Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы Тотай обошел сейчас его на фактической дистанции.
Минута, когда из машины сопровождения можно было давать указания, подходила к концу. Хозяин быстро добавил:
– Кстати, Тотай бежит со скоростью три минуты и пять секунд после трехкилометровой отметки. Вот и всё.
Киёсэ показалось забавным, что хозяин говорил это так, будто сам все видел. Наверное, Юки предусмотрительно собрал информацию и передал ее.
«Я бегу со скоростью три минуты и три секунды на километр. Темп бегуна из Тотая составляет три минуты и пять секунд. Простой подсчет показывает, что за двадцать три километра десятого этапа я смогу сократить свое время только на сорок шесть секунд. Оторваться от соперника не получится».
Киёсэ понял, что ему нужно увеличить темп. Ему нужно было как можно больше сократить разрыв во времени, пока не начала болеть нога.
Прямо перед собой он увидел железнодорожный переезд Кэйкю Камата. Железные пути Кэйкю, ведущие к аэропорту, соединялись с главной линией Кэйкю и пересекали дорогу.
В самый неподходящий момент на железнодорожном переезде зазвучал сигнал о приближении поезда. Зрители, столпившиеся вдоль дороги между Киёсэ и переездом, кричали: «Быстрее!» Не опуская пока шлагбаум, полицейские и персонал гонки регулировали движение. Машины по встречной полосе останавливали красными флажками, сотрудники общались друг с другом по рации, чтобы убедиться, что бегуны смогут пересечь переезд.
Киёсэ не мог позволить переезду остановить его. Это нарушило бы ритмичность его бега. Воспользовавшись шансом, Киёсэ ускорился. Умоляя взглядом персонал не останавливать его, он устремился к переезду, уже мигавшему сигнальными огнями. Толпа вдоль дороги разразилась возгласами, напоминавшими больше крики, надеясь, что он успеет вовремя.
Киёсэ промчался через переезд Кэйкю Камата. На этот раз у зрителей вырвался вздох облегчения. Воспользовавшись моментом, Киёсэ быстро обогнал бегуна Дотидо. «Мой темп теперь быстрее трех минут на километр, – спокойно подумал он, оценивая свой бег. – Нога не болит».
Плотная толпа, растянувшаяся вдоль дороги, аплодировала. «Я бегу Хаконе Экиден. Как десятый бегун команды Кансэя, сейчас я испытываю то же воодушевление и радость, что и ребята Тикусэйсо вчера и сегодня».
Внезапно он вспомнил, как выглядел Какэру на девятом этапе. Он обогнал предыдущую команду перед станцией Йокогама, где было больше всего народу. В его беге было что-то впечатляющее. Он не только обладал скоростью, поражающей окружающих. Ему еще и везло, что самые яркие моменты бега видела публика.
Киёсэ был убежден, что Хаконе Экиден сделал из Какэру лучшего бегуна. Заметил ли он это сам или нет, но во время бега на девятом этапе Какэру вошел в «зону». Это особое состояние души и тела, вызванное высокой концентрацией. Говорили, что в редких случаях лучшие спортсмены, которые тщательно тренировались, входили в «зону» во время соревнований, когда находились в состоянии сильной нагрузки.
Сам Киёсэ никогда не испытывал такого. Но он прочитал книгу, в которой об этом говорилось. Не только в легкой атлетике, но и в гольфе, бейсболе, конькобежном спорте и фигурном катании известные спортсмены рассказывали о том, что чувствовали, находясь в «зоне». Сначала Киёсэ подумал, что «зона» – это эйфория бегуна, но во время чтения заметил тонкую разницу.
Эйфория бегуна может возникнуть даже при беге трусцой. Когда совпадают физические и эмоциональные состояния и при довольно длинной дистанции человек может достичь состояния, известного как «эйфория бегуна».
Киёсэ считал это чем-то вроде вырабатываемой привычки, ведь наступление такого состояния можно было спрогнозировать, если действовать определенным образом. Как мы можем предугадать смещение плечевого сустава, если поднимать руку под определенным углом. Или кошмары во сне, если смешивать пиво и вино. Это было похоже на условный рефлекс мозга, на привычку, которую усвоило тело.
Но «зона», по-видимому, наступала внезапно. Она была более интенсивной, чем эйфория бегуна, сиюминутной и возникала только во время соревнований.
Когда Киёсэ узнал, что тореадоры иногда также испытывают странную, неподвластную времени эйфорию в «момент истины», когда они убивают быка, он подумал, что может понять это. Феномены эйфории бегуна и «зоны» были похожи, но схемы, которые их вызывали, скорее всего, были разными. Если эйфория бегуна возникала благодаря физической нагрузке, то «зона» – благодаря чрезвычайно напряженному и сосредоточенному психологическому состоянию.
Другими словами, это был внезапный эффект, возникавший из ниоткуда и похожий на божественное озарение. Будь то эйфория бегуна или «зона», все это было проделками мозга, но тот факт, что человек мог сосредоточиться на соревновании настолько, чтобы войти в «зону», доказывал, что у него есть задатки первоклассного спортсмена.
После станции Йокогама бег Какэру на мгновение стал еще более отточенным. Даже через маленький экран телефона Киёсэ мог это видеть. Какэру, казалось, озадачился своим состоянием, но отточенность его движений сохранялась вплоть до станции Цуруми, где Киёсэ получил эстафетную ленту.
Наверняка Какэру станет бегуном, которого полюбят многие. Он будет покорять остальных так же, как покорил Киёсэ с первой встречи. Фигура бегущего Какэру будет очаровывать всех, кто ее увидит.
Киёсэ испытывал небывалое чувство удовлетворения. Его не волновал ни снег, падающий на лицо, ни мокрая дорога.
12:50
Вокруг здания газеты «Ёмиури Симбун» в Отэмати собралась толпа. Люди из торгового района, пришедшие поддержать Кансэй, деловито занимали места вдоль дороги.
Никотян, Юки, Синдо, Муса, Дзёта и Ханако сидели подальше от людей, рядом со рвом, откуда был виден Токийский вокзал. Нира была вместе со всеми. Ханако гладила ее между ушей, от удовольствия Нира прикрыла глаза.
Штукатур привез Ниру в Отэмати вместо владельца «Яокацу», который остался в торговом районе, чтобы подготовиться к вечеринке. Нира так испугалась толпы, когда ее выгрузили из грузовичка, что поджала хвост. Ханако стало ее жаль, поэтому она предложила устроить стратегическое совещание рядом со рвом. Нира, судя по всему, обрадовалось: любое место устраивало ее больше, чем толпа.
Секретное оружие – им был ноутбук Юки – должно было сыграть ключевую роль в стратегическом совещании. Ханако, которой Юки доверил ноутбук, последние два дня бережно носила его с собой.
– Почему эти люди нарисованы одними прямыми линиями? – Дзёта посмотрел на ноутбук на коленях Юки. – Похоже на игру тридцатилетней давности.
На экране несколько фигур перемещались слева направо.
– Я моделирую развитие гонки десятого этапа, – ответил Юки, не прекращая нажимать на кнопки клавиатуры. – Черный – Хайдзи. Синий – Тотай. Розовые – другие команды.
– Моя программа, – пояснил Никотян. – Если ввести последнее промежуточное время и ожидаемый темп каждого участника десятого этапа, на экране появится визуализация прогнозируемого развития борьбы.
– Это невероятно. – Муса с большим интересом уставился на экран. – О? Фигура Хайдзи обогнала одну из розовых.
– Это, должно быть, Дотидо, – сказала Юки.
– Он только что обошел Дотидо! – крикнул Дзёта. – Твоя симуляция медленнее реальности? Какой в этом смысл?
– Ну вот, компьютер, похоже, старается, – просипел в нос Синдо, сидя в маске.
Из серебристого корпуса доносилось слабое жужжание, компьютер продолжал вычисления.
Дзёта ворчал:
– Было бы быстрее нарисовать график на миллиметровке.
Ханако согласилась с ним, и они решили отвлечься от компьютера.
– Дзёдзи и остальные опаздывают. Надеюсь, они успеют к тому моменту, когда Киёсэ-сан финиширует.
– Какэру с Принцем вроде успевают.
Дзёта был слишком смущен, чтобы смотреть в глаза Ханако. Он говорил, обернувшись к Нире, лежащей на земле.
– Я написал им, и они ответили: «Одорико, мы успеваем».
– Ты уверен, что написал не менеджеру увеселительного заведения о танцовщице [37] по ошибке? – Никотян покачал головой.
– Вероятно, он говорит об экспрессе «Одорико», – сказал Синдо.
– Какэру и Принц не привыкли писать сообщения. Но они наверняка старались, – сказал Муса, по доброте душевной защищая отсутствующих здесь.
– А где Дзёдзи?
Щеки Ханако покрылись легким румянцем, она опустила голову, делая вид, что смотрит на Ниру. Все присутствующие подумали, как она могла забыть… про Кинга.
– Кинг и Дзёдзи, возможно, немного опоздают, – ответил Дзёта как ни в чем не бывало, подчеркнув слово
