Как и ожидалось, диспуты по поводу торговой марки быстро переросли в юридическую конфронтацию. Юристы компании «Бакарди» обнаружили, что кубинские власти предпринимают попытки экспорта рома под маркой «Бакарди» как минимум в пять стран — и каждый раз подавали на них в суд. Когда руководство «Бакарди» обнаружило, что груз «рома «Бакарди»» с Кубы прибыл в Арубу — голландскую колонию на Антильских островах, — оно поставило в известность об этом местную таможенную службу и предупредило, что производитель не имеет законного права экспортировать ром под таким названием. Местные суды согласились с их требованием, и целый груз рома выбросили за борт. Юристы «Бакарди» засудили кубинское правительство за незаконное использование торговой марки даже в Израиле, где судебные издержки значительно превысили коммерческую выгоду. Последняя и самая хитроумная судебная битва состоялась в Соединенном Королевстве, где тяжбу и вовсе начали представители кубинского правительства — они потребовали, чтобы права на торговую марку «Бакарди» перешли к национализированному предприятию в Сантьяго. Дело кончилось тем, что кубинское правительство отозвало иск и согласилось прекратить использование торговой марки за то, что компания «Бакарди» выплатила все судебные издержки, оказавшиеся весьма значительными.
Торговые марки «Бакарди» оказались полностью защищены лишь после окончания британского дела в марте 1968 года. Впоследствии руководители «Бакарди» признавались, что вовсе не были уверены, что суды по всему миру признают их право собственности на торговые марки. Конфисковать нематериальные активы не так легко, как винокурню, но если бы кубинское правительство еще в октябре 1960 года открыто упомянуло об экспроприации торговых марок «Бакарди» в указе о национализации, вероятно, суды некоторых стран отнеслись бы к его притязаниям более благосклонно. Энрике Ольтуски, заместитель министра промышленности при Фиделе Кастро в период битв за торговые марки, многие годы спустя сказал, что компания «Бакарди» «пересутяжничала» правительство Кубы. «Это результат нашей неопытности, — объяснил он в интервью в 2004 году. — Все мы в те первые годы были очень молоды и поглощены насущными проблемами. Мы просто не подумали о том, чтобы зарегистрировать торговую марку «Бакарди», и поэтому потеряли ее. У нас был завод, который производил ром «Бакарди», но сохранить название мы не смогли». Отчасти дело было в марксистских предрассудках — с точки зрения марксизма ценность предприятия определяется «физическими средствами производства», а не нематериальными активами.
Победа над режимом Фиделя Кастро в битве за торговые марки доставила Пепину Бошу глубокое личное удовольствие, и в грядущие годы он любил о ней рассказывать. По крайней мере на одном фронте он и его компания сумели провести хитроумного диктатора и одолеть его. Располагая своими торговыми марками, компания вполне могла пережить и конфискацию. Благодаря деловой дальновидности Энрике Шуга, который решил, что будущее компании — в международной экспансии, благодаря мастерству, с которым его зять Пепин Бош обратил его мечты в реальность, «Бакарди» в 1960 годах была способна процветать даже без кубинского имущества. В августе компания ввела в действие вторую винокурню в Мексике. Два завода в совокупности с отделением в Пуэрто-Рико к тому времени производили втрое больше рома, чем первый завод в Саньтьяго, поэтому в целом мощности компании стались практически прежними, несмотря на национализацию. Более того, в лице Пепина Боша Бакарди получили классического главу предприятия — человека, умеющего делать смелые шаги, рассчитывать риск и творчески реагировать на деловые неурядицы.
Хорошим примером может служить продвижение компании в Бразилию. Бош еще в 1952 году понял, что с учетом обильного производства сахара эта страна может стать хорошим местом для производства рома. В ближайшие несколько лет он часто наведывался туда, чтобы подобрать идеальный участок для винокурни и оценить потенциальный рынок для «Бакарди». Бош полагал, что хороший ром понравится бразильцам не меньше, чем их любимый спиртной напиток cachaça, и убедил акционеров «Бакарди» одобрить эти инвестиции. Для строительства новой винокурни он выбрал город Ресифи на самом востоке Бразилии, где были доступны налоговые льготы на промышленное развитие. Надзирать за разработкой и строительством завода поручили Хуану Грау — тому самому инженеру, который руководил проектами «Бакарди» по строительствам новых винокурен в Мехико, Сантьяго и Пуэрто-Рико.
Грау приехал в Ресифи с женой и детьми в феврале 1960 года. В то время будущее компании на Кубе было туманным, однако Бош настоял, чтобы Грау в любом случае поторопился со строительством. Спустя восемь месяцев Грау узнал о том, что правительство завладело всем имуществом «Бакарди» на Кубе, и позвонил Бошу выразить сочувствие.
— А, этого мы ожидали, — сказал Бош.
— Что же нам теперь делать? — спросил Грау.
— А что, у вас какие-то технические сложности? — не понял Бош.
— Нет, — ответил Грау, — но как же можно продолжать строительство здесь, если вы столько потеряли на Кубе?
— Послушайте, Хуан, это мои трудности, — сказал Бош. — Искать деньги — моя задача. А ваша — достроить бразильский завод.
На самом деле финансовое положение компании «Бакарди» после конфискации на Кубе вызывало определенное беспокойство. «Бакарди» потеряла не только завод по производству рома, оборудование и запасы рома для выдержки — она потеряла и производство пива «Атуэй», важнейший источник денег для компании. Пиво не нужно выдерживать и перевозить на далекие расстояния, поэтому пивоварни приносили быструю прибыль, которая и шла на расширение компании. Конфискация старой винокурни на улице Матадеро в Сантьяго стала для Бакарди эмоциональным потрясением, однако с точки зрения финансов утрата производства пива была куда болезненней. Чтобы и дальше воплощать планы по продвижению компании в Бразилию и не только, Пепин Бош был вынужден обратиться к своему банкиру Джорджу С. Муру, председателю Национального городского банка (впоследствии получившего название «Ситибанк»), с которым Бош был знаком еще когда сам был банковским служащим тридцать лет назад. Бош обращался в Национальный городской банк за помощью в финансировании второго завода в Мехико, однако в то время он мог предложить в качестве обеспечения кредита кубинские активы.
Теперь ему требовалось куда больше денег, а солидную часть активов он утратил. Мур все равно расширил Бошу кредит. В начале 1960 годов в банковском деле еще играли роль человеческие отношения, а Мур доверял Бошу как бизнесмену.
