Америки в войну не стало волшебным решением, отчаявшиеся парижане еще глубже погрузились в уныние. С марта 1942 года, через три месяца после того, как Америка ввела войска, немцы начали преследовать евреев в Париже. Матерей с детьми свозили на стадионы без еды, воды и туалетов. Семьи были разлучены, загнаны в вагоны для скота и отправлены на смерть. Для выживших оставался лишь страх.
Признавая, что Cartier Paris нуждается в сильном лидере больше, чем когда-либо, Пьер попросил Дево взять на себя роль председателя компании. Он был опытен, надежен и высоко ценился – как внутри компании, так и в стране. После того как его полк успешно сбил немецкие истребители, он стал настоящей знаменитостью и, подобно Пьеру, вошел в правление многих организаций. И даже был поставлен выше Франсуа Миттерана на пост президента Национальной федерации военнопленных (ФНПГ) – организации, которая занималась возвращением военнопленных. Всю оставшуюся жизнь Миттеран, будущий президент Франции, будет называть своего друга Дево mon président!
Внешне роль Дево заключалась в том, чтобы поддерживать нормальное функционирование бизнеса в трудных условиях. Дела шли медленно, как в оккупированной столице, так и в Канне. «Здесь, на Ривьере, купили очень мало товаров», – сообщал старший продавец в сентябре 1942 года. Клиентов найти сложно, деньги не стабильны, цены высоки: «Трудно сравнить цены в Нью-Йорке с ценами во Франции. Мы работаем в замкнутом пространстве. Стоимость жемчуга растет. Нужно дождаться мира, чтобы увидеть реальные цифры».
Но помимо повседневных деловых забот оставалась угроза немецкого захвата компании. Дево, активно участвовавший в Сопротивлении, был полон решимости добиться того, чтобы оккупанты потерпели неудачу. «Если бы мы не оказали сопротивления, – писал он, – Дом был бы разрушен и его трудно было бы восстановить». Дево оценил общее число мастеров ювелирного дела во Франции примерно в 300 человек, треть из них – специалисты Cartier. Поэтому необходимо «упорно сопротивляться» попыткам перевезти компанию в Германию – не только для будущего Рю де ла Пэ, 13, но и французской ювелирной отрасли в целом.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Вскоре после того, как начал свое ученичество, я узнал, что был в списке людей, которых должны были увезти работать в Германию. Там было много разных фабрик, куда посылали людей, – не только оружейных. Кто-то предложил сбежать, но если бы я не появился, они бы просто взяли кого-то другого из Cartier. Лучше уж я, чем тот, у кого дети. Поэтому я изучил карту Германии и спрятал несколько маленьких бриллиантов в чехол для бритвенной кисточки – на случай, если понадобится продать их, чтобы выжить. Перед отъездом был медицинский осмотр. Французский врач, который меня осматривал, сказал: «Картье, Картье, я знаю это имя, вы принадлежите к ювелирной семье?» – «Да, Жак Картье был моим отцом». Позже я узнал, что меня забраковали. Я понятия не имею, что врач написал на моем бланке, но могу только догадываться, что он имел в виду туберкулез или что-то в этом роде. Немцы боялись впустить туберкулез в страну. В любом случае это означало, что я смогу закончить свое ученичество в Париже.
Со временем все больше служащих возвращалось в Париж из лагерей военнопленных. Дизайнер Жорж Реми до Рождества 1943 года был в польском лагере. «Он умирал от голода, мерз и вынужден был выполнять тяжелую работу», – вспоминала семья. Реми, художник, в свободное время творил. Он рисовал все, что видел: товарищей по камере, играющих в карты, часовых на вахте. Реми говорил по-немецки, и некоторые охранники просили его нарисовать их портреты. Но однажды случилась беда. Когда он работал на морозе, одна из тяжелых повозок, которую он и товарищи по несчастью толкали вверх по склону, сорвалась. Еще мгновение, и ему бы раздробило руки, но один из охранников сжалился над талантливым пленником и оттолкнул его. «Этот охранник спас его руки», – вспоминала семья впоследствии. Реми смог использовать свои умелые руки, рисуя эскизы украшений для клиентов – от герцогини Виндзорской до Барбары Хаттон.
Реми был один из многих тысяч пленников, чья психика глубоко пострадала за время плена. Долгое время Реми рисовал только серыми и коричневыми красками – как будто внутри у него погас свет. Когда восстановился, он присоединился к друзьям и коллегам. Один из них, Лемаршан, который был освобожден от действительной службы несколькими годами ранее, уже некоторое время создавал ювелирные вещи военного времени. Иногда они имели политическое значение. В 1942 году по просьбе французской клиентки Франсуазы Леклерк, которая участвовала в Сопротивлении, парижская мастерская изготовила маленькую брошь с шестиконечной звездой. Будучи католичкой, Леклерк носила ее на протяжении всей немецкой оккупации – в знак солидарности с еврейскими друзьями.
Одним из самых известных произведений Cartier военного времени была брошь по рисунку Лемаршана, изображающая птицу в клетке. Известный своими изображениями животных, Лемаршан использовал этот образ, чтобы он стал символом города, захваченного угнетателем. Птица символизировала французских граждан, взятых в плен немцами в их собственном городе. Cartier дерзко выставил брошь в витрине на Рю де ла Пэ в 1942 году. По некоторым данным, брошь привела к тому, что Туссен, глава ювелирного отдела, была вызвана на допрос и задержана, пока ее подруга Шанель не пришла освободить ее.
К концу 1942 года Франция все глубже попадала под немецкий контроль. В ответ на вторжение союзников в Северную Африку Гитлер приказал оккупировать юг Франции и Корсику. Свободной зоны больше не было, вся страна оказалась под контролем германской армии. Ранее Cartier открыл свое отделение в Канне, но теперь, когда возникла угроза, что все вещи могут быть конфискованы в любой момент, требовалось другое решение. Под руководством Дево директор каннского бутика Массабье начал создавать новую компанию в Монако. Первоначально филиал Cartier в Монте-Карло принадлежал Cartier Paris. Идея состояла в том, чтобы сделать его независимым, скрытым от немецких властей. В 1943 году была создана новая компания Cartier Monaco. Директорами здесь стали Массабье и Коллен.
Военная свадьба
После смерти отца к Жан-Жаку в парижском отеле Westminster присоединилась мать. Нелли сняла большой номер с несколькими окнами, выходящими на Рю де ла Пэ. Больше года, каждые третьи выходные, Жан-Жак ездил ночным поездом на юго-запад Франции, чтобы встретиться с Лидией в доме ее отца. Он откладывал часть жалованья, чтобы купить обратный билет третьего класса в спальном вагоне. Это было долгое, неудобное путешествие; не обошлось и без неприятностей. Он научился прыгать с движущегося поезда под откос за пару миль до прибытия в Биарриц, чтобы избежать немецкие патрули, проверяющие документы на станции. И к тому времени, как добирался до дома Лидии в субботу утром, у него оставалось всего двадцать четыре часа, чтобы вернуться в Париж.
Со временем он понял, что нашел девушку, на которой хочет жениться. Однажды в выходные он пригласил ее на прогулку после обеда и сделал предложение.
