«Здесь! Давай скорее его схватим!»
От нетерпения он рыл лапами пол.
— Но это же покои воеводы! — ахнула Огнеслава.
— Не может быть! — Яромир сперва сказал, а потом вспомнил: Веледар и впрямь занял комнату в башне, чтобы лучше видеть подступы к форту. С запахом ошибиться Вьюжка не мог. Но должно же быть какое-то объяснение? — Э-э-э… Может быть, он сам нашёл вора и отобрал у того бодряк-траву?
Девушка помрачнела:
— Боюсь, что нет. Когда мы в последний раз разговаривали с воеводой — ну, ты слышал, — я всё не могла понять: что же с ним не так? Помнишь, спрашивала, сколько он не спал, осмотреть хотела, а он от меня шарахнулся, как упырь от серебра? Теперь всё сходится. И красные глаза, и руки дрожащие, и гнев беспричинный… Думаю, он уже давно пристрастился к бодряк-траве.
Она зябко обхватила руками локти, и Яромир только сейчас заметил, что целительница выбежала на поиски в одном платье, даже без душегрейки. Он снял плащ и накинул ей на плечи, а в ответ вместо благодарности получил негодующий взгляд:
— Эй, ты ещё не до конца поправился!
— А ты совсем себя не бережёшь. Грейся. А то кто нас лечить будет? Ты не только мне — всему войску нужна.
— Я же тут не единственная целительница, — фыркнула Огнеслава.
— Такая — единственная!
Их глаза встретились, и Яромир почувствовал, будто воздух заискрил. Ему стало жарко — даже без плаща. А губы сами расплылись в улыбке:
— Век бы на твои веснушки смотрел…
Но Огнеслава фыркнула и отвернулась, разрушив волшебство момента.
— Лучше за псом своим смотри. Он сейчас к воеводе подкоп пророет.
— Я тебе совсем не нравлюсь? — тихо спросил Яромир.
— Сейчас не время. Лучше скажи: что делать будем? Обвинить воеводу в воровстве да в дурном пристрастии — это не шутки, можно и головой поплатиться. Но нельзя допустить, чтобы войском безумец командовал. Эх, был бы тут царь…
— И что бы ты сделала?
— Пошла бы к нему, конечно. Рассказала бы всё как есть и потребовала бы суда.
— Ну так я царский побратим,
— И что? Неужто осмелишься вершить суд от его имени? — Огнеслава впервые посмотрела на Яромира столикой восхищения, и он приосанился.
— Уверен, Радосвет не будет против, когда узнает правду.
Яромир шагнул к дверям, собираясь постучать, но Огнеслава схватила его за рукав:
— Один супротив воеводы не ходи.
— Это ещё почему?
— Ты пока слаб, а ему бодряк-трава придаёт сил. Возьми верных людей из своей дружины.
Напоминание о слабости было обидным, но Яромиру пришлось признать, что Огнеслава права.
— Ладно, один не пойду. Только ребятам лучше пока ничего не знать. Пусть на них не ляжет гнев Веледара, коли мы ошибаемся. — Немного подумав, он добавил: — Иди к себе. Я сам с этим разберусь.
— Но…
Яромир мягко перебил её:
— Тс-с. Я не учу тебя лечить, а ты не учи меня делать своё дело.
— Уел. Моими же словами. — Огнеслава вернула ему плащ. — Дерзай, герой. Потом хоть расскажи, как всё прошло. И вот ещё что: не хочу тебя больше в целительской палатке видеть, ясно? Воюй, руби врага да больше не подставляйся. Будь здоров.
Яромир проводил её взглядом, думая: вот заноза-девка, а надо же, как зацепила!
«Тили-тили-тесто…» — пропел симаргл в его голове.
— Ещё и ты зубоскалишь?
«Почему зубоскалю? Радуюсь».
— Нечему тут радоваться… — вздохнул Яромир.
Но Вьюжка его кручины не разделял:
«Да брось, ты ей тоже нравишься».
Вроде слабое утешение, а на душе стало полегче. Словно сквозь тучи вдруг проглянуло тёплое ласковое солнышко.
— Пойдём, друже! — Яромир потрепал симаргла по пушистой холке. — Расскажем всё Радмиле. Уверен, она нам поможет.
Идти было недалече. Шатёр сестры стоял прямо во дворе форта. Удобные комнаты она занимать отказалась, чтобы быть поближе к своему отряду, делить с бойцами тяготы и радости. Яромир прекрасно её понимал, потому что и сам поступил так же. Оттого они и упыриный налёт заметили раньше прочих командиров.
Обычно Яромир никогда не входил к сестре без предупреждения, а тут так спешил, что забылся — распахнул полог. И вдруг услышал мужской голос:
— …о красе ненаглядной даже упыри говорят с томными вздохами. Кто тебе ещё такое предложение сделает? Соглашайся, Северница!
На ладони Радмилы сидела птичка-весточка. А тот, чьи слова она принесла… Теперь Яромир узнал эти вкрадчивые интонации, хотя слышал их всего лишь раз в жизни — там, в снегах, у Медового озера. Неужто его сестра с Кощеевичем спуталась? Да как такое вообще возможно!
Глава двадцать четвёртая Опасная игра
Посылать Севернице птичек-весточек было весело, даже когда она не отвечала. Лис никак не мог забыть, что эта девица осмелилась подослать к нему лазутчика. И какого? Упыря! Это же надо додуматься!
В последнее время ему редко доводилось удивляться: враги стали слишком предсказуемыми. Если бы Смерть на него не обиделась и не вставляла палки в колёса, он давно бы захватил Дивь — в этом Лис не сомневался. С одной стороны, промедление было досадным: он не любил, когда на пути возникали препятствия. А кто любит? С другой же… Раз Смерть нарочно затягивала войну, оставалось лишь получить удовольствие от процесса, играя с дивьими в ястреба и мышку. Ястребом, конечно, был сам Лис. Это ведь не он забился в нору, дрожа от страха.
Сперва он надеялся взять форт измором, но осада не принесла должных плодов. То ли у «мышек» был потайной лаз,
