Для него все было просто: он любил ее и обещал всегда заботиться. Она тоже любила его, но, к несчастью, для нее все было не просто.
Анри Бельс, отец Лидии, относился к этому браку скептически: как в свое время Жак столкнулся с неодобрением семьи Харджес, так и губернатор Фландрии сомневался, достоин ли молодой француз его старшей дочери. Он был особенно чувствителен после трудностей, которые они пережили с младшей дочерью Лилиан. Два года назад девушка тайно вышла замуж за овдовевшего бельгийского короля Леопольда во время нацистской оккупации его страны. Это вызвало злую полемику в прессе с заголовками типа: «Сир, мы думали, что у вас траурное лицо. Вместо этого вы спрятали его на плече женщины». Увидев, как младшая дочь страдает от нападок прессы, родители Лидии были настороже.
Жан-Жак больше, чем когда-либо, тосковал по отцу. Жак мог бы разговаривать с мсье Бельсом на равных, и все восхищались бы его рассудительностью и прекрасными манерами. К счастью, в парижской конторе нашелся человек, который вызвался занять его место. Дево, узнав о бедственном положении Жан-Жака, предпринял опасное путешествие через всю страну, чтобы лично поговорить с губернатором Бельсом и убедить его в перспективах Жан-Жака.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Что бы Дево ни сказал папаше Бельсу, это сработало. Я был ему очень благодарен. Он был прекрасный человек, проделал такой тяжелый путь. Я жалею, что недостаточно поблагодарил его в тот раз.
Свадьба состоялась 1 октября 1943 года в католическом монастыре в Шату, на окраине Парижа. Нелли и сводная сестра Жан-Жака Дороти были единственными гостями со стороны жениха. Родители Лидии устроили простой свадебный завтрак для немногих членов семьи Бельс, которые смогли приехать в военное время. Жан-Жака это вполне устроило, потому что он ненавидел быть в центре внимания.
Вернувшись в Париж, Жан-Жак и Лидия жили в маленькой мансарде на верхнем этаже отеля Westminster. «Слишком жарко летом, слишком холодно зимой», – вспоминали они. Каждый день Жан-Жак спускался вниз, чтобы продолжить свое ученичество, надеясь, что война вот-вот закончится, Париж возродится и он сможет вернуться домой – в Англию.
Я сделал свой выбор
К концу 1943 года усилились слухи, что Свободное французское движение де Голля набирает силу. Уже можно было надеяться на победу над фашизмом. В мае де Голль и один из лидеров Сопротивления, Жан Мулен, объединили восемь групп в Национальный совет сопротивления (CNR). Три месяца спустя CNR объединилась с французской армией Африки (l’Armée d’Afrique); де Голль захватил вишистские территории в Африке, Индии и на Тихом океане. Эмблема «Свободной Франции» – лотарингский крест, выбранный де Голлем из-за ассоциации с Жанной д’Арк, – распространялась по французским колониям.
Многие из тех, кто сомневался в де Голле, теперь готовы были поддержать его. В Америке это затронуло и президента Рузвельта, который так долго настаивал на поддержке правительства Виши. В Англии Черчилль, который весной 1943 года назвал де Голля «тщеславным и злобным», к осени того же года признал, что генерал выиграл борьбу за французское лидерство.
Во время войны Пьер упорно трудился над сохранением хороших отношений с президентом Рузвельтом, соглашаясь с его решением поддержать Петена вместо де Голля. В 1943 году он послал Рузвельту в подарок часы Cartier. «Мои соотечественники особенно благодарны вам за то, что вы делаете для них, – говорилось в письме президенту, – мы понимаем, что именно благодаря вашим усилиям и хорошему руководству Франция снова будет жить». Пьер выгравировал на великолепных часах из оникса, нефрита и серебра инициалы ФДР. Зеленый и черный цвета, напоминающие камуфляж, считались подходящими для того времени. У часов было пять циферблатов, главный из которых показывал время в Нью-Йорке и Вашингтоне; четыре вспомогательных – время в Лондоне/Париже, Берлине/Риме, Сан-Франциско и Токио: «Я думал, что часы, которые… отметят час победы, могут оказаться полезным дополнением к вашему рабочему столу».
Когда 1943 год подошел к концу, Пьер переключил свое внимание на де Голля. Позднее Дево сообщал, что еще до окончания войны Cartier обеспечил французское Сопротивление более чем 43 миллионами франков (более $9 миллионов сегодня). В июле 1944 года бывший менеджер Пьера по связям с общественностью Эдвард Бернейс столкнулся с ним и Эльмой на приеме у генерала де Голля в отеле Waldorf Astoria в Нью-Йорке. Эльма надела украшенный бриллиантами лотарингский крест – символ французского Сопротивления. Учитывая предыдущую поддержку Пьером правительства Виши, Бернейс был удивлен, увидев его там. «Он казался немного гордым и немного смущенным, когда повернулся к нам и произнес: «Я сделал свой выбор». Переход Пьера на другую сторону дал Бернейсу надежду: «Мы с Дорис думали, что перемена господина Картье была знаком того, что де Голль победит.
Так и произошло».
Тем временем другие подразделения Cartier вносили свой вклад в военные действия. Когда первый американский наемный работник Cartier, продавец Джек Хейси, был ранен в гортань и челюсть, сражаясь за «Свободную Францию» в Сирии, де Голль позаботился о том, чтобы преданного солдата немедленно отправили в безопасное место в Америку, и его лечение было оплачено «Свободной Францией». Хейси был награжден как «первый американец, проливший кровь за освобождение Франции».
«Жаки живет в Нью-Йорке, занимается различными военными организациями, а ее сын пошел добровольцем в армию США», – сообщил Пьер Нелли в ноябре 1944 года. В сентябре 1943 года Клод поступил в Йельский университет, но через несколько месяцев решил пойти на военную службу. После добровольной службы в авиационном кадетском учебном центре в Алабаме его взяли в армию, и к августу он начал интенсивный 9-недельный предполетный курс в Максвелл Филд, штат Алабама, вместе с четырьмя другими студентами Йельского университета. Ему было всего 18 лет, и он скучал по отцу. «Мы отслужили заупокойную мессу по папе, – писал он через год после смерти Луи. – Она была простой, но очень грустной. Его смерть все еще кажется недавней». Пьер и Эльма приглашали Жаки и Клода на обеды, когда они были в Нью-Йорке, даже если, как он раздраженно писал Нелли, «ответные приглашения были не более частыми, чем августовский дождь на Лонг-Айленде!»
Освобождена своим народом!
К середине 1944 года Свободная французская армия насчитывала 400 000 человек. Она присоединилась к союзникам, приняв участие в высадке в Нормандии и во вторжении в Южную Францию. Оттуда войска де Голля направились к столице. Освобождение Парижа не стояло первым в списке приоритетов союзников (во-первых, потому, что он не был стратегически интересен, а во-вторых, из-за того, что Гитлер отдал приказ уничтожить столицу, если туда войдут войска союзников), но де Голль не был готов ждать: освобождение Парижа имело для него большое символическое значение.
Жители столицы столкнулись с растущими голодом и страхом. «Снабжение становится все более затруднительным, – писал Муффа жене Марии в июле 1944 года, – мы живем за счет черного рынка. За месяц мы получили очень мало овощей и фруктов, по 90 граммов мяса плохого качества в неделю». И он был одним
