земных мук Иисуса Христа. То есть Софья Андреевна сознательно жертвовала собой ради Есенина и считала это счастьем. Редкое самоотречение, достойное преклонения перед русской женщиной-страдалицей.
…12–13 ноября Сергей Александрович вдруг засел за поэму «Чёрный человек». Это был не первый приступ к волновавшей его теме, но, к счастью, последний.
В 1950-е годы Софья Андреевна рассказывала о её рождении:
«“Чёрному человеку” Сергей отдал много сил. Написал несколько вариантов поэмы. Последний создавался здесь, в этой комнате. Два дня напряжённой работы. Я хорошо помню. Сергей почти не спал. Закончил – сразу прочитал мне. Было страшно. Казалось, разорвётся сердце… Замысел поэмы возник у Сергея в Америке. Его потряс цинизм, бесчеловечность увиденного, незащищённость Человека от чёрных сил зла.
– Ты знаешь, Соня, это ужасно. Все эти биржевые дельцы – это не люди, это какие-то могильные черви. Это “чёрные человеки”».
Поэма «Чёрный человек» (как и многие последние стихотворения) – о пройденном поэтом пути, по восприятию оного его недоброжелателями, воплощёнными в образе чёрного человека. Для них он прохвост и забулдыга, прижившийся в стране «самых отвратительных громил и шарлатанов». Даётся его портрет:
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
То есть пробился этот прохвост на вершину литературного олимпа не талантом, а нахрапистостью, наглостью и тем, что не стеснялся использовать в своих интересах перезревших, но знаменитых женщин. Не брезговал забулдыга подворовывать у своих старших собратьев по перу (намёк на подражание Н. Клюеву, А. Блоку и К. Бальмонту).
Чёрный человек выплёскивает на поэта всю грязь окололитературной обывательщины. Но на все его инвективы питомец муз заявляет:
Чёрный человек!
Ты ведь не на службе
Живёшь водолазовой.
То есть все старания чёрного человека тщетны – до дна души поэта он не достанет, но вывести из состояния равновесия может. И поэт срывается:
Я взбешён, разъярён,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…
Заканчивается поэма тем, что поэт видит себя перед разбитым зеркалом. А это плохой знак – предвещание смерти – то, что Есенин предчувствовал и о чём много писал в последующих стихотворениях.
День окончания работы Есенина над поэмой «Чёрный человек» хорошо запомнился Софье Андреевне:
«Сергей пришёл ко мне на диван, прочёл её мне, потом сказал:
– Он (чёрный человек) вышел не такой, какой был прежде, не такой страшный, потому что ему так хорошо со мной было в эти дни».
Радость в связи с завершением работы над поэмой, долго мучившей поэта, на некоторое время вернула ему хорошее отношение к жене. 14 ноября супруги вместе ходили в редакцию журнала «Новый мир» – отдали поэму в печать. На следующий день гостили у писателя И.М. Касаткина. Иван Михайлович записал: «Мы выпили, он много плясал, помахивая платочком».
Близко к этому времени Сергей Александрович встретился в Госиздате с поэтом Н.Н. Асеевым. Улыбнувшись, он виновато сказал:
– Я должен приехать к тебе извиняться. Я так опозорил себя перед твоей женой. Я приеду, скажи ей, что мне очень плохо последнее время! Когда можно приехать?
Николай Николаевич резонно заметил, что лучше не приезжать – опять будет скандал. Есенин сжал губы и сказал:
– Ты не думай! У меня воля есть. Я приеду трезвый. Со своей женой! И не буду ничего пить. Ты мне не давай. Хорошо? Или вот что: пить мне всё равно нужно. Так ты давай мне воду. Ладно?
В хриплом полушёпоте Сергея Александровича Асеев уловил нотки его удовлетворения возможностью прийти с женой.
Но великий поэт недолго оставался в хорошем настроении: угнетали болезнь и судебные органы. Болел он уже не первый месяц, но категорически отказывался лечиться. Друзья решили принудить его к этому и обратились за помощью к редактору журнала «Красная новь» А.К. Воронскому и послу во Франции Х.Г. Раковскому. Оба были почитателями поэта, и оба решили, что воздействовать на Есенина сможет только такой сильный человек, как… Ф.Э. Дзержинский.
«Дорогой Феликс Эдмундович! – писал Раковский 25 октября. – Прошу Вас оказать нам содействие – Воронскому и мне, чтобы спасти жизнь известного поэта Есенина – несомненно, самого талантливого в нашем Союзе. Он находится в очень развитой стадии туберкулёза (захвачены оба лёгкие, температура по вечерам и пр.). Найти, куда его послать на лечение, нетрудно. Ему уже было предоставлено место в Надеждинском санатории под Москвой, но несчастье в том, что он вследствие своего хулиганского характера и пьянства не поддаётся никакому врачебному воздействию. Мы решили, что единственное ещё остаётся средство заставить его лечиться – это Вы. Пригласите его к себе и проберите хорошо и отправьте вместе с ним в санаториум товарища из ГПУ, который не давал бы ему пьянствовать. Жаль парня, жаль его таланта, молодости. Он многое ещё мог дать, не только благодаря своим необыкновенным дарованиям, и потому, что, будучи сам крестьянином, хорошо знает крестьянскую среду».
Дзержинский поручил заняться устройством Есенина в надлежащее лечебное заведение своему секретарю, но тот «не нашёл» человека, которого «по всему тверскому околотку» знала каждая собака.
Через месяц Софья Андреевна в письме супруге М.А. Волошина сетовала по поводу состояния здоровья Сергея Александровича:
Лечиться Есенин не хотел, но суда боялся. 29 октября он давал показания в 48-м отделении милиции. Там взяли у него подписку о невыезде. То есть дело приближалось к развязке. И Сергей Александрович заметался – стал искать защиты. 11 ноября он встретился с наркомом просвещения А.В. Луначарским и попросил о помощи. На следующий день Анатолий Васильевич писал народному судье Липкину: «Дорогой товарищ, на Вашем рассмотрении имеется дело “о хулиганском поведении” в нетрезвом виде известного поэта Есенина. Есенин в этом смысле больной человек. Он пьёт, а пьяный перестаёт быть вменяемым. Конечно, его близкие люди позаботятся о том, чтобы происшествия, подобные данному, прекратились. Но мне кажется, что устраивать из-за ругани в пьяном виде [130], в которой он очень раскаивается, скандальный процесс крупному советскому писателю не стоит. Я просил бы Вас поэтому дело, если это возможно, прекратить».
Аналогичное письмо Липкину отправил И.В. Вардин, член Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) и редактор журнала «На литературном посту». Илларион Виссарионович сообщал судье:
«…поэт Есенин в настоящее время находится под наблюдением Кремлёвской больницы. На днях его освидетельствовал консилиум больницы. В ближайшие дни Есенин будет помещён в одну из лечебниц.
Присоединяюсь целиком к мнению А.В. Луначарского, со
