старших классов давали уроки тем, кто готовился поступать в высшие классы гимназии. Занялся «педагогической деятельностью» и Анатолий — давал уроки алгебры и геометрии. Умение излагать предмет ясно и доходчиво создало ему даже популярность среди учеников. Дети относились к нему восторженно. Родители платили. Но педагогический хлеб оказался нелегким, изматывал. Да и занятия в гимназии требовали напряжения и усидчивости — нагрузка в старших классах была чрезвычайно большая. Зато какое удовлетворение испытывал Анатолий от того, что тратил на себя деньги, заработанные «в поте лица своего». И в дальнейшем, в университетские годы, он зарабатывал себе «на хлеб» уроками, упорно отказываясь от помощи, которую предлагал ему отец.
«УНИВЕРСИТЕТЫ»
1
«В 1861 году, — вспоминал Кони, — я и четверо моих товарищей (Кобылкин, Лукин, Сигель и Штюрмер) решились выйти из 6-го класса гимназии прямо в университет, который нас давно манил своими лекциями, доступными тогда почти для всех. Уже со школьной скамьи мы ходили слушать блестящие чтения Н. И. Костомарова и лучшими мечтами души жили в университетских стенах».
В гимназиях было семь классов, и для получения аттестата, дававшего право поступления в университет, следовало пройти полный курс обучения. Закончившие гимназию могли также получить места канцелярских служителей высшего разряда, им ранее других присваивали первый классный чин. Те, кто не прошел полный курс, могли попытать счастья и держать экзамен в университет в качестве лиц, получивших домашнее образование. Такое новшество ввели в 1857 году, открыв этим университет для молодежи из низших сословий.
В одну из майских недель специальная комиссия при университете принимала экзамен. Экзаменаторы «проявляли строгость», но Кони выдержал испытания блестяще. Его ответы на дополнительные, сверх программы, вопросы по математике привели в восторг знаменитого академика Сомова, пожелавшего даже показать способного юношу самому ректору.
В последний день экзаменационной недели Анатолию предстояло пройти испытания по немецкому и французскому языкам. Он знал их с детства и был спокоен. В оживленной толпе экзаменующихся его разыскал «молодой стройный человек высокого роста, с едва пробивавшейся пушистой бородкой, холодными глазами стального цвета и коротко остриженной головой. Он извинился и чуть смущенно сказал:
— Я знаю, что вы отличный знаток математики, я же не приготовил двух последних билетов из тригонометрии, да и вообще слаб по этой части… Не можете ли вы мне объяснить их?
Кони с удовольствием согласился. Они нашли свободное место за большим столом и, не обращая внимания на кипевшие вокруг страсти, занялись тригонометрией. Анатолий отметил для себя, что этот изысканно вежливый юноша, одетый по моде в широкие серые брюки, длинный белый жилет и коричневый однобортный сюртук, чрезвычайно умен и талантлив.
…Они встретились, выходя из аудиторий, — Кони от «немца», молодой человек от математика.
«Его красивое лицо было радостно взволновано. Он быстро подошел ко мне и, протягивая обе руки для крепкого рукопожатия, воскликнул: «Представьте! Последний билет! Последний!! И — весьма удовлетворительно! Как я вам благодарен. Мы, конечно, будем встречаться. Вы ведь, без сомнения, юрист?» — «Нет, я иду на математический факультет по чисто математическому разряду…»
Эта последняя фраза Анатолия Федоровича ввела в заблуждение целый ряд его биографов. Вслед за Кони, они повторяли ошибочное утверждение о том, что поступил он в Петербургский университет «на математический факультет по чисто математическому разряду». На этот раз Кони подвела память. В 1861 году в университете не существовало математического факультета, а имелся физико-математический. Да и в архивах автору удалось обнаружить следующее «свидетельство»:
«Предъявитель сего Анатолий Кони, поступив в число студентов императорского Санкт-петербургского Университета в августе 1861 года, слушал науки по физико-математическому факультету разряду Естественных наук при поведении очень хорошо, а 20 декабря 1861 года по случаю закрытия университета уволен… из первого курса, почему правами, предоставленными студентам окончившим курс наук, воспользоваться не может; при вступлении же в гражданскую службу, на основании Свода Законов (изд. 1857 г.) Устава о службе… имеет право быть причисленным ко второму разряду чиновников. Во уверение чего и выдано ему, Кони сие свидетельство из Правления университета, за надлежащим подписанием и с приложением малой Университетской печати.
С. Петербург. 3 января 1862 года».
…А с красивым молодым человеком, у которого он в день экзамена постеснялся спросить фамилию, Кони повстречался через десять лет. Тот был уже в генерал-адъютантских погонах, с «Георгием» на шее. Звали его Михаил Дмитриевич Скобелев…
Год поступления Кони в Санкт-Петербургский университет был знаменательным годом в истории России. 5 марта 1861 года Александр II обнародовал манифест об освобождении крестьян («Положения 19 февраля 1861»), «Первобытную простоту произвола» заменили произволом более изощренным.
Несколько лет в недрах самодержавного бюрократического аппарата готовилась «великая реформа». Даже урезанная, половинчатая, заставлявшая крестьян выкупать у помещиков свои наделы, она вызывала яростное противодействие крепостников. Сорок четыре заседания главного комитета по крестьянскому вопросу, проводившиеся в глубокой тайне, проходили в ожесточенных столкновениях, и только на последнем, сорок пятом, приняли наконец компромиссный вариант реформы.
28 января 1861 года, открывая заседание Государственного совета, начавшего обсуждение «Положения…», Александр II сказал:
«…откладывать этого дела нельзя; почему я требую от государственного совета, чтобы оно было им кончено в первую половину февраля и могло быть объявлено к началу полевых работ. Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства… Я надеюсь, господа, что при рассмотрении проектов, представленных в государственный совет, вы убедитесь, что все, что можно было сделать для ограждения выгод помещиков, сделано…»
«На смену крепостной России шла Россия капиталистическая», — написал позже В. И. Ленин.
2
…Кони испытывал ни с чем не сравнимое ощущение — сданы вступительные экзамены, он зачислен студентом в университет и первый раз солнечным августовским утром шел по набережной Невы к зданию Двенадцати коллегий, зданию, которому предстояло, как он считал, стать его alma mater. Свежий невский ветер трепал видавшие виды паруса рыбацких баркасов, норовил сорвать с головы фуражку. Придерживая ее рукой, Кони разглядывал стекающихся к университету студентов. Новичков выдавали взволнованные, освещенные непроизвольной улыбкой, лица. Студенты старших курсов шли не спеша, громко приветствуя своих товарищей, снисходительно поглядывая на первокурсников. Кони убедился, что среди студентов он самый маленький. Придав своему лицу сосредоточенное выражение, он поднял повыше голову. «Смелее! — подбадривал он себя. — Пройдет немного времени, и про мой рост никто не вспомнит. Наполеон тоже не был высоким…»
А
