сидят вассалы, коих Кощей в неверности заподозрил.
Тут Лис даже удивился:
— Неужто против отца кто-то из своих, из навьих, осмеливается заговоры строить?
На что Лютомил пожал плечами:
— Может, и не осмеливаются, да только как ещё им свою невиновность доказать? У Кощея лишь один способ дознания имеется.
— И какой же?
— Да пытки же! Коли выдержал — значит, невинен, как овечка. Отпустят даже, если жив останешься.
— И что, многие выдерживают? — Лис криво усмехнулся: по выражению лица брата понял, что нет таких.
— А вот тут у нас военнопленные, — Лютомил говорил это таким тоном, как будто о взлелеянном им самим саде рассказывал. Навроде как: здесь у нас будет розарий, тут — левкои, а там, у стены, посадим фиалки.
— Дивьи люди, значит, — Лис остановился у заржавленной решётки. В углу копошилось что-то невнятное — будто бы не человек, а куча тряпья. — И много военных тайн удалось выведать вот у этого бедолаги?
— Пф, да какие там тайны? Это ж мелкая сошка, — отмахнулся Лютомил. — Какой-то лучник вроде…
— А зачем его тогда пытать, коли он ни черта не знает? — По мнению Лиса, проще было сразу убить. Нет, ну правда, зачем силы зря тратить?
— Так положено! — отрезал наследник. — Сперва мне только таких и давали. Ну надо же было на ком-то руку набивать. Это не так-то легко, как кажется, между прочим. Хочешь попробовать?
— Нет уж, спасибо, — мотнул головой Лис.
Ещё вчера он отказался бы с негодованием. Сейчас же ему было всё равно, что чувствует несчастный пленник. Тот, должно быть, уже давно спятил от невзгод, выпавших на его долю, — иначе зачем ползает там в грязи на четвереньках и тихонько подвывает? Но пытки казались ему занятием скучным и бессмысленным. Есть и другие способы выведать тайну — чары да волшебные вещицы, например. А что: просто, быстро и лишнюю грязь разводить не придётся. А то вон как тут воняет…
Впереди из тёмного коридора донёсся собачий лай, и Лютомил потянул Лиса за рукав, предлагая свернуть налево.
— Это огнепёсий заслон. Дальше по коридору — батиных опальных жён новые палаты, — он усмехнулся своей шутке.
— А разве мы туда не пойдём? — встрепенулся Лис.
Старший брат глянул на него, подозрительно щурясь:
— Какой-то ты странный. Я же сказал, там огнепёски, ау? Али ты их больше не боишься?
Лис прислушался к внутренним ощущениям: нет, страх остался, просто притупился вместе с остальными чувствами.
— Боюсь, — признался он. — Так, значит, другой путь есть?
— Есть, конечно. Через упыриные фермы. А, ты ведь не знаешь, что это такое, — Лютомил хохотнул, глядя, как округлились глаза Лиса. — Это такое место, где упырей да злыдней делают. Из тех пленников, кто уже ни на что другое не годен. Упыря проще всего сделать — всего-то нужно, чтобы другой упырь человека цапнул. На это дело у нас желающих хоть отбавляй. А вот со злыднями сложнее: тут нужно человека сперва до отчаяния довести, иначе ничего не получится.
— Хм… ну вот тебе и ответ, зачем их пытают, — Лис кивнул в темноту.
— И то правда. — Кажется, Лютомил прежде об этом просто не задумывался. — Вот ты голова! Нам точно судьбою предназначено править вместе — так мы будем сильнее. Прикроем все слабые места друг другу и станем непобедимыми! Как здорово, что ты теперь со мной.
Он остановился и прикрыл глаза, будто смакуя мечты о будущем, поэтому не увидел, как Лис презрительно скривил губы.
Как бы не так! Брат, наверное, думал, что уже достаточно заморочил его своими чарами, но нет — нашла коса на камень. Даже вчерашнего восхищения Лис больше не ощущал. То ли матушкин оберег помогал, то ли в сердце просто не осталось места для лишних чувств — как ни крути, а после пяти зароков коркой льда его всё же прихватило. Что ж, пожалуй, оно и к лучшему. А братец пусть пребывает в своих несбыточных мечтах. Тот, кто считает Лиса верным и ни капли не опасным, сам становится уязвимым.
Лис настолько погрузился в свои мысли, что вздрогнул, когда Лютомил, подумав, добавил:
— Только прямо сейчас мы туда не пойдём. На ферму, в смысле. Ты ж, помнится, с батей не хотел встречаться? Так вот он сегодня там. Следит, как готовят его великую армию для очередного последнего и решительного удара по Дивьему царству. Заметит нас — начнутся расспросы, куда да чего. Тогда богатыря точно не увидим.
— Ладно, веди уже хоть какой-нибудь дорогой, — махнул рукой Лис. — А к жёнам я и сам идти передумал. Скучно.
Он уже толком и не помнил, зачем ему надо было попасть к Марьяне. Спасти? Да кого тут спасёшь? Права была Маржана — глупости всё это. А матушке станет только хуже, если та узнает, что с её подруженькой сделали. Да и вряд ли Василиса надеялась Марьяну живой увидеть. Вот пускай и дальше остаётся в блаженном неведении. Потому что кому как не ей знать, что бывает участь и похуже смерти.
Они прошли ещё немного по петляющим коридорам (Лис на всякий случай запоминал порядок поворотов, чтобы, если что, суметь выбраться обратно без чужой помощи), свернули в более широкий, но с низким сводом — таким, что пришлось пригнуть голову, Здесь было ещё темнее (факелы на стенах не горели), зато дышалось получше. На смену запахам гнили, немытых тел, нечистот и палёной шерсти пришёл щекочущий ноздри землистый дух с примесью каменной пыли. А ещё вокруг витали разномастные чары, отзываясь мурашками на коже и лёгким дрожанием воздуха, как бывает над пламенем костра или свечи.
Лютомил вдруг остановился и заговорил шёпотом:
— Ну, вот мы и пришли.
Лис сперва не понял: куда пришли? Кругом были видны лишь каменные стены да бугристый земляной пол. А потом пригляделся, как отец учил, — и лишь тогда до него дошло: дверь скрывали чары отвода глаз.
