Зрители толпились по обеим сторонам дороги, но на мосту никого не было.
С вершины Гонтадзаки можно было видеть маршрут до конца склона. Спускаясь, Какэру заметил бегунов Акэбоно, Кофу и Тотая. В голове стало горячо. Он был хищником, перед которым бежала добыча. Он проворно стал настигать их, его гибкие мышцы поочередно растягивались и сокращались.
Воспользовавшись преимуществом, которое дает дорога вниз, он набрал скорость и обогнал группу. Он не собирался тратить время на то, чтобы выстроиться с ними в линию и посмотреть на ситуацию. Лучший способ уничтожить мотивацию противников – сразу оторваться от них.
Но сколько бы Какэру ни обгонял бегунов, это была лишь видимость. По фактическому времени Кансэй все еще отставал от команды Тотая. Однако они не должны были пока об этом узнать. Пусть он и блефовал, но он должен был сразить их своим бегом, показав, что «так вы никогда не сможете бежать».
Ускорившись до двух минут сорока секунд на километр на спуске, он вернулся к двум минутам пятидесяти пяти секундам на километр в конце склона. Ритмично бежавшее тело Какэру само выбрало этот темп, не прибегая к расчетам.
Он смог обогнать три школы и занять десятое место. Где-то в уголке сознания забрезжила эта цифра. Но с точки зрения фактического времени они еще не входили в число сеяных команд. До конца девятого этапа осталось меньше пятнадцати километров. Включая двадцать три километра десятого этапа, им осталось пройти менее сорока километров. «Сможем ли мы преодолеть разрыв за это время?»
Этого недостаточно. Какэру скрипел зубами от нетерпения и разочарования. «Если бы расстояние было больше, если бы мне позволили бежать дальше, то я бы точно смог их обогнать. Я бы обогнал все команды впереди и показал самое быстрое время».
От этой мысли Какэру внезапно рассмеялся.
«Я мечтаю бежать вечно. Всегда».
Падал снег. И раньше в снежные дни он бегал один. Будь то школьное поле или берег реки, где он бегал трусцой, он всегда был один. Конечно, у него были товарищи по команде, но они никогда не были так близки, чтобы говорить с ним о беге.
Какэру сопротивлялся тренеру, для которого важны были лишь скорость и сплоченность команды. Он любил разговаривать сам с собой или молча бегать в своем темпе. А товарищи по команде, видя его невероятную скорость, держались от него на расстоянии. Потому что Курахара был не таким, как все. Потому что Курахара был гением.
В старших классах ему хотелось кричать, что это неправда. «Дело не в том, что у меня какой-то особый талант. Просто я тренируюсь больше других, поэтому у меня лучшие результаты. Я просто хочу бегать».
Какэру задавался вопросом, почему он должен выполнять приказы тренера и уделять столько внимания правилам команды, почему он должен бегать трусцой в течение часа после того, как вымотался до предела на тренировке. Какэру считал, что в этом не было никакого смысла. Можно ли действительно стать быстрее с помощью запредельно долгих тренировок и упорства? Он так не считал. «Потому что все равно нет никого, кто смог бы показать лучшее время, чем я».
Он не мог понять своих товарищей по команде, которые послушно следовали всем этим «правилам», чтобы не злить тренера и старшеклассников. Он хотел быть честным по отношению к своему телу и духу, он хотел погрузиться лишь в процесс бега.
В старших классах он был одинок. Какэру не считал, что неправ в своем отношении к бегу или как-то неправильно мыслит. Что бы ни говорили окружающие, он следовал своим убеждениям. Но чем больше он бегал, тем более одиноким становился. Казалось, что в обмен на скорость он получает похвалу, но при этом теряет радость общения с другими людьми.
Овал беговой дорожки стадиона не имел конца. Какэру не хотел быть запертым в нем. Но и сбежать не мог. Он поступил в старшие классы по спортивной рекомендации. Ему не нужно было платить за обучение. Родители возлагали большие надежды на будущее своего сына в легкой атлетике. Куда он мог пойти, если бы сбежал?
И больше всего его захватил и не отпускал сам процесс бега. Похвала была чем-то сиюминутным. Чем больше он посвящал себя бегу, тем более одиноким становился. Он знал это, но просто не мог перестать бегать.
Зависть и соперничество между товарищами по команде. Жесткое тренировочное расписание и дисциплина. Он боролся со всем этим, но так ни к чему и не пришел. Он не знал, стоит ли просто бежать без остановки в одиночестве, ведь финишной черты не было видно. Он чувствовал, что задыхается.
Теперь все было по-другому. Какэру осторожно коснулся эстафетной ленты Кансэя на груди. Он знал, что за прошедший год изменился.
Бег делал не только одиноким. Он мог объединять. Именно потому, что бег был занятием для одного, в нем скрывалась сила, способная по-настоящему объединить одиночек между собой.
До встречи с Киёсэ Какэру не замечал, какой силой обладает. Он бегал, не понимая, что такое бег на длинные дистанции.
Бег был силой. Не скоростью, а силой, которая позволяла объединиться с кем-то другим, оставаясь при этом в одиночестве.
«Хайдзи-сан научил меня этому. Он показал это обитателям Тикусэйсо своими словами и делами. Показал, что благодаря такому одинокому занятию, как бег, можно ощутить мгновения общей радости с теми, у кого другие интересы, другие жизненные истории, другие скорости.
Хайдзи-сан, ты сказал, что слова “верить” недостаточно? Я тоже так думаю. Потому что в моем сердце живет всецелое доверие, рождающееся так естественно, что любые слова показались бы ложью. Впервые я понимаю, как ценно полагаться на кого-то, кроме себя.
Бег как раз об этом. Не нужно никаких причин или мотивов. Это то, что я делаю, чтобы жить, – так же, как и дышу».
Бег больше не причинял Какэру боли. Он не делал его исключительным или одиноким. То, к чему он стремился всей душой, не предавало его. Бег отвечал на его чувства и придавал ему силы. Бег был рядом с Какэру, как дорогой друг, который обернулся и подошел к тебе, когда ты позвал его. Не как враг – тот, кого нужно подчинить и заставить сдаться, а как сила, которая всегда будет рядом и поддержит.
– Смотри, Хайдзи-сан.
На экране телефона Принца показывали станцию Йокогама. Фудзиока из Рикудо наконец-то догнал Савати из Босо и пробежал мимо него, не задерживаясь ни на миг.
Ведущий кричал:
– Фудзиока обогнал его! На девятом этапе Рикудо наконец-то вышел в лидеры!
Несмотря на то что он пробежал почти пятнадцать километров, Фудзиока сохранял темп три минуты на километр. Он обошел Савати и вышел в лидеры, а его скорость, казалось, все больше увеличивается, а не уменьшается.
Фудзиока пробежит остаток девятого этапа в одиночку и первым придет на эстафетную станцию Цуруми. Рикудо, должно быть, прогнозировали такое развитие событий с того дня, как объявили имена бегунов на этапах.
Выставили ли Босо своих основных бегунов в первый или второй день? Рикудо заявили Фудзиоку в качестве запасного бегуна и внимательно следили за тем, как выступит Босо. А затем, когда они увидели состав Босо для второго дня, изменили тогда же свою заявку и поставили Фудзиоку на девятый этап. Они решили просто преследовать Босо в первый день, а во второй перехватить инициативу и победить.
Подобную стратегию Рикудо мог себе позволить благодаря сильному составу бегунов. Но давление на капитана Фудзиоку, который должен был изменить ход гонки, должно быть, было огромным. И он великолепно справлялся с возложенной на него миссией. Своим бегом он показывал, каким должен быть чемпион.
– Савати не сможет угнаться за ним, – предположил Киёсэ. Ведь Фудзиока рассчитывал не только на победу Рикудо.
– Фудзиока стремится установить новый рекорд этапа.
– Что?!
Принц моментально перевел взгляд на экран. Рекорд этапа на девятом отрезке составлял один час девять минут и две секунды, его бегун Рикудо установил пять лет назад. В углу экрана высвечивался предыдущий рекорд и текущее время Фудзиоки. Он и правда бежал со скоростью практически такой же, как рекорд этапа.
