Спустя годы, вспоминая о безобразном поведении мужа, Луиза заявила:
«Эта русская самка, это скользкое, бьющее током создание с черными лохмотьями вместо волос присвоила себе обоих мужчин: своего и моего».
Наблюдая, как его лучший друг флиртует с его женой, трогает ее колени, обнимает ее, Поль Элюар молчал. Он не мог найти в себе силы потерять хотя бы одного из двух, ставших ему близкими, людей. К тому же, давние мечты о любви втроем, благодаря Максу, могли стать реальностью.
«Он гений! – восклицал поэт, то и дело воздевая руки к небу и в сотый раз демонстрируя картины, купленные у Макса. – Я не знаю ни одного художника, который бы с таким упорством фиксировал свои сны и галлюцинации и умудрился установить столь прочную связь с потусторонним миром»
Противоречия раздирали Гала. Разум вел заведомо проигрышную войну с ее желаниями. Подсознание упорно нашептывало ей то, в чем русская девочка боялась признаться сама себе: Макс завладел ее мыслями и фантазиями. Вольно или невольно она поддразнивала Эрнста, когда он писал ее обнаженную. Ей нравились его, уже давно потерявшие характер дружеских поцелуи, жаркие объятия. В присутствии Макса воскресал в ней сладостный трепет, унявшийся за годы совместной жизни с мужем. Второй раз Гала ощущала свою власть над мужчиной. Жене поэта, стало, вдруг, безразлично, что этот мужчина женат, что у него есть сын. Хождение по лезвию бритвы втроем давало Дьяконовой те эмоции и переживания, которых она так боялась, но о которых мечтала, проводя в одиночестве тягостные дни. Танцуя с Эрнстом, прижимаясь к нему, она украдкой наблюдала за Полем.
До сих пор рассказывавшему ей о своих снах, цитировавшему Фрейда, призывавшему ее освободиться от стыда и расслабиться, получая удовольствие, самому Полю этот эксперимент давался с большим трудом. Как когда-то заметил один из близких друзей Элюара: «Поль любил распутство больше как зритель и дилетант, нежели как участник». Похлопывающий Макса по плечу, декламирующий стихи, фонтанирующий шутками, Поль внезапно затихал, мрачнел и бросал долгие взгляды на свою единственную. В душе его, как на поле брани, боролись ревность и желание познать еще одну грань любви.
Елена и Поль Элюары
В 1922 году, после того, как друзья выпустили совместный сборник под названием «Les malheurs des immortels», их творческий союз (Поль – поэт, Макс – иллюстратор, Гала – цензор и редактор) трансформировался в союз любовный. Не оценив жертв своей первой жены и навсегда распрощавшись с ней, Эрнст переехал в Париж и поселился в доме Элюаров. Поступок его в полной мере соответствовал главному дадаистскому постулату:
Бросьте жену, бросьте любовницу,
Бросьте надежды и опасения,
Забудьте детей на опушке леса.
Бросьте реальное ради неосязаемого,
Бросьте, если нужно, зажиточную жизнь,
То, что создаст вам положение в будущем.
Отправляйтесь в дорогу.
Благодушно приняв друга своего сына в день возвращения детей, мадам Грендель очень скоро смекнула, что к чему.
Соседи и знакомые тоже не остались безучастны к menage a trois. Косые взгляды, проклятия, сплетни, скандалы с родителями Поля. Любовники даже не старались скрывать свои отношения и продолжали как ни в чем ни бывало проживать под одной крышей. Именно тогда на стенах дома Элюаров стали появляться коллажи-галюцинации, один из которых так испугал маленькую Сесиль.
Много повидавшая на своем веку кровать из мореного дуба, теперь являлась молчаливой свидетельницей любви на троих. Холодные волны смущения, захлестнувшие любовников, сменились теплым бризом, а после – мутным мелководьем. Погружаясь в наслаждение с головой, Поль и Гала все реже смотрели друг другу в глаза, все больше удалялись друг от друга.
Что же до амурных «заплывов» взрослеющего Дали… Они пугали его. Каждый раз, замечая надвигающуюся на него волну, он неизменно возвращался на сушу.
«Я был наедине с Дуллитой, полностью во власти моей любви, во дворе хлестал проливной дождь (…) Моя новая Дуллита, моя Галючка Редивива переступила через корону и легла посреди чердака(…)
– Давай поиграем – потрогаемся языками.
Она разжала губы и высунула кончик розового языка. Мне до того стало стыдно. Я резко встал и оттолкнул ее. Этот покорный взгляд, ее покладистость разожгли во мне желание причинить ей боль.»
Сложности в общении появились у Поля и Гала после первой же ночи с Максом. Супруги чувствовали, что что-то надорвалось и изменилось в их отношениях. Первое, что видел поэт, возвращаясь домой – довольное лицо Макса. В отличие от прочих участников любовного треугольника, Эрнст чувствовал себя превосходно. «Целомудрие – синоним ханжества», – повторял художник слова Тцара.
Не в силах указать поднадоевшему приятелю на дверь, слабохарактерный Поль выполнял все прихоти любовника. Элюар снабжал начинающего гения, как называл себя Макс, кистями, красками, холстами, карманными деньгами. С первого дня жизни в доме Элюаров Эрнст начал, а теперь продолжал расписывать стены, пол, потолок, мебель, светильники. Квартира поэта стала напоминать кошмарный сон. Здесь же лежали мертвым грузом коллажи Макса, которые никто не покупал.
– Ничего страшного, – подмигивал Полю Эрнст. – Ведь у тебя… у нас и без того много денег.
Видя мучительные переживания сына, Грендель старший предложил дать нахлебнику крупную сумму денег, дабы он убрался и оставил в покое Поля и его шлюху.
Сексуальные утехи на троих уже не радовали поэта, но Элюар боялся обидеть приятеля. Другое дело Гала. Чтобы хоть как-то задеть жену, так легко согласившуюся на измену, Поль сходящий с ума от ревности однажды бросил ей в лицо: «Я люблю Макса больше, чем тебя».
Биографы Элюара, приписывающие Полю неудержимую страсть к групповому сексу и возлагающие на него ответственность за то, что происходило в их с Гала супружеской постели, тем не менее, признают, что годы совместной жизни Элюаров с Эрнстом были самым тяжелым временем в жизни поэта. Поль стал уходить из дома, пьянствовал, развлекался в парижских борделях, а в один из мартовских дней 1924 года и вовсе… исчез.
Парижанки 20-х гг. XX века
Элюара не было дома уже третьи сутки. Он не пришел на собрание литераторов, не появлялся у друзей.
– Ты убила его, сука, – визжала мадам Грендель, бросаясь на невестку. – Он не выдержал твоих издевательств и покончил с собой. Заигралась…
