и наверняка успевал ухватить самые большие куски.
– Ой, смотри! – зашипела Таша, прерывая размышления Питера. – Посетители! Бежим скорее отсюда!
Она юркнула за статую бронированного слона и ускользнула куда-то в тень, и Питер вдруг остался один-одинёшенек. А шум шагов и голоса приближались. Казалось, в зал шла целая толпа. Котёнок испуганно огляделся. Что будет, если его заметят? Возьмут и выгонят из музея? Но Корюш так старался принести его сюда!
Питер замер в растерянности. На глаза котёнку попались доспехи самурая, о которых Борис так самозабвенно рассказывал, и шерсть у малыша встала дыбом. Но голоса становились всё громче, а время поджимало. Прятаться было негде, поэтому он юркнул к экспонату, проскочил под верёвкой и забрался в доспехи. Питер жалобно пискнул. Если внутри и в самом деле окажется самурай-призрак, ему точно не поздоровится…
Котёнок вжался в холодный металл, прислушиваясь к шагам в зале. Сердечко бешено стучало. Вдруг этой компании доспехи самурая нравятся не меньше, чем Борису? А если люди ещё много часов будут тут стоять?
Лапки онемели: казалось, они вот-вот отвалятся. Питер навострил уши. Похоже, голоса наконец отдалились. А теперь они почти стихли. Малыш медленно спустился ниже по доспехам и выглянул из-под тяжёлой юбки.
Посетители пропали, но и котята – тоже.
– Таша? – позвал Питер, оглядываясь по сторонам. – Ты где? Борис?
Тихое «мяу» эхом разнеслось по доспехам. Котёнок поёжился в тёмной пустоте. Ему опять почудилось, что на него смотрит призрак древнего воина. Нет, он не собирался сидеть здесь и ждать, пока его сожрёт злой дух! Если Таша и Борис его бросили, то ничего уже не поделаешь. Придётся исследовать музей самому.
Целый день старшие коты и кошки шептались между собой, обсуждая новенького. Пускай Айвен и разрешил Питеру остаться, это не означало, что нельзя о нём сплетничать. И если малыш проходил мимо, изучая свой новый дом, старожилы тихо шипели ему вслед.
Никто не знал, сколько месяцев странному чёрному котёнку. Он оказался гораздо меньше Бориса, но все говорили, что Борис чересчур крупный для своего возраста. Ростом Питер был скорее с Бьянку или Ташу, но намного более худой, потому что с рождения недоедал. Он умел тихо себя вести, легко прятался за коробками и стопками бумаг, а по коридорам и залам скользил, словно тень.
– Слишком он тихий, – сказала Бьянка тем же вечером, когда на улице начали сгущаться сумерки. Котята втроём сидели в Египетском зале. – Мне это не нравится. Кто знает, что у Питера на уме? Небось вынюхивает, что не следует, да и бродит там, где не положено.
– Или высматривает сокровища музея, – предположил Борис. – Тот полосатый старик нам совсем чужой. Откуда он вообще взялся? Может, они оба – преступники, и Питер ищет, чего бы такого украсть!
Таша промолчала. Ей не хотелось спорить с Бьянкой и Борисом, и она слушала их вполуха. Кошечка чувствовала себя ужасно виноватой, что бросила Питера в Оружейном зале. Ей стоило за ним вернуться. Может, надо его поискать? Извиниться? Или тогда она сделает только хуже?
Вскоре Бьянка решила покрасоваться перед очередным посетителем, а Борис убежал к маме, чтобы уточнить, не наступило ли время ужина. Вдруг из-за статуи Сехмет, египетской богини с головой львицы, выскочил кто-то маленький и чёрный и быстро скрылся в тени. Таша ахнула, но язык у неё будто отнялся.
Ей следовало что-нибудь сказать. «Не обращай внимания на Бьянку и Бориса… Извини, что оставила тебя у доспехов самурая. Я не хотела. Просто очень испугалась, что нас отругают».
Она ведь искренне пыталась вести себя дружелюбно. Ночью Таша подвинулась, чтобы освободить Питеру место у тёплого маминого бока. Но чёрный котёнок свернулся в клубочек в старой деревянной шкатулке. Таша долго лежала в темноте и смотрела на малыша, переживая, что ему одиноко.
А Питер даже не заметил, что Таша глядит на него из-за пушистого рыжего хвоста Бориса. Он ещё сильнее вжался в маленькую шкатулку, укладываясь поудобнее на истёртой бархатной подкладке. Здесь было достаточно уютно, тепло и сухо, да и голодать в музее не приходилось. И старый Айвен разрешил остаться. Но…
Всё-таки он тут чужой. И совсем не походил на других. Ни на умную весёлую Ташу, ни на очаровательную Бьянку… и, конечно, ни на Бориса, который обещал вырасти в самого крупного и свирепого кота, когда-либо жившего в музее, и стать грозой всех крыс и мышей!
Питер всхлипнул, тяжело вздохнул и попытался развернуться. В тесном пространстве ему это с трудом удалось. «Может, завтра всё образуется?» – с надеждой подумал котёнок, опуская мордочку на край шкатулки. Может, завтра всё изменится…
– Ты вообще уверен, что ты – кот? – спросил Борис, щекоча длинными усами носик чёрного малыша.
Братик оглянулся на сестёр, ожидая, что они засмеются вместе с ним.
Питер растерянно моргнул:
– О чём ты? Конечно, я кот!
– Да ладно? – фыркнул Борис, явно очень довольный своим чувством юмора. – Уверен? Ты же ничего о себе не знаешь. Вдруг ты на самом деле хорёк? Или крыса! Я видел крыс побольше тебя.
Питер поёжился. Ему приходилось встречать этих грызунов на улице, когда он жил с Корюшем. Их жёлтые зубы и блестящие глазки до сих пор снились ему в кошмарах.
– Не смешно, Борис. Отстань от него, – прошипела Таша. – Может, ты сам – слон? Хватит вредничать!
Питер не разобрал её слов, потому что ещё думал о крысах. Зато он услышал смех Бьянки, высокий и писклявый. К голове котёнка сразу прилил жар: стало вдруг так грустно, обидно и одиноко… Питер опустил ушки, повесил хвост и поплёлся прочь как можно дальше от котят.
– Иди-иди, крысокот! – бросил ему вслед Борис, фырча от хохота.
Питер очень надеялся, что второй день пройдёт лучше первого и ему, в конце концов, удастся стать здесь своим. Но как этого добиться, если ты о себе ничего не знаешь? Остальные коты родились в музее. Они никогда не примут новенького. Куда бы он ни пошёл, повсюду его будут провожать недружелюбным взглядом.
Нет. Он не может остаться.
Питер выскочил из зала. Сейчас ему просто захотелось сбежать, и он, не думая, поспешил куда глаза глядят. И вскоре оказался в странном помещении с чучелами животных. Музейные коты не любили сюда заходить, поэтому он ещё не видел эту галерею.
Питер взглянул на жуткую волчицу, и по его спине пробежали мурашки. Зато здесь он мог побыть один и подумать, что делать дальше. Котёнок устроился в тени за витриной с саблезубым тигром и начал неспешно умываться, чтобы немного успокоиться и привести мысли в порядок.
Корюш говорил, что в музее безопасно и о котах там хорошо заботятся. В этом Питер уже убедился. Кормили котёнка досыта, а вчера на ужин Старик принёс холодное куриное филе… Малыш зажмурился, вспоминая, какое оно было вкусное. У него аж усы задрожали от наслаждения. А ещё он спал в тёплом, сухом помещении, пускай углы шкатулки
