- Ты заметил что-нибудь?
- Заметил, - ответил тот шепотом. - Говорят, царь голову хочет переделать. Снаружи голова будет такая же, как у всех, а внутри колесики да винтики.
- Может, переделал уже. Вот и стал таким добрым.
- А ты знаешь?.. - продолжал Хранитель памяти. - Прямо сказать боязно...
Они совсем склонились друг к другу и заговорили так тихо, что их уже никто не слышал. А потом оглянулись по сторонам и поманили к себе Распорядителя праздников и приемов.
Опять распахнулась дверь, и без всякого предупреждения в зал вошла толстая кукла с круглой целлулоидной головой.
- Я опять к тебе, светлый царь, все по тому же делу, - низким басом проговорила странная кукла.
- Кто ты такой? - спросил Петрушка. - Я тебя не знаю.
- Я помещик Копилка, - пролепетал оторопевший посетитель.
- Копилка. Ха-ха-ха! - залился смехом Петрушка. - Ко-о-о-пи-л-ка. Да разве копилки такие бывают? Копилки бывают гипсовые или глиняные, и у них в голове есть дырка, в которую опускают монеты.
- И у меня тоже есть дырка в голове. - Копилка придвинулся ближе к трону и нагнул голову, чтобы царю лучше было видно дыру. - Сюда я опускаю монеты.
На гладком затылке зияла широкая трещина.
- Я собираю деньги. У меня уже полны обе ноги и живот. Пощупай, какой твердый.
Любопытный Петрушка потрогал.
- Сколько же ты накопил монет?
- Очень много. Но мне все равно мало. Давай отберем у крестьян всю землю, продадим коров, лошадей, овец, а все деньги поделим пополам. Издай закон, чтобы дома крестьян, их скот и земли - все стали моими.
- Вот ты какой?.. - возмутился Петрушка. - Я скорее прикажу крестьянам отобрать у Копилки всю землю и поделить ее.
- Отобрать землю у Копилки! - повторил Хранитель памяти.
Копилка пристально поглядел на Формалая и вдруг завопил во все горло:
- Обманули! Это не Формалай! У этого глаза не изумрудные, а простые стеклянные! - Копилка схватил Петрушку за парик. Парик слетел, блеснула яркая, как солнце, шевелюра.
В зале на миг установилась мертвая тишина. Царский Скороход вытянул вперед ногу да так и остался стоять на одной ноге. Хранитель царской памяти приложил ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше было видно. Распорядитель праздников и приемов застыл в той позе, в которой обычно приглашают на танец.
- Это Петрушка, Петрушка! - закричали все.
- Держи! Хватай! Лови!
Скороход первым бросился на Петрушку, но тот успел отскочить в сторону, и гонец растянулся на полу.
- Поборемся! Я вам не дамся... - крикнул Петрушка и сорвал чалму с Хранителя памяти.
Но тут стражники с веерами насели на Петрушку с двух сторон и связали мальчика его же поясом.
ТРОФИМА СХВАТИЛИ
Чем же занимался Трофим, пока его сын вершил царские дела? Мастер не терял времени даром. Он собрал в одну кучу все шестеренки, болты, гайки, которые только мог найти в своем хозяйстве. Положил все это перед собой и склонился над верстаком. Он соединял и разъединял разные пружинки, пластинки, проволочки, завинчивал гайки и болты, потом вынул из груды две стрелки, напоминающие летящих птиц, несколько колесиков, соединил их и увидел, что у него получается как раз то, что нужно.
"Вот и закончил прибор, - радостно подумал Трофим и вставил его в царскую голову. - Будет наш правитель настоящий Формалай. Так ведь получается. Форма головы станет, как у всех кукол, а на самом деле - обтянутая сукном машина. Впрочем, это не беда. Зато правильные решения будет принимать... Расскажу царю, что Петрушку вынужден был посадить на трон, он скажет мне спасибо, руку пожмет и подарит участок под сад. Я посажу там вишни, яблони. И когда Петрушка встанет на ноги, вырастет, он заменит меня. Я буду ухаживать за садом и кормить мальчишек и девчонок самыми сладкими ягодами..."
Мастер так размечтался, что не услышал ни шума в сенях, ни громких голосов. Он очнулся, когда дверь со стуком распахнулась, и, стуча по полу тяжелыми ногами, влетел в комнату взволнованный помещик Копилка.
- Взять этого мошенника! - крикнул он стражникам, которые ворвались в мастерскую вместе с ним. - Полюбуйтесь! - Копилка сдернул простыную с кровати, и все увидели обезглавленного Формалая. - Каков хитрец? Своего сына посадил на трон вместо царя, а Формалая спрятал под простыню.
Мастер начал было объяснять, что царь приказал сделать ему новую голову.
- Наш Формалай умнее всех. Разве будет он переделывать свою голову? бушевал Копилка. - Поторапливайся, поторапливайся. Царя ждут во дворце.
Трофим от волнения не мог справиться со своими руками. Пальцы у него дрожали, швы ложились неровно, и когда он захотел оценить свою работу, то отшатнулся: голова у Формалая оказалась пришитой задом наперед.
- Ты издеваешься над ним и над нами, - Копилка схватил лежавший на столе инструмент и со злостью бросил на пол. - Переделывай сейчас же!
Мастер переделал свою работу.
Не успел он вымолвить слово "готово", как стражники связали ему руки, а Копилка стал докладывать царю об опасном преступлении мастера Трофима и Петрушки.
Едва услышал Формалай, что кто-то сел на его трон, как тотчас вскочил и, не ожидая помещика Копилку, бросился бежать по улице.
- Держите мошенника Трофима, - бросил он на ходу. - Мы ему придумаем такую казнь, чтобы другим неповадно было занимать царский трон.
...Петрушка лежал на полу, а вся дворцовая челядь тряпичного государства окружила его и рассматривала во все глаза. И никто не обратил внимания на вбежавшего в зал разъяренного Формалая.
- Это так вы мне служите? - едва успев сесть на трон, зычным басом зарычал Формалай. - Вон отсюда!
Через полминуты в зале почти никого не осталось. Только Хранитель царской памяти снова уселся в углу и поправил чалму. Скороход встал у запасного выхода и поднял одну ногу, как бы показывая, что он готов отправиться в путь сию же минуту. Хранитель царского платья спрятался за занавесями.
Стражники втащили связанного Трофима.
- Как ты, мастер, посмел посадить на мой трон своего сына! - зарычал Формалай. Борода у него тряслась, руки сжимались в кулаки, а глаза горели диким зеленым блеском.
- Я не успел в срок сделать такую голову, которая бы не думала, но всегда принимала правильное решение... - робко начал объяснять Трофим. Ведь вы приказали переделать свою голову.
- Опомнись! - Формалай шагнул к мастеру и зажал ему рот рукой. - Какой заказ, какая голова? Разве моя голова плохо думает, что ее приходится чинить? Или она некрасивая? У меня самая лучшая голова, какая только есть на свете.
Мастер Трофим пытался оправдаться, но Формалаева ладонь все крепче зажимала ему рот. Он хотел, чтобы никто не знал, какой прибор вставил в его голову мастер Трофим.
Царь продолжал:
- Всякий, кто осмелится хоть на минуту сесть на трон, будет сожжен на костре.
Хранитель памяти, как обычно, хлопнул себя по лбу и возвестил:
- Запомним! Каждого, кто осмелится хоть на минуту сесть на трон, сжечь на костре!
- И первого сожжем Петрушку, - подсказал Копилка.
- Совершенно точно, Петрушку. - Царь встал, поднял кверху руку, как для клятвы, и торжественно произнес: - Петрушка будет сожжен через три дня.
- Пощади! - Мастер грохнулся на пол и умоляюще протянул вперед руки. - Пощади! Сожги лучше меня. Я старик, а мой Петрушка пусть живет.
- Нет, - прозвучало в ответ. - Петрушка умрет. А ты мне еще нужен. Ты будешь делать мне солдат, и они пойдут на войну. Только работать ты отныне станешь в тюрьме. Тебя нельзя оставлять на свободе.
- Простите! Простите! - умолял Трофим, но стражники подняли мастера с колен и повели к двери.
- В тюрьму его, в тюрьму! Пусть там починит судью и сразу начнет шить солдат, - приказал правитель.
ДОМ ИЗ ПЕСКА
Солдаты Формалая жили в казармах. Едва до них донеслась весть о том, что царь распускает армию, они вышли на улицу, и со всех сторон понеслись выкрики:
- Я вернусь к жене и ребятишкам! Буду выращивать гречиху, сеять рожь и пшеницу.
- Я разведу большой сад и по вечерам стану вместе с ребятами сидеть под яблоней и рассказывать сказки.
- А я выучусь ремеслу ткача и буду ткать на своем станке самые красивые ткани.
- А я буду строить дома. Большие, светлые. Я буду каменщиком.
Каждый высказывал свое заветное, и никто не слушал друг друга.
Вдруг один солдат отстегнул свою саблю и бросил ее прямо перед входом в казарму.
- Не нужна мне она!
А вокруг слышался веселый шум и звон металла. Сначала куча оружия была совсем маленькая, потом превратилась в небольшой холм, а потом стала похожа на гору. Она уже загородила дверь казармы и поднималась до крыши.
В разгар этой шумной суеты прибыл запыхавшийся генерал. Он старался самым первым прибежать в казарму, чтобы не допустить развала армии. Но как ни быстро он катился на своих колесиках, добрая весть долетела до солдат раньше. Атьдва застал у казармы весело смеющихся солдат и кучу брошенного оружия. При его появлении никто не вытянулся, как обычно, в струнку, никто не поднял руки для приветствия.
