— Предупредили их о тех ямах?
Дед молча хмурится: глупый вопрос.
— И что же танкисты? Раскапывали дорогу?
— Не, надо думать. Ходом же, следом за немцем прошли. Немец и сам по шоссе бежал, боле негде.
— Вас-то, по возрасту, чай, не гоняли копать?
Старик сплевывает в досаде. Оглядывает меня выцветшими глазами — стоит ли продолжать разговор. Но вспоминает, видимо, о «бабаханье».
— Пенсии, може, еще от их ждать. На другое поставили днями раньше. Срубы для их же рубить. А куда денешься, коль автомат в нос тычут...
— Для блиндажей, что ли, срубы?
Дед, очевидно, нервы решил поберечь.
— Не, вроде как для колодцев.
— И много? Пять? Десять?
— Десять бы не осилил, дюже оголодавши был. Неделю на все сроку дали, не то, обещали, капут.
— А восемь? Восемь смогли бы за этот срок?
Дед сдвинул брови, зашевелил губами. Понял, что спрашивают неспроста.
— Восемь — пожалуй, под автоматом…
— Глубокие, что ли, колодцы?
— Не, венцов, може, по десять... В ваш рост, чуть поболе.
— А размер? Вдоль, поперек?
— Чуть помене. Что вдоль, что поперек. Двумя машинами все увезли за раз.
— В ту сторону? На Издешково?
— Може, и в ту...
— Или на Вязьму?
— Може, на Вязьму, не провожал...
Ну что ж, и на том спасибо. Есть с чем к дорожникам подойти. Ох уж, признаться, мне эти подходы! Сам бы охотней один всю работу проделал — вскрыл асфальт и обратно его залатал.
На попутке доехал до ближней сторожки, где участковый мастер квартировал. Хорошо встретил, чайком угощает — дипломатический вроде прием. Да, хлопотливый, жалуется, участок, ладно бы от весны до весны, а то и средь года случается вызывать рембригаду. Киваю сочувственно, вижу, что человеку приятнее говорить, чем слушать. Свойство нередкое и вообще в наше время, а при его-то жизни... Сколько людей промелькнет перед носом за день, и ни с кем словом не перекинешься! Машинально как будто вынимаю из сумки блокнот, черкаю. Две линии через весь лист, между ними квадратики. Болото штришками обозначаю, кустарник — маленькими кружками.
Чувствую, вглядывается, любознательный оказался мужик.
— Этот вот самый ваш беспокойный отрезок? — оборачиваю схемку к нему.
За очками даже полез.
— Ишь ты, красиво как наши заплаты расположили!
— Так разве я?
Беру у него блокнот, расстояния проставляю. Аккуратно, со стрелочками, с пунктирным выкосом на поля.
— Рулеткой промерили? — не сдается.
— Шагами. Но дело-то разве в том?
Соображает, вижу, в чем дело. Досадует, как не приметил сам.
— Не с вертолета, часом, смотрели?
— У каждого, — утешаю, — свой взгляд. За тем и пришел к вам, что моего недостаточно оказалось. Возможен тут инженерный просчет какой?
— Не должно, — отвечает, подумав. — Не первый год на дороге, подобного не встречал.
Тогда рассказал ему, что узнал от колхозниц и деда. Договорились тревоги не поднимать. По ширине часть шоссе он сам перекрыть вправе; моя рабочая сила, его инструмент.
Мигом ребята разбили одну заплату, расковыряли под ней слой щебенки с цементом — основание, как он назвал, — внизу бревна прогнившие оказались.
Мастер в недоумении.
— Не должно,— говорит,— их тут быть!
Есть, однако.
Отослали всех лишних ребят под насыпь, в два лома с Володей приподняли одно бревно, участковый его подхватил руками. А это должно? Под шоссейкой-то пустота, гнилью тянет, как из заброшенного колодца...
Только бы гнилью. Для Володи с мастером так и есть. Но у минера не только глаз, а и нос особый.
Прилегли, посветили фонариком в щель. Через минуту Володя обескураженно засопел, мастер стеснительно хмыкнул.
— Шоколад, — попытался за шуткой смущение скрыть Володя.
А что вы хотели? Торфяник вокруг, вода сверху и снизу. В белых перчатках тут нет работы. Одно утешение — дипломатии всей конец.
— Закрывайте,— мастеру говорю,— всю трассу! На неделю, если особых сюрпризов не встретится в ходе работ.
Не понимают, смотрят оба в недоумении.
— Ну-ка, — киваю Володе,— приляг еще разик, не поленись. Шоколад, ты сказал? Ну так на дольки же должен делиться. А? И тут? И как думаешь, для того чтобы я тебя за сравнение похвалил?
Вообще-то стоило похвалить в самом деле. Может, из-за сравнения я их и сам разглядел — трещинки эти, канавки на ровной поверхности жижи застывшей.
Кликнули с миноискателем одного из ребят, сунули дужку в щель — не подает голос. Глубже продели — заговорил, еще как! Ну вот теперь и начальство побеспокоить не грех. Участковый по своей линии доложил, я — по своей. От помощи отказался: время горячее, ясно, что нет под рукой там свободных минеров, с других участков не стоит снимать.
Пока дорожники размечали объезд, перекрывали движение, расставил Володиных всех ребят копать щели под насыпью — против каждой заплаты, шагах в тридцати. С остальными тремя бригадами отправился за дорогу, нарезать участки для продолжения плановых наших работ.
Вернулся — еле уже на ногах стою. Время, однако, светлое, каждый час дорог в буквальном смысле: тысячам же машин крюк приходится делать километров в полсотни, в объезд болот.
Приступил к детальной разведке.
Снял остатки покрытия с расковыренного колодца, отослал ребят в щель. Володе вернуться велел с ведром и веревкой. Солнце высоко еще стояло, доставало до края дна. Шоколад... Даже глянцем подернут для полного сходства. Палкой прощупал его — сантиметров пятнадцать слой. Под ним ящики со взрывчаткой.
Подтащили с Володей оставленную дорожниками толстую доску-горбыль, положили поперек колодца. Я разулся, повис на ней грудью. Окунул ногу в грязь — ого!
— Ошибся, — говорю,— ты, Володя. Не шоколад — мороженое!
Июнь на дворе, а тут, если не март, так апрель уже точно законсервирован. За неделю немудрено и радикулит нажить.
Но для этого надо прожить неделю.
Помешиваю ногой грязь, как повар веселкой крутую кашу. «Дольки», да. Килограммов по двадцать—тридцать. Интересно, под ними что. Срубы-то в десять венцов дед рубил; два на виду, под взрывчаткой два, а остальные?
Прощупал дно, сколько достать сумел, передвинул доску. Гладко и дальше — ни проводка, ни взрывателя. Значит, главное все внизу. Тротил — для усиления. И чтобы нижний слой скрыть.
Так ли, иначе, с очистки надо все начинать.
Попробовал сверху, ведром на веревке. Не зачерпывается каша, густа. Ну что ж, все равно не минуешь спускаться. В кашу, в котел из-под каши — разница невелика. Разве что — для радикулита.
А если без шуток — разведкой своей недоволен я был. Потому и тянул со спуском. Черт его знает, что там у них под толом? То, что сами они по шоссе отступали, — это танкистов тех страховало, но не меня. Как ни смешно мне по весу сравниться с танком.
