class="p1">Сердце у меня гулко колотилось.
Риина неловко шагнула ко мне, сжала рукой в перчатке мою ладонь и, не повернувшись, быстро зашагала к выходу.
– Странно как, – протянула Овия.
Через окно я видела, как Риина перебегает улицу и поднимается по ступенькам распределительного центра. Арка из серого бетона приняла ее, и двери за ее спиной съехались.
Я молчала. В груди сидел холодный ком. Что я наделала?..
– А у тебя что? Покажи. – Овия потянулась к моему комму.
Я, не глядя, протянула ей руку. Я не могла отвести взгляд от дверей распределительного центра.
– Двести десять за математику? Да ты же сама мне всегда помогала… А у меня шестьсот сорок пять… И за язык семьсот пять. Представляешь? А за естествознание еще больше – восемьсот пятьдесят три. История только подкачала, четыреста пятьдесят. Зато этика ничего так, почти шестьсот…
Овия еще что-то говорила, но я ее перебила:
– Так что у тебя с Распределением?
Она быстро, чуть виновато улыбнулась:
– Министерство обороны.
– Ты туда хотела? Говорила об этом на собеседовании?
– Что ты! Да я даже не думала, что такой вариант есть.
Я медленно кивнула. И почему мне казалось, что такой вариант появился вместе с офицером Овии?
– А кем поставили, не пишут?
– Нет. Наверное, секретарем. Надо же начинать с чего-то простого…
Я снова кивнула. Хотела бы я начинать секретарем, а не судомойкой. А Риина, конечно, хотела бы начинать хоть как-то, а не с «не определено».
– Ты рада? – спросила я.
– Спрашиваешь…
Я протянула руку Овии:
– Тогда и я за тебя тоже.
Она подалась ко мне и крепко сжала в объятиях:
– В министерство, представляешь?
Я не представляла.
В кафе приходили и уходили, столики занимали и освобождали: многие праздновали Распределение, а мест, в которых его можно было отметить, в Ционе было не так уж и много. Мы же с Овией провели это время в странном молчании. Я машинально крутила недопитую чашку чая Риины, а Овия сначала доела одно пирожное, потом заказала второе, а когда справилась и с ним, принялась отстукивать сообщения на своем комме.
А потом браслеты у нас с Овией одновременно звякнули.
– «Все хорошо, не волнуйся», – прочитала вслух Овия. – «Меня распределили, завтра приступаю. Ушла домой».
Мне пришло такое же сообщение – слово в слово. Риина отправила нам обеим по копии. Как странно. Зачем, если она знала, что мы ждем ее вместе? Или она даже не надеялась, что Овия высидит, убежав при первом удобном случае к своему офицеру?
– Ушла, а мы ее не видели?
Я уставилась сквозь окно кафе на двери распределительного центра. Если бы Риина из них выходила, я бы ее заметила.
– Наверняка там не один вход. – Овия пожала плечами.
Я окинула взглядом бетонную громаду распределительного центра – уродливую, плоскую и серую, как сам Цион. Здание и вправду было огромным. У него просто обязан быть запасный выход. Но я все равно мотнула головой:
– Не понимаю…
А Овия уже поднималась на ноги. Больше не нужно ждать – можно бежать к офицеру. Долг подруги выполнен.
– Ой, а коммами отметиться мы с Рииной забыли…
Овия озадаченно протянула мне свой браслет, но я свой не подала. Вместо этого я набрала номер Риины на комме и нажала «вызов».
– Тесса? А, привет.
Голос у Риины был усталый, но спокойный.
– Ты как? Все в порядке?
– Ну да. Я же написала…
– Почему не зашла к нам? Мы же договорились, помнишь?
– Ну да, – повторила Риина. – Инструктаж всю голову забил. Слушай, все хорошо, правда. У меня завтра смена в четыре утра начинается. Нужно отоспаться…
– Но почему так быстро? Куда тебя…
– Потом расскажу. Все, я побежала. – И отключилась.
Я смотрела на экран комма, где снова отобразились часы и счетчик баллов. Риина, конечно, всегда была себе на уме, но такая поспешность казалась совсем не в ее духе.
А как же бал Распределения? Обычно раньше него работа не начиналась: после экзаменов полагалась неделя отдыха.
– Она просто перенервничала, – сказала Овия. – Ты же сама слышала. Инструктаж и все такое… Ну ты чего? Думаешь, ее там что, под замок посадили? Она бы точно сказала.
Я неуверенно кивнула. Сказала бы. Или, вернее, ничего бы не сказала: ей бы не дали. Но голос Риины и правда звучал обычно. Устало, да, ну а как иначе?
– Слушай, побегу я тоже, а?
Овия протянула мне комм, клюнула в щеку и развернулась:
– Все будет хорошо. Вот увидишь! – бросила она через плечо.
В том, что все будет хорошо у Овии, я не сомневалась.
* * *
На углу у участка полиции висел небольшой, но яркий плакат со мной и еще четырьмя девушками. «Дружба – основа общества» – утверждала крупными буквами подпись.
Здесь мое белое платье было перекрашено в алый, а лицо – на плакате у распределительного центра бледное и невыразительное – казалось почти счастливым. Девушек я не знала. Конечно, а кто спросит, подруги ли мне эти девушки в жизни?
У площади с отключенным имперским фонтаном висело другое изображение: я – снова в перекрашенном, но скромно-сером платье – вместе с парнем, которого я тоже никогда не видела. Я не улыбалась, он не улыбался, и наши фотографии были совмещены так, будто мы стояли вполоборота друг к другу. Смотрели мы симметрично в разные стороны. «Верная любовь – основа общества» – сообщала подпись.
Основы общества, очевидно, менялись от одного квартала к другому.
На другой улице прямо передо мной выросла гигантская растяжка, которой прикрыли часть имперской высотки, запертой на реконструкцию. С плаката я смотрела вниз и чуть в сторону, руки прижимала к груди. Из-под растяжки виднелись черные провалы окон, и мое платье, жемчужно-белое, странно светилось на их фоне. «Гордыня – порок. Смирение – добродетель» – значилось в углу. Остаток дороги я по сторонам не смотрела.
В тот день, когда я увидела, что Риина прячет под своими перчатками, я подумала, что помогу ей. Что знаю, как все исправить. Что зря Риина прятала свою болезнь – а ведь попытка смыть тревоги в раковину была именно болезнью. И как простуду, как даже тетру, эту болезнь могли излечить. Не нужно было так долго это прятать, не нужно было терпеть и страдать. Но Риина сама бы не решилась. Она бы не признала, что больна.
И когда я вышла на улицу, чтобы подать через терминал запрос на терапию для Риины, я думала, что ей назначат прием и выпишут лекарства. И только. В конце концов, Риина нуждалась лишь в небольшой поддержке.
