перевернулся на другой бок и с удовольствием потянулся. Словно сковывавшие его узы ослабли, и он почувствовал свободу. Доктор Крейвен объяснил бы это тем, что нервы его пришли в порядок. Вместо того чтобы лежать, глядя в потолок, и жалеть о том, что проснулся, Колин начал размышлять о том, что они задумали с Мэри, о саде и о Диконе с его зверюшками. Как хорошо, что ему было о чём подумать! Прошло минут десять – он услышал шаги в коридоре, и на пороге появилась Мэри. Миг – она уже была в комнате и подбежала к кровати, а вместе с ней в комнату влетел свежий ветерок, напоённый утренними запахами.
– Ты была в саду! Ты была в саду! От тебя листьями так дивно пахнет! – воскликнул Колин.
Мэри раскраснелась от бега, глаза её блестели, а волосы распушились и спутались, хотя он этого и не заметил.
– Там так красиво! – воскликнула Мэри, переводя дыхание. – Ты в жизни такой красоты не видал! Она пришла! Весна пришла! И Дикон так говорит!
– Правда?! – переспросил Колин.
Он плохо понимал, о чём идёт речь, однако почувствовал, что сердце забилось у него в груди. Он сел.
– Открой окно! – попросил он, смеясь от радости и от смущения. – Может, мы услышим золотые трубы!
Мэри подбежала и распахнула окно – свежий, бодрящий воздух, запахи весны и птичьи голоса полились в комнату.
– Это свежий воздух, – объявила Мэри. – Ложись на спину и глубоко дыши. Дикон всегда так делает, когда лежит на земле в вереске. Он говорит: «Я чувствую, как у меня каждая жилка наливается силой. И ещё я чувствую, что буду жить, и жить вечно!» Дыши же, дыши!
Она просто повторила слова Дикона, но Колину они понравились.
– «Жить, и жить вечно!» – повторил он. – Такое у него бывает чувство?
Он последовал её совету и принялся глубоко дышать, пока не почувствовал, что его охватило какое-то непонятное, но восхитительное ощущение.
А Мэри уже вернулась к его постели.
– Стебельки из земли всё лезут и лезут, – зачастила она. – Цветочки раскрываются, на всех ветках – почки, всё серое уже подёрнула зелень, а птички спешат гнёзда вить и до того боятся опоздать, что некоторые даже дерутся из-за местечка в тайном саду. Розовые кусты ожили, в лесу и в аллеях появились первоцветы, а семена, что мы посадили, взошли. И знаешь, Дикон принёс с собой лисёнка, ворона, белочек и новорождённого ягнёнка.
Тут она остановилась, чтобы перевести дыхание. Новорождённого ягнёнка Дикон нашёл в зарослях дрока на пустоши – он лежал рядом со своей погибшей матерью. Такие находки Дикону были не впервой – он знал, как в таких случаях поступать. Он завернул ягнёнка в куртку и отнёс домой, а там положил поближе к огню и напоил тёплым молочком из соски. Ягнёнок был такой мягонький, с глупой младенческой мордочкой и непомерно длинными ножками. Всю дорогу из дому Дикон нёс его на руках, засунув бутылочку с молоком в карман, где сидела белочка. Когда Мэри села на землю под деревом и он положил ей на колени тёплое тяжёленькое тельце, её охватила невыразимая радость. Ягнёнок, ягнёнок! Настоящий, живой ягнёнок, и он лежит у неё на коленях, словно младенец!
Она с восторгом описывала Колину ягнёнка, а тот слушал и глубоко дышал. Тут в комнату вошла сиделка. Увидев открытое окно, она вздрогнула. Много жарких дней провела она в этой комнате, мучаясь от духоты, и всё потому, что её подопечный утверждал: от открытого окна люди простужаются.
– А вам из открытого окна не дует, мистер Колин? – спросила сиделка.
– Нет, – отвечал Колин. – Я дышу свежим воздухом. Он меня укрепляет. А завтракать я перейду на диван, и моя кузина позавтракает вместе со мной.
Пряча улыбку, сиделка вышла распорядиться относительно завтрака. В людской ей всегда было веселее, чем в комнате больного, а сегодня все хотели услышать, что творится наверху. Послышались шутки о молодом отшельнике, который, по словам кухарки, «нашёл на себя управу – давно пора!». Слугам надоели истерики Колина; дворецкий, у которого самого росли дети, не раз уже выражал мнение, что больного нужно просто «хорошенько выпороть».
Устроившись на диване, Колин важно объявил сиделке, поставившей на столик завтрак на двоих:
– Сегодня утром меня посетят мальчик, лисёнок, ворон, две белки и новорождённый ягнёнок. Я хочу, чтобы их провели наверх, как только они придут. Не вздумайте играть с ними в людской и не задерживайте их там. Я хочу, чтобы они были здесь.
Сиделка чуть не ойкнула от удивления и тут же закашлялась, чтобы скрыть его.
– Слушаю, сэр, – отвечала она.
– Вот как надо поступить, – продолжал Колин и царственно махнул рукой. – Скажите Марте, чтобы она сама их сюда проводила. Этот мальчик – её брат. Его зовут Дикон, он заклинатель зверей.
– Надеюсь, эти звери вас не покусают, мастер Колин, – сказала сиделка.
– Я же вам говорю: он заклинатель, – сурово возразил Колин. – А у заклинателей звери никогда не кусаются!
– В Индии много заклинателей змей, – сообщила Мэри. – Они даже берут в рот змеиную голову.
– Господи, спаси и помилуй! – содрогнулась сиделка.
Они завтракали, дыша утренней прохладой. Колин ел с удовольствием, а Мэри внимательно следила за ним.
– Ты скоро начнёшь толстеть, как я, – заметила она. – Когда я жила в Индии, мне никогда не хотелось есть, а теперь я вечно голодна.
– Мне сегодня хотелось позавтракать, – признался Колин. – Может, это от свежего воздуха. Как ты думаешь, когда Дикон придёт?
Дикон не заставил себя ждать. Минут через десять Мэри предостерегающе подняла руку.
– Тише! – сказала она. – Ты слышал карканье?
Колин прислушался и правда уловил хриплое карканье. Странно оно прозвучало в доме.
– Да, слышу, – отвечал он.
– Это Уголёк, – пояснила Мэри. – Послушай ещё. Слышишь блеянье, такое тихое-тихое?
– Ах да! – вскричал Колин, раскрасневшись от волнения.
– Это новорождённый ягнёнок, – сказала Мэри. – Они сейчас будут здесь.
На Диконе были крепкие, грубые башмаки, в которых он всегда бродил среди вересков; как ни старался он ступать тихо, пока шагал длинными переходами, они громко стучали по полу. Мэри и Колин слышали, как он приближался – пока не распахнул завешенную гобеленом дверь и не ступил на мягкий ковёр коридора, ведущего в комнату Колина.
– Если позволите, сэр, – объявила Марта, открывая дверь, – если позволите, вот Дикон со своими зверюшками.
И в комнату, улыбаясь во весь рот, вошёл Дикон. В руках он нёс крошечного ягнёнка, а рядом трусил маленький рыжий лис. На левом плече у Дикона сидела Скорлупка, на правом – ворон, а голова и лапки Орешка выглядывали
