собак и кошек, которых хозяевам нечем кормить. Сделана ставка на тихое, «мирное» уничтожение тех слоев общества, которые не примут лагерной морали. Когда в переходах метро возникают схватки между бандитами, люди испуганно сторонятся, здоровые мужчины отводят глаза. Загнанность людей в угол приняла беспрецедентные формы.
О том, как формируется пятое сословие недочеловеков в России, надо писать отдельную работу. Вот только никто ее издавать не захочет. Она не нужна никаким политическим силам. Все хотят воспользоваться одичанием народа в собственных целях. Ведь такие массы можно успешно двинуть и под двуглавым орлом, и под красным флагом, и под свастикой на что угодно. Когда расстреливали Верховный Совет, восторженные зрители радовались, когда снаряды попадали в цель. А когда убивали таких же, как они сами, зевак, то все тупо смотрели, как из них вытекает кровь. А одна женщина, показывая ребенку на открытую рану, говорила: «Видишь, сынок, это у него кишки дергаются».
И никто не перевязывал раненых, и все тупо глазели. Убитых же и раненых в бандитских перестрелках люди раздевают до белья, а окровавленную одежду отстирывают и носят. Любимое занятие сейчас — это охота за паралитиками и умирающими: грабить квартиры, пользуясь их беспомощностью. Пулеметные и автоматные очереди по ночам стали обьщенностью. На местах убийства «своих» бандиты ставят букеты цветов. Все с уважением говорят: «Здесь вчера троих чеченов застрелили». Здоровые молодые самки считают для себя честью выходить замуж за мафиози. В тридцатые годы гордились: «У меня зять в органах», теперь же: «У меня зять в мафии». И нынешние, и прежние одинаково ходят, как черти, в коже и выполняют одинаковую функцию запугивателей и террористов.
Понятие «пятое сословие» не изобретено мною, оно предугадано Жозефом де Местром, о нем очень хорошо писал в 1930-е годы смертельно больной туберкулезом Г. Берль в небольшой книге «Пришествие пятого сословия», его взгляды развивал Юлиус Эвола, об этом же писал католический экзистенциалист Габриэль Марсель. Но о пятом сословии боятся писать в нынешней России, так как его искусственно выводят в инкубаторах псевдодемократии. К понятию пятого сословия я пришел сам в своей работе «Абзац России», где рассматривал появление людей — безликих марионеток как самое страшное зло последствий большевизма. Эти люди полностью бездуховны, они легко управляемы, агрессивны, их легко натравить на кого угодно, эти люди — шакалы и гиены, питающиеся трупами раздираемых ими людей высшей породы, презирающими их стадность. К сожалению, история повторяется, и в России, как и при большевиках (тогда по Павлову), искусственно выводится новая порода людей. Конец большевистско-пролетарской эры в России породил новую породу двуногих мутантов.
Года три назад всю Россию буквально потрясли сведения об огромных метровых крысах, радиационных мутантах, живущих в московском метро и в кремлевских подвалах, где рядом с замурованными манускриптами Палеологов и Шнеерсона вывели этих страшных зверей. Оказалось, что это утка, в которую все поверили. После войны, когда я был мальчишкой, вся Москва валила в зоопарк смотреть на двухметровую обезьяну, привезенную с Дальнего Востока, которая питалась пограничниками. Этот пролетарский опыт имеет под собой мистическую, магическую и трагическую основу — в России все возможно, стоит только завладеть средствами массовой информации и начать проливать кровь на улицах. Новый режим установил монополию на пропаганду и в октябре 1993 г. (помните эту страшную цифру у Гюго?) начал проливать кровь на глазах сограждан, расстреляв парламент из пушек.
Оппозиции, качественно иной, чем нынешний режим, в России нет: политические юроды типа Анпилова, Жириновского, Зюганова и Стерлигова опираются на остатки разогнанного СССР и ничего, кроме нового витка маразма, не создадут. Еще ходят по улицам старые злобные мальчики в сапогах, всякие эдички со вздутыми жилами на задроченных лбах и плачут о всем безвременно погибшем советском. Где-то за океаном пишется энциклопедия советской цивилизации, на Брайтон-бич советские евреи поют «Землянку» и «Катюшу», а наша постперестроечная и постсоветская интеллигенция — люди, привыкшие оглядываться на Старую площадь, — с подобострастной улыбкой благополучного женатого многодетного гомосексуалиста творят новую заказную псевдокультуру, как когда-то в сталинские времена творили их отцы о свинарках и пастухах. Новая псевдокультура состоит из полупорнографии, рекламы, затычек «тампакс», всяческого угождения «новым русским», официального чисто обрядового православия, прирученного модернизма, наемной армии в американских кителях и восхваления тяжелых теток с пальцами торговок Романовых-Золотницких-Гогенцоллернов, которых хотят посадить на русский престол. При такой реставрации президент Ельцин или кто-то подобный будет вечным регентом — хранителем престола. А полный мальчик — царь Георгий — будет учиться в Вест-Пойнте и получит чин полковника американской морской пехоты. Для этих целей уже восстановили Красное крыльцо Грановитой палаты, где совершится коронация нового царя. Идет также дележ земли, заводов, недвижимости; прошла бредовая ваучеризация. Все это я и называю постбольшевистской мезозойей. В этой мезозойе незамешанные честные люди грустно улыбаются от сознания собственного бессилья, видя, как ихтиозавры и саблезубые тигры, грызясь между собою, рвут на части несчастную и так за 74 года террора вконец обобранную страну.
Август-сентябрь 1994 г.
Жажда больших насилий всегда иррациональна. Эпохи наступления и реализации таких насилий предугадывают художники, поэты и юродивые. В России это обычно все в одном лице. Герой России — Иван Яковлевич Карейша, крупнейший юродивый и прозорливец 19 века, оказавший влияние на всю русскую культуру. Он называл себя «студентом хладных вод», опивался и опаивал свою паству чаем и предсказывал русский Апокалипсис. Он похоронен недалеко от бывшего села Преображенское на Черкизовском погосте, где в его памятник впилось огромное старое дерево. У меня в Москве только две дорогие могилы — это слегка осевшая чугунная плита Чаадаева и могила Ивана Яковлевича. Оба они величайшие юродивые и оба предчувствовали и предсказывали величайшие насилия в России. Больших насилий, как между Волгой и Доном, новейшая история Европы не знает. Здесь одичалые русские люди перебили шестьдесят миллионов своих братьев и сестер, перебили часто в прямом смысле этого слова. А теперь все сваливают на евреев: «Это они нас научили, а мы только убивали и мучали». Очень удобная точка зрения.
Посмотрим на Францию предреволюционной эпохи. На всех этих помпадурш, дюбаррей, людовиков, Вольтеров, дидеротов и прочих господ, поклонявшихся женскому задку. Поэма о розово-голубоватом выгнутом женском задке — это и Ватто, и Фрагонар, и Грез, и Буше. Франция с тех пор и стала страной женского задка, по большей части приподнятого. А воспевание женского задка всегда связано с насилием. Откровенно эротический гимн всегда призывает к насилию. Де Сад при всей его мерзостности — это бард и предтеча революции.
Россия — добровольная
