концов уйдут… и тогда мы сможем наложить на неё лапы! Давно пора отомстить вредным котам, которые вечно мешаются! – воскликнула крыса, потирая лапки, и мерзко хохотнула. – Покажем им, где раки зимуют!
Бьянка кралась по коридору, тихо ступая по полу мягкими лапами с шелковистыми подушечками. Она понимала, что на ужин надо явиться, хотя совсем не чувствовала себя голодной. Ей не хотелось, чтобы мама отправилась на её поиски. Или, хуже того, дедушка Айван! Он уже видел, что Бьянка не разговаривает с другими котятами.
Однако за ужином Айван подошёл к Бьянке и строго посмотрел на внучку. Удивительно, как много он всего замечал, хоть у него и был один глаз.
– Опять без компании, юная леди? – проворчал он.
Бьянка невинно похлопала глазками, но старого кота это не впечатлило.
– Не знаю, из-за чего вы поссорились, но ты будешь потом жалеть, если не пойдёшь им навстречу, белый котёнок… чьё имя я вот-вот вспомню.
«Глупый дедушка», – думала Бьянка по пути в Зал динозавров. Да что он понимает? С чего бы ей сидеть в подвале вместе с котятами, когда есть люди, которым она и правда нравится? Они её гладят и называют красавицей. Это ведь так приятно! В подвале она спала бы в одиночку на старой драной занавеске, зато в зале музея сейчас лежали мягкие спальные мешки, а в них – тёплые дети.
Она проскользнула под бледно-зелёным светом таблички экстренного выхода и огляделась в поисках Ани, девочки со светлыми косичками. Многие дети ещё не спали, хотя уже забрались в мешки: друзья обменивались друг с другом шоколадками.
– Кошечка! – тихо позвал кто-то. – Сюда, кис-кис…
«Это Аня! – догадалась Бьянка. – Прямо у двери!»
Она замурлыкала и подошла к её спальному мешку.
– Я тебя ждала, – прошептала Аня и приподнялась, чтобы погладить Бьянку. – Если честно, мне здесь немного страшно, – добавила она и поёжилась. – Днём было весело, а теперь такое чувство, будто динозавры на нас скалятся. А Люси с Джеком сказали, что мумии по ночам просыпаются и бродят по музею! Они хотят разбудить одну, пока мы спим…
Бьянка ощутила, что Аня встревожена, и ласково боднула головой её руку.
– Ой, какая ты милая! Хорошо, что ты рядом, – проговорила девочка. – Мне то и дело слышатся какие-то жуткие шорохи. Словно кто-то копошится в стенах.
Аня почесала Бьянку за ушами, и кошечка ласково ткнулась носиком в её пальцы, но подумала: «Кто там копошится? Неужели крысы? Наверное, тоже учуяли лакомства. Нет уж, я не дам им напугать детей!» Она яростно оглядела зал, распушила хвост и прижала уши к голове. А потом забралась на спальный мешок и принялась наминать его возле Аниных ног. Девочка захихикала.
– Какая ты забавная, – сказала она, заметно повеселев.
Бьянка замурлыкала. Порой она задумывалась, каково было бы жить иначе: спать в кровати, а не на старых тряпках, умываться, лёжа на диване, а не гоняться в темноте за крысами. С чего бы ей трудиться в поте мордочки, если она никому не важна? Мама страшно рассердилась на неё из-за платья, хотя Бьянка вовсе не была виновата. Иногда ей казалось, что она не вписывается в атмосферу музея так же хорошо, как остальные котята. Даже Питер был здесь как родной, хотя на самом деле появился в музее недавно!
Может, работа музейного кота – не для Бьянки? Кошечка нервно сглотнула. Мысль была страшная, пугающая. Неужто она это всерьёз?
Внезапно Аня ахнула, и Бьянка встрепенулась.
– Опять шум! – прошептала девочка. – Кто-то копошится… так жутко звучит!
Бьянка обернулась и увидела в дверном проёме тёмный силуэт. Крыса горбилась и шипела, обнажив зубы, готовясь к прыжку. Время словно замедлилось.
Аня взвизгнула от ужаса, а кошечку накрыла волна ярости. Другие школьники, которые ещё не спали, встревоженно перешёптывались, кто-то даже плакал. Бьянка позабыла о своих рассуждениях, суждено ей быть музейной кошкой или нет, и приняла боевой вид. Шерсть встала дыбом, белые зубы блеснули в ночи. Она не позволит жалкой крысе пугать детей!
Грызун развернулся и убежал, но Бьянка не успокоилась. Она помчалась вдогонку. Она так сильно разозлилась, что даже не обдумала, как поступит с крысой, если действительно её поймает. Ей просто хотелось защитить ребят.
Как ни странно, крыса не юркнула в дыру, как обычно, а побежала дальше по коридорам, причём довольно быстро. Бьянка отставала, лапки у неё уже начинали ныть. Она ещё не встречала таких юрких грызунов.
Кошечка так усердно пыталась догнать крысу, что не сразу заметила, как та меняет цвет. В Зале динозавров она была тёмно-серой, на выставке, посвящённой вулканам, – желтоватой, а в Греческом зале – бледно-серой… «Наверное, дело в освещении», – решила Бьянка.
К тому времени, как они добрались до Кукольного зала, кошечка тяжело дышала, и её лёгкие горели. В полумраке помещение выглядело довольно жутким. И огромная деревянная лошадка отчего-то раскачивалась туда-сюда… Бьянка поёжилась.
Крыса, теперь коричневая, трижды обежала все кукольные домики, а потом из чистого нахальства запрыгнула в один из них и принялась танцевать на аккуратном столике с чайным сервизом.
Бьянка, вне себя от ярости, ринулась за ней. Она махнула лапой, пытаясь сцапать длинный розовый хвост, ускользающий от неё вверх по лестнице, и тут ей кое-что вспомнилось. Передняя стенка домика всегда была опущена, и посетители обычно заглядывали в окна. А почему сейчас она оказалась поднята?
Кошечка загнала крысу в детскую и почти схватила её, но злодейка выпрыгнула наружу. Бьянка хотела последовать за ней, но вдруг на домик упала причудливая тень. Кошечка запоздало осознала, что это опускается стенка. Уже готовая к прыжку, Бьянка зацепилась о ковёр: он скользнул по полу, и в итоге она врезалась в окно, ударившись носиком.
Снаружи стояли три крысы, смотрели на Бьянку и злорадствовали. Сбоку послышался тихий щелчок. Кто-то запер входную дверь домика.
Питер, Таша и Борис даже не пробовали заговорить с Бьянкой во время ужина. Очевидно, она не хотела с ними общаться, а они не знали, что ещё можно сделать. Вот только приближалась ночь, старшие кошки отправились дежурить, и Таша начинала волноваться. Конечно, она не ожидала, что Бьянка придёт извиниться, однако надеялась её увидеть.
– Думаете, надо кому-то рассказать? – предложила она, когда котята устроились спать на ящике.
– Кому? – спросил Борис,
