломленно переспросила Поллианна. – Откуда он мог знать Джеми?
– Он и не знал его. Он не о Джеми говорил, а обо мне, – нахмурился Джимми, пряча глаза.
Как всегда, когда он вспоминал о родном отце, в голосе его чувствовалась особенная нежность.
– О тебе?
– Да. Он сказал это как раз незадолго до своей смерти. Мы с неделю пробыли у одного фермера. Отец помогал ему на сенокосе. Я тоже немного помогал. Жена того фермера была ко мне очень добра и скоро стала называть меня Джеми… Не знаю, почему, так ей нравилось. Но когда отец услышал, он пришел в ярость. Он так рассвирепел, что я навсегда запомнил его слова. Он сказал, Джеми – имя не для мальчика, и никогда его сына никто так называть не будет. Он сказал, это имя для неженок и трусов, и он его терпеть не может. Я никогда не видел его таким сердитым, как тогда. Он даже не захотел оставаться на ночь, и мы в тот же вечер отправились в путь. Мне было жаль оттуда уходить, потому что она мне понравилась, жена фермера то есть. Она очень хорошо ко мне относилась.
Поллианна кивнула сочувственно и заинтересованно. Джимми не часто вспоминал свое таинственное прошлое – время до их знакомства.
– А что было дальше? – спросила она, забыв о причине их спора и о разногласиях по поводу имени Джеми.
Мальчик вздохнул.
– Дальше мы шли, пока не нашли другое место для ночлега. Там-то отец и умер. А меня отправили в приют.
– А ты бежал, и я нашла тебя у дома миссис Сноу, – мечтательно закончила за него Поллианна. – И с тех пор мы с тобой знакомы.
– Да, с тех пор мы с тобой знакомы, – так же нежно повторил за ней Джимми.
Но в следующее мгновение он снова вспомнил свою обиду.
– Так что я тебе не Джеми, – буркнул он подчеркнуто грубо. Затем повернулся с видом превосходства и пошел прочь, оставив Поллианну в полном смущении.
– Что ж, – вздохнула она, провожая печальным взглядом немного нескладную фигуру мальчика, – я вполне могу порадоваться тому, что он не всегда так себя ведет.
Глава 15. Тетя Полли встревожена
Примерно через неделю после возвращения Поллианны миссис Чилтон получила письмо от Деллы Уэтерби.
«Мне бы хотелось, чтобы Вы имели полное представление обо всем, что Ваша малышка-племянница сделала для моей сестры, – писала мисс Уэтерби, – но боюсь, это невозможно описать. Чтобы это понять, Вы должны знать, какой моя сестра была прежде. Собственно, Вы видели ее лично, пусть и очень короткое время, но, возможно, заметили гнетущую тишину и мрак, в которые она погрузила себя на долгие годы. Но вы даже представить себе не можете, какая горечь разъедала ей сердце при отсутствии цели и какого-либо интереса в жизни, при ее упорном стремлении сохранять вечный траур.
А потом приехала Ваша Поллианна. Я в свое время умолчала о том, что моя сестра на самом деле пожалела о своем обещании взять к себе Вашу племянницу почти в тот же миг, в который дала мне свое согласие по этому поводу. Она выдвинула условие, мол, как только Поллианна начнет читать ей проповеди, она немедленно отправит девочку обратно, ко мне. Однако Поллианна проповедей не читала. Это признала даже моя сестра, следовательно, сомнения быть не может. Но хоть проповедей и не было, тем не менее… Расскажу только о том, что я увидела воочию, когда вчера приехала к ней в гости. Это даст Вам представление о том, чего добилась Ваша непревзойденная Поллианна. Прежде всего, только лишь приближаясь к дому, я увидела, что все шторы на окнах подняты – прежде они круглосуточно были спущены до самого пола. Войдя в прихожую, я услышала музыку – романтические мелодии Вагнеровского «Парсифаля». Двери в гостиную были настежь распахнуты, а в воздухе стоял аромат роз.
– Миссис Керю и господин Джеми в музыкальном салоне, – сообщила мне горничная.
Там я их и нашла, свою сестру и мальчика, которого она взяла на свое попечение.
Они слушали музыку с помощью одного из этих современных приборов, которые способны воспроизводить оперу в исполнении всей труппы вместе с оркестром.
В инвалидном кресле сидел бледный мальчик. Но, со всей очевидностью, он был абсолютно счастлив. Моя сестра и сама словно помолодела лет на десять. На ее обычно бледных щеках проступил румянец, а глаза сияли.
Я познакомилась и немного пообщалась с мальчиком. Затем мы с сестрой пошли наверх, в ее комнату, и там она рассказала мне о Джеми. Но она говорила не о том Джеми, которого когда-то потеряла и не так, как раньше – со слезами на глазах и безнадежными вздохами – а о новом, обретенном Джеми. Вместо вздохов и слез я услышала и увидела живой интерес и даже восторг.
– Делла, он просто удивительный, – убеждала меня сестра. – Все, что есть прекрасного в музыке, живописи, литературе, находит живой отклик в его душе. Хотя, конечно, ему не хватает образования и должного развития. Но именно это я способна ему обеспечить. Завтра приедет учитель, которого я наняла… Речь у мальчика неважная. Но он прочитал так много хороших книг, что у него чрезвычайно богатый словарный запас. Если бы ты слышала, какие захватывающие истории он придумывает совершенно спонтанно и тут же их пересказывает! Понятно, что в общем образовании у него огромные пробелы. Но главное – что он горит желанием учиться. Поэтому, думаю, он очень скоро наверстает. Он любит музыку, и я дам ему такое образование, какое он пожелает. Я уже приобрела целую коллекцию тщательно подобранных пластинок. Видела бы ты его глаза, когда он впервые слушал музыку Священного Грааля. Он знает буквально все о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Вообще о рыцарях, лордах и прекрасных дамах он говорит так, как мы с тобой говорим о наших родственниках. Вот только я, случается, теряюсь, когда он упоминает сэра Ланселота: я не всегда понимаю, говорит он о легендарном рыцаре или о белке из городского парка. А еще, Делла, знаешь, я могу добиться того, чтобы он снова стал самостоятельно ходить. Во всяком случае, я намерена показать его доктору Эймсу…
Она все говорила и говорила. А я слушала ее совершенно ошарашенная. Но как же я была счастлива!
Я все это рассказываю, миссис Чилтон, чтобы Вы поняли, как искренне она увлечена, как жаждет развить природные способности этого мальчика и как, несмотря на ее желание или нежелание, меняется от этого ее отношение к собственной жизни. Делая все, что она делает для Джеми, она поневоле старается и для себя самой. Думаю, никогда больше она не станет той мрачной, скучной, преждевременно постаревшей особой, которой была еще не так давно. И все это только благодаря Поллианне.
Поллианна! Какой славный ребенок. И самое удивительное, что сама она не осознает своих необычных способностей. Впрочем, думаю, даже моя сестра не вполне осознает, какие радикальные изменения происходят в ее сердце и в ее жизни. А Поллианна не подозревает о той роли, которую сыграла в наступлении этих изменений.
Милая миссис Чилтон, чем я могу отблагодарить Вас? Я знаю, что это невозможно. Но в душе Вы должны чувствовать, какую благодарность я навсегда сохраню к Вам и к Поллианне.
Делла Уэтерби».
– Что ж, похоже, лечение дозой Поллианны ей помогло, – улыбнулся доктор Чилтон, когда жена дочитала ему письмо.
К его удивлению, жена досадливо отмахнулась и сказала:
– Томас, оставь, пожалуйста!
– Полли, в чем дело? Разве ты не рада, что несчастной женщине помогло лечение?
Миссис Чилтон откинулась на спинку кресла.
– Томас, ну вот, снова ты о том же! – вздохнула она. – Конечно, я рада, что несчастная женщина, наконец, решилась изменить стиль своей жизни и поняла, что способна о ком-то заботиться. И, конечно, я горжусь тем, что в этом ей помогла Поллианна. Но мне крайне неприятно, что о девочке постоянно говорят, как о флаконе с лекарством или о каком-то методе лечения. Как ты этого не понимаешь!
– Вот еще! Что тут такого? Я называю Поллианну общеукрепляющим средством с того момента, как с ней познакомился.
– «Что такого»? Томас, девочка взрослеет. Неужели ты хочешь ее испортить? До сих пор она действительно не понимала своих удивительных способностей. Именно в этом секрет ее успеха. Но ты не хуже меня должен понимать, что как только она сознательно займется совершенствованием жизни окружающих, она станет невыносимой. Нельзя допустить, чтобы она вообразила, будто бы ей дано свыше исцелять нуждающихся и страждущих.
– Не преувеличивай. Я не стал бы по этому поводу переживать, – улыбнулся доктор.
– А вот я, Томас, обеспокоена.
Ознакомительная версия.
