больше не осталось. Мы ведь ни одной не увидели. И мышей тоже.
– Возможно, – согласилась Таша. – Мы ведь уже давно ищем.
Она огляделась, проверяя, точно ли поблизости никого нет, запрыгнула на пьедестал статуи и устроилась в уютном уголке между задних лап льва, прижавшись к камню.
Питер встревоженно за ней наблюдал. Они весь день потратили на поиски, и Таша выглядела уставшей. Вдруг она сожалеет, что вызвалась ему помочь? Может, она передумала и не хочет с ним дружить?
Котёнок грустно понурился и попятился, но Таша нагнулась к нему и спросила:
– Ты куда? Почему не поднимешься ко мне? Здесь немного прохладно, но всё равно удобно.
Ушки Питера тотчас встали торчком, и он радостно запрыгнул на пьедестал.
– Знаешь, древние египтяне очень любили кошек, – сказала Таша, когда Питер устроился рядом с ней. – Кстати, посмотри на те две скульптуры. На самом деле они посвящены египетскому фараону, который считал, будто он – лев. Точнее, два льва сразу! [2]
– Как странно, – удивился Питер, поднимая взгляд на каменную морду.
Статуя выглядела очень величественно. И как мог один человек притворяться двумя львами?
– В истории много странностей, – продолжала Таша. – Ты скоро к этому привыкнешь. Видишь скульптуру богини с головой львицы? Разве не чудно? Причём хвоста у неё нет. Глупо, правда? Не представляю, как бы я жила без хвоста.
– Я тоже, – поддержал её Питер, взмахнув хвостиком. – Спасибо, что искала со мной крыс, Таша.
– Ерунда! Жалко, что мы до сих пор ни одной не обнаружили. И где же они? Хотелось бы знать!
– Эй, не усните здесь! – вдруг крикнул кто-то, и котята всполошились.
Они посмотрели на пол и увидели дедушку Айвена. Старый белый кот сидел перед постаментом и смотрел на котят единственным глазом из-под пушистой брови.
– Сюда идёт целая компания посетителей, а вы собрались дремать в объятиях льва, – проворчал он. – А ну-ка спускайтесь.
– Ой! Извини, деда, – сказала Таша и вместе с Питером спрыгнула с пьедестала.
– Идём лучше со мной, – предложил Айвен. – Мне же ещё не выпало шанса с тобой потолковать, мелкий.
Зрачки Таши увеличились, и Питер встревоженно на неё покосился. Что это значит? Зачем самому старому и мудрому, опытному коту говорить с ним, жалким тощим малышом? Борис то и дело хвастался удачными охотами дедушки, и Питер понимал, что Айвен – свирепый воин.
– Кричи ему в левое ухо, – посоветовала Таша, когда они шагали в подвал по тайному коридору: вход туда был за статуей в Египетском зале. – Он глуховат.
– Я всё слышал, мисс! – рявкнул Айвен. – Не настолько я глухой.
Таша заметно удивилась, и остаток пути они провели в молчании.
– Значит, завела дружбу с мелким, а? – спросил Айвен, устраивая себе уютное гнёздышко в старых бархатных занавесках.
Котята чинно сидели напротив старика.
Он сощурил зелёно-голубой глаз и добавил:
– Помогаешь ему освоиться, Таша?
– Да, деда.
– Хорошо, молодец. А ты, как там тебя…
– Питер, – услужливо подсказала Таша.
Айвен нахмурился:
– И сам помню! Что ж… нравится музей, Кактамтебя?
– Очень красивый, – вежливо ответил Питер.
– Мои внучата тебя не обижают?
– Э-э-э… – протянул Питер и оглянулся на Ташу.
Что ему ответить? Малыш подозревал, что ложь дедушка Айвен всё равно распознает, но разве можно прямо сказать, что Борис над ним издевается, а Бьянка смеётся?
– Хм… Мой рыжий, небось, проходу не даёт? Ты его не слушай, Кактамтебя. Он потом станет хорошим другом, надо только подобрать к нему ключик. А юная леди Бьянка не такая глупая, как может сначала показаться.
– Деда, – вмешалась Таша, – куда делись крысы?
– Что? О чём это ты, полосатик, чьё имя уже вертится у меня на языке?
– Мы с Питером повсюду их искали и не нашли. Думаешь, крысы сбежали из музея? Их здесь больше нет?
Котята выжидающе уставились на старика. Айвен хрипло кашлянул, и они озадаченно переглянулись. А потом вдруг поняли, что он смеётся!
– Ничего смешного, – прошептал Питер. – Нет крыс, значит, и коты в музее не нужны. По-моему, это очень серьёзно.
– Нет крыс! Ха-ха! Ох, закрути мне усы! Скажете тоже!
Дедушка Айвен вытер слёзы кончиком хвоста и вздохнул:
– Милые мои, они в музее повсюду. Повсюду! Может, вы их не замечаете, но это лишь потому, что они отлично умеют прятаться. Зато вы – не очень.
– Мы хорошо прячемся, – обиделась Таша. – Я очень незаметная с моими полосками. А Питер – вообще чёрный, у него идеальный камуфляж. Мы прекрасно справляемся!
– Не умеем прятаться. Тоже мне! – фырчала Таша, сердито топая лапками.
Питер семенил за ней, не совсем понимая, почему она так рассердилась.
– Может, с возрастом мы станем более скрытными, – рассудил малыш, надеясь её успокоить.
Котята вынырнули из тайной дверцы в Египетском зале, и Питер невольно чихнул от странного мускусного запаха.
– Я и сейчас достаточно скрытная, – огрызнулась Таша. А потом сообразила, что ведёт себя чересчур шумно, и вздохнула. – Ладно, может, так и есть. Наверное, Борис прав: я слишком много времени провожу за изучением разных историй. И охотница из меня – никудышная.
Она поникла и словно уменьшилась в размерах. Уши опустились, хвост грустно повис. Тогда Питер решительно выступил вперёд.
– Неправда! – сказал он. – Мы оба – отличные охотники, Таша. Мы обязательно это докажем, когда найдём крысу. Мы – храбрые и свирепые. Да и кому хочется быть скрытным, как крыса?
– Верно, – согласилась Таша, чуть приободрившись. – Музей скоро закрывается. Посетители уйдут, и крысы покажутся из своих нор.
Кошечка поёжилась, и шёрстка на спине встала дыбом.
– Мама заметит, что мы пропустили ужин, но это не страшно. Куда пойдём?
Питер растерянно огляделся. Действительно, куда? Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Корюш часто говаривал, что у Питера отменное обоняние. А коты в музее вполне уверены, что крысы здесь есть. Разве он не сумеет их учуять?
Таша прижалась к нему и принюхалась. С каждой секундой зал становился всё более тёмным и жутким. Кошечке действительно хотелось найти крысу, честное слово, но… она всё-таки надеялась, что крыса будет маленькая. Хиленькая.
На другом конце зала, из трещины в полу, показались чёрные глазки-бисеринки, жёсткие усы и серые ушки.
Крысы вылезали одна за другой.
– Котята, – прошептала первая.
– Мелкие, – заметила вторая.
– Но вкусные… – пискнула третья.
– Шерсть в зубах застревает, – сказала четвёртая.
Питер широко распахнул глаза.
– Я точно чую крысу! – воскликнул он и снова шагнул вперёд, а затем встревоженно добавил: – Или даже несколько…
– Ой… – протянула Таша и сразу поправилась: – Ой, как здорово!
В ту же секунду в помещении погас свет: музей закрылся для посетителей. Котята растерянно моргнули, хотя благодаря ночному зрению они неплохо всё видели. Только спокойнее им не становилось. Темнота настраивала на серьёзный лад и напоминала о том, что охота – это не шутки. Золотые экспонаты в витринах зловеще мерцали, освещаемые слабыми зелёными огоньками, и повсюду лежали чёрные тени.
– Пойдём, – тихо проговорил Питер, надеясь, что
