— Предположим, только на мгновение, что ты права. Сейчас не лучшее время для переговоров. — Яромир помассировал виски. От этого спора у него уже начинала болеть голова. — После стольких поражений мы в заведомо невыгодном положении и просто выставим себя трусами. Навь подумает, что мы молим о пощаде. Лютогор будет диктовать нам условия. Это не то, что нужно Радосвету в самом начале правления. И не то, что нужно дивьему народу.
— Так идите и победите! — отрезала Огнеслава. — Ибо если что и нужно дивьему народу, так это мир. И весна, которую он принесёт.
Глава двадцать вторая Дела упыриные
— Звал, что ль, княжич?
Лис обернулся. На пороге его шатра стоял Второй. Тот самый упырь, который когда-то был назначен палачом и казнил Айена. В душе вмиг всколыхнулись былые негодование и обида на неверного советника, которые княжич не преминул выплеснуть на кровососа:
— Чего припёрся? Я не тебя звал, а Третьего. Тебе в Волколачьем Клыке было велено оставаться.
— Так скучно там, — осклабился Второй. — Казней давненько не было. Еды маловато. А Третьего, прости, больше нет. Теперь я за него.
— Как это нет? — опешил Лис.
— А я его съел. — Упырь развёл руками, будто бы извиняясь, но, судя по глумливой роже, никакой вины он за собой не чувствовал. — Голодно было, княжич. Да и славы воинской захотелось. С чего это ему весь почёт? Я же сильнее и умнее! Кстати, я имечко сменил. Таперича зовусь Демьян.
— Да зовись, как хочешь. Мне-то что? — отмахнулся Лис.
— Что, даже не спросишь, почему имя как у смертных? — удивился новоиспечённый Демьян. — Ну да я сам расскажу. Явился тут к нам один заезжий упырь из Дивнозёрья и давай байки травить. Дескать, там земля обетованная, народ непуганый…
— Плевать! — топнул ногой Лис.
Демьян вздрогнул и попятился.
— Чаво бушуешь?
— Я Третьего позвал не чтобы ему почести оказывать. Разгневал он меня. А коли теперь ты за него — с тебя, значит, и спрошу. Какого лешего происходит?! Ты рожу-то клыкастую не вороти! Отвечай, когда княжич велит!
— Да как же мне отвечать, коли я знать не знаю, в чём Третий перед тобою проштрафился? Но, коли он и впрямь виноват, значит, я правильно сделал, что съел его. — Демьян облизнул яркие губы. — Было, кстати, вкусно.
От его интонаций Лиса аж передёрнуло. Будь его воля — выгнал бы всех этих тварей, но как тогда войско восполнять да численный перевес поддерживать?
Он прекрасно понимал, что делает, когда встал на эту опасную дорожку. Май, помнится, был против, но потом согласился, что другого выхода нет. Просил только следить за поголовьем, чтобы упырей не расплодилось слишком много, а то будет сложно ими управлять. Эх, где теперь тот Май? Лис сглотнул вставший в горле ком и грозно сдвинул брови:
— Оба вы хороши. Я самовольства не терплю!
— Звиняй, княжич. — Куда только девался наглый тон? Демьян почуял, что плохо дело. Он не просто поклонился, а подобострастно изогнулся, продолжив говорить елейным голосом: — Я ж только ради тебя приструнил супостата окаянного. Твой ворог — мой ворог!
— В следующий раз прежде, чем кого-то «приструнить», будешь ставить меня в известность и ждать распоряжений, ясно тебе?
— Ясно, как полнолунная ночь! У меня глаз намётанный, княжич. Я предателей завсегда подмечаю. Чую, так сказать, их душок подленький. Коли будет кто на сторону коситься да о тебе плохо говорить — непременно донесу.
Лис снова поморщился, словно горькое зелье выпил. Мысленно он пообещал сам себе: вот победим, избавлюсь от всех упырей. Мутные они создания. Но до победы было ещё далеко…
— Ты лучше скажи, почему упыри да злыдни бездельничают вместо того, чтобы воевать? Как пить-гулять, так вас тьма-тьмущая набегает. А как в бой идти, половина превращается в летучих мышей — и по кустам. Мои воины жалуются, мол, прикинетесь сухими листьями, одни глаза из ветвей торчат. Скажи всем: кто будет отлынивать — упокою без права воскрешения!
— Они у меня получат, — закивал Демьян. — В следующем бою лично прослежу, чтобы ни одна мышь не улизнула. Устроим образцовые зверства и кровопийство — тебе на радость.
— Ладно, свободен.
Лис с облегчением выдохнул, когда упырь скрылся из виду. Ещё некоторое время он окуривал шатёр благовониями — ему всё казалось, что тленом смердит. Может, чудилось. Но раздражало неимоверно.
— Ух, как я вас проклятущих ненавижу! — Лис хватил кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки, и выскочил из шатра. За его спиной всколыхнулся полог, и на миг ему послышалось хлопанье мощных крыльев. Он даже обернулся, но никого не увидел. Бр-р-р… Определённо нужно было прогуляться, чтобы остудить голову.
* * *
На закате Лис связался с Энхэ, верным соглядатаем в дивьем стане, и без лишних приветствий спросил:
— Где вы сейчас?
— На Коловершьей горке. Не вздумай идти по тракту, княжич. Заметят.
— Я карту видел, чай, не слепой, — буркнул Лис. — А как там старый форт? Не весь ещё развалился?
— Кое-где пришлось подлатать. Частокол цел, но внутри холодно, как в заднице Кощея.
Будто в подтверждение своих слов, Энхэ поёжился и надвинул на нос меховую шапку.
— Тьфу ты, опять дивьих ругательств нахватался! — Лис неодобрительно поцокал языком, и соглядатай ахнул:
— Прости, княжич. Не подумавши сморозил.
— Да брось, я не сержусь. Что у нас ещё плохого?
— Лучники. Подошло подкрепление из Светелграда. Не воины, а охотники. Ловчие, то бишь. Привыкли бить утиц к царскому столу, так что стреляют метко. А стрелы у них против упырей, с серебряными наконечниками. Коли решиться на штурм, жди больших потерь.
— Зачем штурмовать,
