Двуглавого орла — царский герб — охраняла конница. За конницей с крестами и образами шло духовенство. За духовенством — ратники. В честь Троицы тремя рядами. Одеты в цвета полковых знамен. Под каждым знаменем сотник с секирою.
Нет, не толпы, гудящие, как пчелиный улей, стекались на смотрины царской славы — тощие, тихие ручейки. Люди не теснились, не толкались, всем хватало места видеть и слышать. А Москва любила поглядеть! И было на что.
Вели племенных царских коней. Их было двадцать четыре, под золотыми седлами, в драгоценных каменьях, в сверкающей сбруе.
За конями следовали царские алые сани. За санями три кареты, две в серебре, одна в золоте, с дверцами из стекла, прозрачными и чистыми, как лед.
Вслед за каретами, разметая метлами снег, шли богатыри-стрельцы — дорогу царю чистили.
Алексей-то Михайлович одет был в кафтан из алого бархата, в золоте, в каменьях. Шел без шапки, глядел на тихую свою столицу и слезы с глаз смахивал, а перед Спасскою башней расплакался, как ребенок. Два кирпичных свода рухнуло. Статуи попадали наземь, поразбивались, пал и треснул большой колокол.
Никон, утешая государя, взял его под руку, говорил царю что-то ласково, проникновенно. Чего — люди не слышали издали, но видели. Видели — крепка и прекрасна дружба двух великих столпов государства.
Перед девичьим Вознесенским монастырем царь стал и, молясь на надвратную икону, трижды пал на землю.
Принял от игуменьи и монахинь огромный хлеб с серебряной солоницею и пошел в Успенский собор. Отстоял вечерню, которую служил патриарх Никон, и только поздней ночью прибыл наконец в свои царские палаты. Пока разоблачался, кликнул бахаря.
— Утешь на сон грядущий.
— Да про что сказывать-то?
— Любое.
— Про птицу знаю. Жила-была птица-синица. Летала птица за море, уносила за море птичье свое горе. Возвращалась птица домой — песни петь да гнездо вить, а тебе бы, царь-государь, спать-почивать, сны видеть легкие, чтобы был ты поутру здоров и счастлив, народу твоему на счастье.
— Эко! — сказал Алексей Михайлович, блаженно садясь на лавку.
Он очень устал за день и за все прочие долгие дни, проведенные в тревогах о семье, о Москве, о битвах.
— Ну, вот я и дома.
Бахарь ушел, и тотчас в спальню вошла Мария Ильинична.
— Ложись, государюшко.
Он послушно лег, потянулся.
— Про птицу бахарь сказывал. — Губы у него дрогнули.
— Плохое, что ли? — спросила царица, ложась рядом.
— Да нет, хорошее. За море синица горе свое относила, а домой летала песни петь да гнездо вить.
— Хорошее сказаньице, — согласилась Мария Ильинична. — Нам бы так, царям…
И услышала — спит.
— Ишь как навоевался, — сказала Мария Ильинична и тоже стала думать про птицу-синицу. Думала-думала, пока слезы из глаз сами собой не покатились.
25
А Никон не спал: сочинял, как будет встречать патриарха Антиохийского…
Мантию надо надеть из рытого узорчатого бархата с красными скрижалями. Херувим на них шит золотом и жемчугом. Жемчуг очень даже хорош. А на голову — белый клобук с золотым куполом, с крестом из жемчуга и каменьев и с жемчужными херувимами над самыми глазами. Посох-то надо с изумрудом взять. В кулак изумрудище. И еще надо сказать царю, чтоб за обедом посадил он их, патриархов, по левую от себя руку. Валашский да молдавский князья сажали Макария от себя по правую руку. Себя-то выше ставили. А у нас — иное. У нас духовная власть превыше царской. Пусть о том и Макарий знает, и весь белый свет.
Россия — государство духовное! Не царь — первый человек, но патриарх.
— Никон! — сказал вслух и еще раз повторил: — Никон!
Имя звучало и грозно, и серебряно, словно в колокол ударяли.
— Ни-кон!
Агнечная просфора — просфора без части, называемой агнецом, символом Спасителя.
Антиминс — освященный плат, где изображено положение во гроб Иисуса Христа.
Антифон — краткий стих из псалмов, поется поочередно на обоих клиросах.
Архимандрит — настоятель архимандрии, монастыря.
Бахарь — сказочник, краснобай.
Бучило — водоворот, яма, омут.
Верлиока — персонаж русских сказок.
Верховные подьячие, подьячие тайных дел — личная канцелярия царя, из которой был образован Приказ тайных дел.
Войт — городской голова.
Гиль — бунт.
Горлатная шапка — шапка из горлового меха.
Дискос — блюдце с поддоном, на которое кладут вынутый из просфоры агнец.
Евхаристия — таинство Святого причащения.
Жадать — жаждать, хотеть.
Зёв — просторечное: шум, крик.
Каламарь — чернильница.
Каштелян — второе лицо после воеводы в польских городах.
Копец — хищная птица.
Кортель — летник, подбитый на зиму мехом.
Коршак — коршун, хищная птица.
Кустодия — крышка для печати.
Ламуты — северный народ.
Литургия — обедня, при которой совершается таинство евхаристии.
Ловчий — придворный, ведающий царской охотой.
Наряд — артиллерия.
Обавник — чародей, колдун.
Обарный мед — заварной.
Огненик — свеченосец.
Окольничий — второй государственный чин в России XVII в.
Омофор — часть архиерейского облачения.
Опашень объяринный — верхний летний кафтан с коротким широким рукавом из волнистой ткани.
Охабень — верхняя одежда с прорехами под рукавами и с четвероугольным откидным воротом.
Панагия — икона, носимая архиереями на груди.
Поручник — то же, что поручик.
Послушничество — монашеский обет, исполнение любого приказания, любой работы духовным лицом.
Потир — чаша для святых даров.
Привилей — грамота на владение.
Разрядные дела — дела Разрядного приказа, занимавшегося разбором местнических дел.
Рапида — предмет культа.
Саккос — архиерейское облачение.
Скопа — хищная птица.
Скрижали — здесь: нагрудник на мантии архиерея или архимандрита.
Сочни — пресные постные лепешки.
Стадий — мера длины.
Тарка — слоеное печенье.
Тюфяк — легкая пушка.
