мной!.. Книга, данная мне, называлась «Русское гражданское право» Мейера и представляла общую его часть, мастерски изложенную. Эта книга решила судьбу моих дальнейших занятий»…
Весной начальство разрешило студентам держать экзамены, и Кони держит их на юридическом факультете.
«…Выпускные экзамены в Петербургском] Университете, — записал Анатолий в дневнике, — экзаменатор Костин (легкость вопросов) и у Спасовича («…я вам ставлю два, вы очень мало знаете. — Вы ошибаетесь, г-н Спасович.
Спас[ович]: — Право, мне кажется, что вы не много знаете. — Я ровно ничего не знаю!)
А у Палисандрова (мы смеялись — «вы видно первого еще курса? — язвительно спросил он нас».)
Повлияло на Кони и посещение лекций в так называемом «Думском университете». Дело в том, что с одобрения Министерства народного просвещения в зале Городской думы на Невском и в аудиториях немецкой школы св. Петра после закрытия университета читали лекции Костомаров, Спасович, профессор ботаники А. Н. Бекетов, математик П. Л. Чебышев и другие университетские профессора.
«Думский университет» просуществовал всего два с половиною месяца и был закрыт, но Кони успел, прежде всего из лекций Спасовича, вынести для себя окончательное мнение о юриспруденции. И мнение это было в ее пользу.
Но почему именно Московский университет? Во-первых, здесь учился отец. Его рассказы о студенческих годах были всегда увлекательны и романтичны. Анатолий хорошо помнил и две свои поездки в Москву — девяти- и двенадцатилетним мальчиком. Москва, московская старина произвели «чарующее» впечатление на его детскую душу. Во-вторых, гимназический друг Кони, Кобылкин, вместе с которым он ушел после шестого класса и поступал в Петербургский университет, тоже выбрал юридический факультет в Москве. И, кроме того, уезжая из Петербурга в Белокаменную, обретая полную независимость, Кони все-таки не оставался одинок — здесь жили Вельтманы, его родной дядя Николай.
4
«Переезд в Москву… Первые дни. Мясницкая Венеция. Чистые пруды. Кривое колено. Пансион Бундшу. Дом Кильдюшевского. Уроки… Стипендия. Делянов. Мать и Евгений из Саратова, Беклемишев. Кружок Куликова. Арина Агаповна и Наталья и Евгения Феофиловны. Покровка. Касаткины. Квартира у Арбатских ворот. Малый Афанасьевский переулок. Товарищ Рихтер. Уроки у Трапезниковых. Росляков, Матвеев, семья Сибиряковых. Лето в Панькине. 1864–1865 гг. Уроки у Раисы Шлыковой. Душевная болезнь весною. Приезд отца. Лето в Петергофе. Катя Панафидина. Ее замужество. Осенний экзамен у Багера. Переезд матери в Москву. Сивцев Вражек. Право необходимой обороны… Писемские, Андреевы, окончание курса».
В Москве Кони не только получил юридическое образование, но и прошел курс обучения в «университете жизни». Мы уже упоминали о том влиянии, которое оказали произведения И. С. Тургенева на молодежь шестидесятых, в том числе и на студента Кони. Это влияние сказалось и в стремлении «стоять на собственных ногах».
Когда через двадцать лет после смерти Федора Алексеевича Кони перечитывал свои письма к отцу, сердце его «болезненно сжималось, если среди строк, проникну-тых любовью и доверием… попадались в них места с категорическими отказами от предложений помощи и с угрозами вернуть таковую назад. Но если такая юношеская прямолинейность могла причинять тревоги и огорчения сердцу близких, то она имела и свои хорошие стороны, приучая к обязательному труду и готовя к борьбе за существование».
Он жил по принципу, высказанному еще Эпикуром: «Если ты хочешь сделать Пифокла богатым — нужно не прибавлять ему денег, а убавлять его желания». Через много лет Анатолий Федорович найдет подтверждение этого, ставшего для него нормой жизни, принципа у Льва Николаевича Толстого, написавшего, что одно из условий счастья, разумно понимаемого, это ограничение своих потребностей.
«…строгое соблюдение правила «не жить на чужой счет», столь редко соблюдаемого, к стыду наших дней, теперь, когда герои некоторых повествований считают, что родители должны «расплачиваться за то, что дали жизнь», поддерживало в нас самоуважение и воздерживало нас от эгоистической и подчас безоглядной эксплуатации заботы любящих нас».
Первой московской квартирой Кони стала комната в старинном доме Кильдюшевского в переулке Кривое Колено у Меньшиковой башни. Добираться до университета отсюда было пе так уж далеко, и это мирило молодого студента с одним существенным неудобством его жилища — в доме располагался женский пансион госпожи Бундшу, и в маленькой комнатке Анатолия целый день слышались веселые голоса молодых воспитанниц, занимавшихся в соседнем помещении. Обеды у хозяйки «отличались свойством возбуждать особенно сильный аппетит после того, как бывали окончены». Зато плату госпожа Бундшу брала с постояльца умеренную — 11 рублей в месяц.
Кони приняли в университет «на казенный кошт», а на жизнь он зарабатывал уроками. Многие его товарищи по курсу тоже имели учеников, и это обстоятельство, будучи дополнительной основой для общих интересов, создавало и определенные трудности — не так-то легко было найти место учителя. Первое время, не имея учеников, Анатолий жил очень скромно, денег едва хватало для оплаты «пансиона» госпожи Бундшу. Но скоро дело наладилось, и в учениках и ученицах не было недостатка.
Первый урок нашелся в Рогожской части, близ церкви Николы на ямах, в семье «замоскворецкого склада». Преподавал Анатолий арифметику и географию четырнадцатилетней барышне два раза в неделю. Плата — пять рублей в месяц. После уроков учителя поили крепким чаем с вареньем.
Так началось для Кони знакомство с бытом московского купечества. Он писал потом, что знакомство это показало, до какой степени был прав Островский в своих комедиях и как несправедливы те, кто обвинял великого драматурга в карикатурных преувеличениях.
Если за свои первые уроки Кони получал пять рублей в месяц, то через год опытному «учителю» уже платили гораздо больше. Когда владелица лавки колониальных товаров купчиха Травникова, у которой он закупал чай, свечи и прочие мелочи, «сговаривала» Анатолия взять в обучение своего сына, Кони запросил уже тридцатку. «Сделка», правда, не состоялась — рассерженная купчиха заявила, что найдет в учителя за восемь рублей и семинариста.
Одно время Анатолий давал уроки математики в известном на всю Москву пансионе Циммермана. Три года преподавал историю и словесность дочерям штатского генерала Шлыкова, жившего в Долгоруковском переулке. Девушки были умны и восприимчивы. Кони доставляло удовольствие заниматься с ними, и постепенно он расширил круг предметов. Начал безвозмездно читать девушкам, а впоследствии и их многочисленным «кузинам» лекции по зоологии и физике, ботанике и физиологии. Показывал химические и физические опыты.
Четверть века спустя к нему пришла одна из его учениц — Раиса Шлыкова, ставшая крупным специалистом в
