В таком состоянии вполне естественной была мысль об отставке, но с нею возникал вопрос: если удалится он со службы, кто придет на его место? Зная выдающиеся способности Сперанского к государственной деятельности, слыша беспрестанные жалобы императора Александра на бездарность своих сановников, Аракчеев вполне мог предполагать в Михаиле Михайловиче такого человека, который придет ему на замену. И, думается, он был достаточно искренен, когда уверял Сперанского, что будет «не только радоваться, но и желать» его возвышения «на степень высшую прежней».
В последние годы Александрова правления Аракчеев все более втягивал Сперанского в свои дела. 27 марта 1823 года Михайло Михайлович сообщал графу: «С истинною благодарностию возвращаю вашему сиятельству отчет военных поселений. Я читал его с таким же удовольствием, с каким читаешь путешествия в страны неизвестные. Тот не имеет еще понятия о военных поселениях, кто удивляется их успехам, не зная каких трудов стоили сии успехи. Сколько разнообразных видов, кои надлежит объять и сообразить, сколько неимоверных трудностей, с коими должно было бороться».
3 апреля 1824 года Сперанский прислал Аракчееву записку: «Честь имею представить вашему сиятельству первое начертание введения к учреждению военных поселений».
Год спустя Михайло Михайлович издал брошюру о военных поселениях, в которой полностью оправдывал данное учреждение, насаждавшееся в России Александром I с помощью Аракчеева.
***
В последнее воскресенье марта 1834 года Сперанский принимал у себя Пушкина. Александр Сергеевич в это время страстно интересовался русской историей, и потому беседа между ним и старым сановником закружилась вокруг событий прошлого. Михайло Михайлович рассказал пытливому поэту-историку о своем изгнании в 1812 году. Разговор естественно перекинулся на начало царствования Александра, так много обещавшее в то время, когда Сперанский, молодой чиновник Министерства внутренних дел, работал над проектами реформ. «Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении Зла и Блага»[179], — сказал Пушкин своему собеседнику. Сперанский отвечал комплиментами и советовал Пушкину писать историю своего времени.
А ведь знал сановник-лис, что не так прост был граф Аракчеев и не так уж и мал, дабы можно было объять его двумя словами — «гений Зла». Знал Сперанский, что он, слывший «передовым» человеком, не настолько был далек от Аракчеева, чтобы зваться — в противность ему — «гением Блага»! Знал, но не сказал об этом…
Глава двенадцатая
«АРАКЧЕЕВЩИНА»: ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Едва успела закончиться война в Европе, как император Александр снова заговорил об организации в России военных поселений. Уже летом 1814 года он обсуждал эту тему с графом И. О. Виттом[180]. Нелегко проникнуть в ход мысли другого человека, особенно такого, каким был Александр I, но, вероятно, три основных мотива двигали им в данном случае. Во-первых, необходимость уменьшить расходы на содержание армии. (Война истощила финансовые ресурсы России, она разорительным смерчем прошла по целому ряду российских губерний. Требовались немалые деньги для оказания помощи их жителям.) Во-вторых, стремление облегчить жизнь самим воинам. (В Манифесте от 30 августа 1814 года «Об избавлении державы Российской от нашествия галлов…» Его Величество заявил: «Надеемся, что продолжение мира и тишины подаст нам способ не только содержание воинов привесть в лучшее и обильнейшее прежнего, но дать им оседлость и присоединить к ним семейства».) В-третьих, к созданию военных поселений Александра могло побуждать желание обеспечить свой трон надежной опорой в лице солдат-поселян. (Дворянская гвардия, утратившая в ожесточенных сражениях последней войны способность испытывать страх перед чем-либо или кем-либо, зараженная вольнодумством и проникнутая мыслями о лучшем устройстве государственной власти, перестала казаться российскому императору такой опорой.)
5 августа 1816 года император Александр подписал «Именный, данный Новгородскому Гражданскому Губернатору» указ «О выведении на постой одного баталиона Гренадерского Графа Аракчеева полка, Новгородского уезда в экономическую Высоцкую вотчину и об отделении сей вотчины из владения земской полиции»[181]. Содержание этого высочайшего указа не могло не показаться странным губернатору Николаю Назаровичу Муравьеву. Пребывавший в Петербурге государь заявлял в нем буквально следующее: «Тесное помещение здесь войск, по недостатку казарм, побуждает меня вывести отсюда один баталион Гренадерского Графа Аракчеева полка[182] и расположить его в веренной вам Губернии, Новгородского уезда, в экономической Высоцкой волости». Сами по себе эти слова ничего удивительного не содержали — если не хватает казарм в столице, отчего не расположить воинов в другом месте, вблизи от нее, неподалеку от имения шефа их полка графа Аракчеева. Но за сообщением императора о расположении войск из-за недостатка казарм в Петербурге в Новгородской губернии следовало несколько конкретных его распоряжений. Его Величество предписывал губернатору приказать земской полиции, чтобы на время пребывания батальона в отведенном ему месте она не имела «никакого влияния на управление Высоцкой волости и считала оную так, как бы исключенною из ее зависимости, и не иначе въезжала в волость сию, как тогда только, когда батальонный командир признает нужным». Данное предписание Александр объяснял своим желанием предотвратить неудобства, которые может причинить населению одновременное подчинение двум разным властям — гражданской и воинской. Однако далее император сообщал губернатору, что его администрация освобождается не только от надзора за порядком в Высоцкой волости, но и от наблюдения «за исполнением рекрутской, почтовой и всех прочих общественных земских повинностей, какого бы оне наименования ни были». «Самый сбор Государственных податей, — предписывал Александр губернатору, — прикажите прекратить, начав со второй половины сего года». В тот же день — 5 августа 1816 года — Александр I подписал «именный, данный Министру Финансов» указ «Об исключении из числа казенных имений в военное управление экономической волости, состоящей в Новгородской губернии»[183]. Вместе с текстом этого указа тогдашний министр финансов Д. А. Гурьев получил от императора копию высочайшего указа на имя новгородского гражданского губернатора. «Как на сем основании, — заявлял Его Величество в указе министру финансов, — сбор Государственных податей с сей волости производим уже будет военным начальством, то вы не оставите предписать Новгородской Казенной Палате прекратить оный по ее распоряжению, начав со 2-й половины сего года, ежели бы подати сии не были еще собраны, и впредь ежегодно зачитать оныя в счет сумм, следующих Военному Министерству по сметам на годовой круг воинских расходов; до какой же суммы оне простираются, донести мне».
