Парень был невероятно стеснителен и даже боязлив. Представившись друг другу, собеседники очень быстро нашли общие темы и проговорили несколько часов кряду. Когда вечер подходил к концу молодой человек пригласил поэта в свою мастерскую, в Кадакес.
– Приезжайте вдвоем с супругой.
Еще до встречи с Гала, Дали слышал о ней от своего друга, художника Эрнста Макса. Макс говорил о русской жене поэта сдержанно, иногда зло, порой с горечью, не вдаваясь в подробности своих с Элюарами отношений.
В то время, как ее муж планировал поездку в Каталонию, Гала наслаждалась величественными пейзажами Швейцарии. Здесь они с Эженом встретились, здесь полюбили… Здесь исцелились от приступов удушья. И вот… рецидив. Она задыхается от происходящего. Нет смысла и дальше оставаться в этом, враждебном ей доме. Только покончив с прошлым и, начав свою жизнь с нуля, можно сохранить уважение к себе. За двенадцать прожитых в браке лет они с Элюаром выпили друг друга до дна. Он ничего не может дать ей больше, кроме упреков и скуки.
Вернувшись из одного путешествия, русская дива тут же отправилась в другое. На этот раз вместе с мужем и маленькой дочерью. По пути в Кадакес Поль восторженно хвалил какого-то художника, с которым познакомился, обедая в одном из французских ресторанов.
– Он такой неуклюжий, смешной, яркий. Он непременно тебе понравится, – горячо уверял Элюар размышлявшую о чем-то своем жену.
«На какой-то миг мне показалось, что во время моей последней поездки в Швейцарию, муж незримо присутствовал рядом, – писала в своем дневнике Гала – что он слышал все мои мысли и, согласившись с ними, пытался теперь избавиться от меня, подталкивая в объятия первого встречного».
Вопреки ожиданиям Поля, Кадакес привел его жену в невообразимый ужас. Ее раздражал жаркий климат, вымощенные булыжником щербатые мостовые, узкие улицы, убогие рыбацкие халупы, с развешанными во дворах снастями. Особенно невыносимыми казались Гала резкие, пронзительные крики чаек, от которых у дивы разыгрывалась страшная головная боль. Местная еда вызывала у Дьяконовой отторжение, утроба старинной церкви Святой Марии с ее барочным алтарем приводила в уныние. Даже воздух в этой деревне отвратительно пропах соленой рыбой.
Церковь Святой Марии в Кадакесе
«Однажды утром перед домом остановилась машина. Из нее вышел Поль Элюар со своей женой. Они устали от длительного путешествия – только что побывали у Рене Кревеля в Швейцарии. Они тут же отбыли в отель „Мирамар“, чтобы как следует отдохнуть, и договорились встретиться с нами в пять часов.
Лицо Гала Элюар было, на мой взгляд, очень интеллигентным, но выражало усталость и досаду – ну и дыра этот Кадакес», – вспоминал Дали.
Больше всего Гала не нравился этот молодой, безвкусно одетый и что-то бубнящий себе под нос Сальвадор.
«…она призналась, что приняла меня за противного и невыносимого типа из-за моих лакированных волос, которые придавали мне вид профессионального танцора аргентинского танго.»
Что интересного может создать этот мальчишка?
Но она ошиблась. Очутившись в мастерской художника, Гала почувствовала, как невидимая сила пригвоздила ее к полу. Окружившие, захватившие ее полотна, с четкими или размытыми очертаниями геометрических фигур, солнечными бликами, затененными лицами, фрагментами тел, сценами совокупления напоминали русской девочке то, что делал Макс. Но это… Это было много талантливее, глубже, интереснее.
«Все мои планы, мысли и внимание были заняты Гала. Не в силах говорить с ней, я окружил ее тысячей мелких забот: принес ей подушки, подавал стакан воды, поворачивал ее так, чтобы она лучше видела пейзаж. Если бы я мог, я бы тысячу раз снимал и надевал ей туфли. Когда во время прогулки мне удавалось хотя бы на секунду прикоснуться к ее руке, все мои нервы трепетали и я слышал, как вокруг меня падают дождем зеленые плоды, как будто я не касался руки Гала, а до срока тряс неокрепшее пока деревце моего желания. Гала, которая с уникальнейшем в мире интуицией видела мою малейшую реакцию, не замечала, что я без памяти в нее влюблен. Но я хорошо чувствовал, как растет ее любопытство.»
В один из дней, загорая на пляже, укладывая растрепанные волосы, поправляя сползающие бретельки купальника, она обернулась и увидела стоявшего у окна Дали. В его круглых, выразительных, почти вылезающих из орбит глазах, Гала отметила целую гамму чувств: робость, задумчивость, внимание и… трепет.
«Я подошел к окну, которое выходило на пляж. Она была уже там. Гала, жена Элюара. Это была она! Галючка Редивива! Я узнал ее по обнаженной спине. Тело у нее было нежное, как у ребенка. Линия плеч – почти совершенной округлости, а мышцы талии, внешне хрупкой, были атлетически напряжены, как у подростка. Зато изгиб поясницы был поистине женственным. Грациозное сочетание стройного, энергичного торса, осиной талии и нежных бедер делало ее еще более желанной.»
«Она смотрела прямо мне в глаза и у меня сжалось сердце. Я знаю… Это… Гала.»
Его галлюцинация, игра подсознания, мечта его детства… Он столько лет искал ее в других. Находил. Понимал, что ошибался. И вот, она перед ним.
«Лето в Кадакесе. Я ухаживаю за Гала. Мы обедаем с друзьями на берегу моря под вьющимся виноградом, оглушенные гудением пчел. Я на вершине счастья, вдобавок я уже ношу в себе зреющую тяжесть любви, она рождается и вцепляется мне в горло, как золотой, массивный осьминог, сверкающий томительными самоцветами».
VIII
«Хочу этого мальчика!»
Точно осыпавшиеся лепестки магнолии, покачивались на приколе кремовые лодки, согревала глаза золотистая рябь водной глади, соблазнял дикими пляжами мыс Креус. Она внимательно наблюдала, с каким изяществом этот мальчик брал с тарелки вымоченного в винном соусе, зажаренного лангуста и жевал его. Перехватывая ее взгляды, Дали смущенно опускал глаза и симпатично пунцовел. Даже смуглая кожа не могла скрыть его румянца. Ей, тридцатипятилетней женщине, не лишенной рационализма, вкусившей семейной жизни и адюльтера, теперь было не свойственно влюбляться с первого взгляда. То, что Гала ощущала по отношению к Дали, даже отдаленно не напоминало ее чувства к Полю или Максу.
Немного удивленный решением жены остаться в Каталонии еще на несколько месяцев, Поль снова дал ей свободу: «Я буду счастлив, если будешь счастлива ты».
Стоило солнцу Элюара закатиться за горизонт, Дали понял, что у него появился шанс. Он должен сделать все возможное все, чтобы сблизиться с Галючкой. Убегая из отцовского дома, Сальвадор ночи напролет проводил со своей русской девочкой. Он дарил ей завораживающее молчание гротов и кристальную чистоту лагун. Он рассказывал ей о том времени, когда мечтал о ней, он поведал ей об умершем брате Сальвадоре, которого он никогда не видел и с которым сравнивали его родители:
