- Ну вот, это уже другой разговор!
- Да, только кончится он совсем не так, как вы думаете. Вот ведь какая история!
Синьор Мольтени открыл холодильник и поспешил принести принцу Пломбиру свои извинения.
- Ваше высочество, простите, этот синьор...
- Я слышал, я все слышал. У нас своя система связи, дорогой Мольтени. Не беспокойтесь, в данный момент холодильник принадлежит мне. Так что его никто не тронет.
- Что за шутки? - возмутился, вытаращив глаза, служащий фирмы "Двойной полюс". - Что это еще за гномики? Послушайте, синьор Мольтени, я не знаю, что за фокус вы придумали, чтобы не платить, но должен вам сказать, что моя фирма еще никогда никому не позволяла обманывать себя, хотя уже многие пытались сделать это и находились люди похитрее вас. А вы, господа, извольте поискать себе другое пристанище, вот хотя бы в раковине. Моя фирма намерена вступить во владение этим холодильником, и несколько жалких кукол не смогут помешать ей осуществить это намерение.
Услышав такое оскорбление, принц Пломбир и его подданные ужасно возмутились. Но голос его высочества звучал громче всех и очень повелительно.
- Синьор служащий, в наказание отправляйтесь под стол и засуньте руки в рот, так вы, по крайней мере, помолчите.
Это было и просто и необыкновенно - в ту же минуту служащий фирмы "Двойной полюс" засунул все десять пальцев в рот, забрался под стол и повернулся лицом к стене. Видно было только, как вздрагивают от рыданий его плечи. Семья Мольтени дружно зааплодировала.
- Ваше высочество, как вам это удалось?
- Пустяковая шутка. Мы хорошо изучили ваш мозг и знаем, как заставить вас повиноваться. Пожалуйста, закройте дверцу. До свидания.
- До свидания, ваше высочество! Всегда к вашим услугам!
Теперь уже синьоре Мольтени не надо было ничего объяснять. Теперь она бросилась к окну.
- Как было бы хорошо, если б такая погода продержалась подольше! воскликнула она.
И погода действительно долгое время стояла отличная - солнце без устали сияло на голубом, безоблачном небе. Между тем известие о том, что космические пришельцы захватили холодильники, обошло все газеты. Люди с интересом пожирали бесконечные статьи, в которых подробно излагались беседы пломбиров - так стали называть захватчиков - с земными учеными, съехавшимися со всех концов планеты. Но больше всего людей, как обычно, интересовали разные "подробности. Они хотели знать, что ел на завтрак принц Пломбир (скромное блюдо из подсахаренного льда), они записывали рецепты, которые синьора Сандрелли получала у своих гостей (рецепты разных сортов мороженого, разумеется, одно лучше другого), и переживали за синьора Мольтени, на которого фирма "Двойной полюс" подала в суд. Так что возле дома на улице Макмагон с утра до вечера в ожидании новостей стояла толпа.
- Принц Пломбир получил еще сорок предложений руки и сердца...
- Говорят, дочка привратницы тоже влюбилась в него...
- У пломбиров, что живут на втором этаже, в четвертой квартире, аллергия от сливочного масла...
Когда принц Пломбир согласился выступить с небольшим заявлением по телевидению, весь город с интересом прильнул к экранам, разглядывая его. А потом предложения руки и сердца уже тысячами посыпались со всех пяти континентов. Но принц Пломбир сообщил, что он уже обручен с девушкой, которая живет на его родине и которую зовут Лун-Лун, что означает "ледник в цвету".
Наконец небо затянули серые тучи, и метеорологические бюллетени сообщили, что ожидается снег. Пломбиры извлекли свои звездолеты из-под листьев салата, которыми прикрыли их на нижней полке холодильника, и стали готовиться к отлету.
Синьор Мольтени очень заволновался. В суде все складывалось не в его пользу. Скоро он опять окажется в трудном положении: или придется платить задолженность, или расставаться с холодильником. Однажды утром он выглянул в окно и увидел, что улицы и крыши домов укрыты снегом. "Все кончено! решил он. - Пойду хоть первым сообщу эту новость его высочеству".
Но принц Пломбир уже знал, что выпал снег.
- Вижу, вижу, - сказал он. - У нас своя система наблюдения сквозь двери холодильников. Мы уже собрали снег на балконе, звездолеты готовы к старту.
- Итак, прощайте! - невольно вздохнул синьор Мольтени. А про себя добавил: "Прощай и мой холодильник!"
- Да нет, - улыбнулся принц Пломбир, словно прочитав его мысли. - Не надо с ним прощаться. Взгляните-ка на это!
"Это" был листок, на котором принц Пломбир собственноручно написал огромными буквами - можете себе представить, как это было трудно ему, такому крохотному, - следующее заявление: "Я считаю, мне очень повезло, что мне было оказано гостеприимство в одном из холодильников марки "Двойной полюс". И я со всей ответственностью заявляю, что это лучший холодильник во всей Солнечной системе. Принц Пломбир".
- Вот увидите, - продолжал его высочество, - получив такую рекламу, фирма "Двойной полюс" не только не вспомнит о неуплаченных взносах, но и не потребует от вас новых. Можете считать, что холодильник ваш и вам не придется больше платить ни чентезимо!
Так и было. Вот почему синьор Мольтени, когда кто-нибудь из его друзей оказывается в затруднительном положении с деньгами, обычно утешает его так:
- Не унывай! Марсиане помогут!
УЙДУ К КОШКАМ
У синьора Антонио, пенсионера, в прошлом начальника железнодорожной станции, была большая семья - сын, невестка, внук Антонио, которого звали просто Нино, и внучка Даниела. Но у него не было никого, кто бы уделял ему хотя бы немножечко внимания.
- Помню, - начинал он вспоминать, - когда я был заместителем начальника станции в Поджибонси...
- Папа, - перебивал его сын, - дай мне спокойно почитать газету. Меня очень интересует правительственный кризис в Венесуэле.
Синьор Антонио обращался к невестке и начинал все сначала:
- Помню, когда я был помощником начальника станции в Галларате...
- Папа, - прерывала его синьора невестка, - почему бы вам не прогуляться немного? Вы же видите, что я натираю пол "голубым воском, который дает больше блеска".
Не больше успеха имел он и у внука Нино. Тому надо было прочитать захватывающий рассказ в картинках "Сатана против дьявола", запрещенный детям до восемнадцати лет (а ему было шестнадцать). Синьор Антонио очень надеялся на внучку, которой позволял иногда надевать свою фуражку начальника станции, чтобы поиграть в железнодорожную катастрофу, в результате которой сорок семь человек погибало и сто двадцать бывало ранено. Но Даниела тоже была занята.
- Дедушка, - говорила она ему, - не мешай мне смотреть детскую передачу, она очень познавательна.
Даниеле было семь лет, но она очень любила учиться. Синьор Антонио вздохнул.
- Да, видно, в этом доме нечего делать пенсионерам, бывшим служащим государственной железной дороги! Вот я обижусь когда-нибудь и уйду. Даю слово. Уйду к кошкам.
И действительно однажды утром он вышел из дома, сказав, что идет играть в лото, а сам направился на площадь Арджентина, где среди руин античного Рима нашли себе прибежище тысячи кошек. Он спустился по лестнице, перешагнул через железную перекладину, которая отделяет царство кошек от царства автомобилей, и превратился в кота. И сразу же стал облизывать свои лапы, чтобы не занести в эту новую жизнь пыль с человеческой обуви. Тут подошла какая-то довольно облезлая кошка и принялась внимательно разглядывать его. Разглядывала, разглядывала и наконец сказала:
- Извини, но ты не был прежде синьором Антонио?
- Не хочу даже вспоминать о нем! Он подал в отставку.
- Значит, мне показалось. Знаешь, а я была той учительницей-пенсионеркой, которая жила в доме напротив. Ты, конечно, видел меня. Или, быть может, мою сестру.
- Да, я видел вас. Вы всегда ссорились из-за канареек.
- Верно! Но мне так надоело ссориться, что я решила уйти к кошкам.
Синьор Антонио очень удивился. Он думал, что только ему одному пришла в голову такая хорошая мысль. И вдруг оказалось, что среди всех этих кошек, живущих на площади Арджентина, только половина - настоящие кошки, то есть такие, чьи родители были настоящими котами и кошками. А остальные - это все люди, которые расхотели быть людьми и превратились в котов и кошек. Был тут мусорщик, сбежавший из приюта для престарелых, были одинокие синьоры, которые не ужились со своими служанками, был тут даже судья - еще довольно молодой человек, женатый, имеющий детей, машину, четырехкомнатную квартиру с двумя ванными, и никто не понимал, почему он пришел к кошкам. Однако он не важничал, и когда "кошкины мамы" приносили кульки с рыбьими головами, колбасной кожурой, сырными корочками, макаронами, косточками и куриными потрохами, он брал свою долю и удалялся на самую высокую ступеньку какого-нибудь античного храма.
Кошки-кошки не ревновали к кошкам-людям. Они держались с ними совершенно на равных, без всякого высокомерия. Друг другу, однако, они нередко говорили:
