И, тряхнувши гривой львиной,
Затянул напев старинный:
— Эх, ты шашка, моя шашка!
Ты молчишь, сестра-бедняжка?
Скучно, знать, в углу стоять,
Почернела рукоять…
Отчего вздыхаешь тяжко?
У ножон сломалась пряжка
Или верное твое
Затупилось острие?
— Рукоять-то золотая,
Только пыль на ней густая!
Кромка ровная остра,
Только я сама стара!
Сотни лет стою без толку,
Позабыли про меня…
Хоть бы раз увидеть холку
И развихренную челку
Богатырского коня!
Потускнел мой стан упругий.
Хоть бы раз еще с собой
Всадник в кованой кольчуге
Взял меня в кровавый бой!
Пусть герой, повитый славой,
Вырвет шашку из ножон,
Пусть хоть раз клинок мой ржавый
Будет снова обнажен!
Я, игрушкой бесполезной
В ожидании стою,
Чтоб гайдук рукой, железной
Стиснул рукоять мою!
Чтобы сызнова могла я
Показать былую стать,
Синим пламенем пылая,
Молодая, удалая,
Над врагами засвистать!
Чтобы крепнул год от году
Воскрешенный мой клинок
И восставшему народу
Воротить свободу мог!
Замолчал певун косматый,
Но вослед за ним второй
Великан молодцеватый
Выступил из мглы сырой;
Подбоченясь ветвью гибкой
И тряхнув листвою зыбкой,
Дрогнул с головы до пят
И завел на древний лад:
— Буздуган [19], мой верный друг,
Боевая палица!
Лишь взмахну тобою вдруг
Да как выпущу из рук,—
Все холмы гудят вокруг,
Враг на землю валится!
Эх, бывало, мы вдвоем
По витой тропинке
Странствуем в лесу моем,
Встречных супостатов бьем
В честном поединке!
Был немалым наш улов
И в открытом поле!
Сотни вражеских голов
Мы с тобой, без лишних слов,
В битвах раскололи!
К звездам я тебя кидал,
Ввысь, навстречу бурям.
Ты дробил цепей металл
И решетки тюрем.
Но тебя в свои края
Враг унес лукавый,
И теперь остался я
Без гайдуцкой славы!..
Дуб затих, но тут же третий
Вскинул ветви, словно плети,
И, невнятно прохрипев,
Затянул иной напев:
— Лист зеленый, стань на страже,
Спрячь меня в родной тени,
От лихой погони вражьей,
От облавы охрани!
Я в дубраве тиховейной
Починю замок ружейный,
Наточу я боевой
Ятаган тяжелый свой,
Заседлаю вороного
Бурногривого коня
И помчусь на битву снова
Из убежища лесного!
А покуда — спрячь меня,
Лист зеленый, лист дремучий,
Верный друг, товарищ лучший!..
Андриеш средь глухомани
Продвигался, как в тумане.
Вязнут ноги пастуха
В колтуне седого мха.
Вдруг замшелые дубы
Разом встали на дыбы,
Корни из земли рванули,
Зычно песни затянули
И пустились в общий пляс
Хороводом шумнолистым
С громким криком, гулким свистом…
Тысячи зеленых глаз
Светятся над Андриешем.
Что им надо, этим лешим?
У деревьев не суки,
А каленые клинки —
Замахнулись наготове,
И не листья там, а брови
Разлохматились вверху,
Угрожая пастуху:
— Гей, чабан! Лети вперед,
По-гайдуцки, прямо в сечу!
Ведь победа не придет,
Надо к ней спешить навстречу!
И под этот слитный гром,
Раздававшийся кругом,
Пастушок что было мочи
Смело кинулся бегом.
По дубраве прямиком
Мчался он и дни, и ночи.
Но пред ним из чащи темной
Вдруг явился дуб огромный
И простой, невероломной
Речью встретил пастушка,
О беде его проведав,
Словно песней славных дедов
Усладил издалека.
Он погладил веткой-пальцем
Пастушка по рукаву,
Чтобы бодрость со скитальцем
Пребывала наяву,
Чтоб не дрогнул в час унылый
Пастушок в бою, в борьбе,—
Дуб делился древней силой,
Что века хранил в себе.
Молвил властелин лесной:
«Каплю силы земляной,
Пастушок, возьми с собою,
Смелым будь, готовься к бою
И борись за край родной!
И когда сойдутся тучи,
Черные наступят дни,
Лес широкий, лес дремучий
Добрым словом вспомяни.
И тогда вдогон, в дорогу
Лес пошлет тебе подмогу, —
В бой пойдет наш гордый род.
Чем бы жизнь ни пригрозила,
Знай — с тобою наша сила.
Андриеш, иди вперед!»
Ровно семь ночей и дней
Меж стволов, среди корней,
Не щадя последних сил,
Андриеш бежал, спешил,
И восьмою зорькой ранней
Очутился на поляне
У лесной опушки.
Вдруг
Видит — перед ним гайдук
В шитом золотом долмане [20],
С длинностволкой на ремне
И в мерлушковой [21] красивой
Серебристой кушме сивой,
Сам — на вороном коне,
Аргамаке-скакуне
С пышною, волнистой гривой:
— Стой, чабан! Куда идешь?
Что тебя по дебрям носит?
Или пули в сердце ждешь,
Или шея сабли просит?
— Добрый витязь, не спеши,
Не губи моей души!
Мне дорогу показали
И в дремучий лес послали
Говорящие дубы.
Там земля под ними гнется
И округа вся трясется
От их пенья и гоньбы!
— Не дубы взметнули ветки,
Как разящие клинки,—
То герои, наши предки,
Удалые гайдуки,
Что под знаменем свободы
В незапамятные годы
За народ родной земли
В здешних дебрях полегли.
А теперь, мой мальчик, смело
Ты свое поведай дело.
Что за горькая беда
Привела тебя сюда?
Оглянулся пастушок:
У костра сошлись в кружок
Храбрецы дубравные,
Кубки пьют заздравные,
Распевают близ огня,
Ладя сабли и чиня
Ружья неисправные.
И один из них слегка
Усмехнулся свысока,
Посмотрел на пастушка
И насмешливо сказал:
— Ты, как птенчик, слаб и мал,
Но, отважившись, пролез
В наш угрюмый, старый лес.
Разве ты не знал, что тут
Только сильные живут?
— Нет на свете ничего
Горше горя моего!
В мире целом нет нигде
Равного моей беде!
Черный Вихрь похитил стадо.
Мне сыскать злодея надо
И овец опять вернуть.
Фэт-Фрумос один лишь в силах
Указать надежный путь,
Чтоб спасти овечек милых.
Но в какой же стороне
Фэт-Фрумоса встретить мне?..
— Ты желанием напрасным
Зря томишься, мальчуган!
Фэт-Фрумос на солнце ясном
Свой тяжелый буздуган
Закалил бы, да не в мочь,—
Черный Вихрь, наш враг известный,
Напустил на землю ночь,
Тьмой наполнил свод небесный.
С той поры богатыри
Жгут костры и ждут зари.
Отнял песню Вихрь поганый!
А без песни буздуганы
Не забросишь, хоть умри!
Коль ее никто не сложит,
Буздуган лететь не может…
— Вот она! Я вам принес
Боевую песню эту,
Что собрал по белу свету!
Ты скажи — где Фэт-Фрумос?
