Если бы общество отвечало так же, я думаю, все было бы без проблем. Общество не должно было соглашаться на эти авансы. Всегда была возможность не открыть дверь. Когда он явился к Солженицыну, можно было дверь захлопнуть у него перед носом и сказать, что барина нет дома, как советовал Максим Соколов от моего имени. Когда он явился к Алисе Фрейндлих поздравлять ее с днем рождения, тоже можно было не впустить в квартиру. Всегда можно не согласиться на контакт. И, как правило, грамотная разведка после этого (если у нее, конечно, на вас нет компромата) не настаивает. А компромата ни на кого из них, ни на Солженицына, ни на Алису Фрейндлих, у Путина не было.
Боровой
Технологически вопрос по-другому решается. Алисе Фрейндлих, какому-нибудь известному композитору Родиону Щедрину, задается совершенно другой вопрос: «Дорогой вы наш, гений вы наш, у вас юбилей в следующем году, хотите ли вы его отметить с размахом, это очень патриотично было бы, это нужно нам, мы вас просим отметить этот юбилей. Мы вам предоставляем Колонный зал, консерваторию, средства массовой информации, первый канал телевидения, мы хотим снять фильм о вас, согласитесь, дорогой». Он говорит: «Конечно, я согласен, раз вы меня так цените, раз вы, Администрация Президента, меня называете гением мировой величины, да, все, договорились». — «Кстати, а не хотите ли вы как патриот поддержать наши войска в Чечне?» Он уже все, мизинчик отдал.
Новодворская
«А вот не хочу», — отвечает он.
Боровой
Так не бывает.
Новодворская
Да? Марку Захарову устроили шикарный юбилей, лично Медведев явился в нашу любимую режиссерскую комнату, где такой огромный самовар, где стоит круглый стол. Орден принес. И что же за это получил несчастный Медведев? То, что в день своего юбилея Марк Захаров наговорил ему с три короба гадостей насчет империализма, насчет самовосхваления, насчет того, что он ставит «День опричника», насчет того, что в Грузии была допущена ошибка, которую непонятно как поправить теперь. Вот тебе день юбилея. И ни на что не посмотрел. И даже спросил у Медведева, не возьмет ли он обратно орден и окончательное ли это решение, не передумает ли он, имея в виду свой дискурс. Ну, Медведеву неудобно было брать орден, класть в карман и сказать, что раз вы такой нехороший, я орден заберу. И ничего, проглотил.
Боровой
И в эфир дали?
Новодворская
Конечно, все было сделано публично. Вчера Марк Захаров при любой возможности (они, видимо, расслабились и давали ему прямой эфир), целый день говорил гадости. Где на него сядешь, там с него и слезешь.
Боровой
Ну, это все-таки исключение. Если что, перекрываются все каналы, в том числе каналы НТВ, «Эха Москвы», все, кроме «Свободы», потому что они не могут на нее влиять. Хотя, косвенно, кстати говоря, и на нее могут.
Пятый подвиг лернейской гидры
Новодворская
Итак, очередной, пятый подвиг Лернейской гидры — «Норд-Ост» — показал, что наша журналистская элита способна на самостоятельные сервильные действия. Мне «Норд-Ост» запомнился не только кошмарным концом этого инцидента (что, кстати, было предсказуемо и чего Басаев абсолютно не учел, а обязан был учесть, — надо знать власть, с которой ты собираешься бороться). Меня больше всего потрясло выступление Юлии Латыниной по еще живому НТВ. Она призвала народ (сегодня она радикалка, оппозиционерка, ее даже Венедиктов в отпуск отправлял от греха подальше, чтобы ничего про Грузию не сказала лишнего) сплотиться вокруг Путина и не слушать таких врагов народа, как Ковалев и Новодворская. Вот тебе, пожалуйста, добровольный шаг навстречу.
Боровой
Ну, журналисты, во-первых, имеют право на ошибки…
Новодворская
На такие ошибки никто не имеет права. Они людям жизни стоят. Путину, чтобы решиться на такую ликвидацию с помощью газа собственных ни в чем неповинных заложников (своих избирателей, кстати), нужно было массовое согласие и журналистский консенсус.
Боровой
«Норд-Ост» сделал возможным Беслан. Тогда они поняли, что общество съест. Даже если там будут невинные дети.
Новодворская
Заложники были путинскими избирателями. Они ничем перед ним не провинились. И тем не менее с ними покончили. Но на это надо было решиться. И отвагу для подобного шага Путин почерпнул именно из реакции общества, которое не подвигло его к тому, чтобы он сам пошел туда, вышел из лимузина и сказал: «Ребята, отпустите всех, я сам пришел, я виноват в этой войне, пожалуйста, берите меня, а их отпустите». Это было бы благородно, это было бы великодушно, это было бы красиво, но он этого не сделал. И демократов, которые толпились у этого ограждения, тех, кому действительно там надо было быть (таких, как Сергей Юшенков) даже не пропустили за оцепление. У них не было возможности поговорить с чеченцами. И уж тем более никто не пропустил туда меня. Если бы заложники кому-то были нужны, если бы кто-то хотел их спасать, то замечательная организация под названием ФСБ должна была прежде всего взять машину, объехать всех правозащитников, затолкать их в эту машину, в автобус, привезти к этому Центру и запустить внутрь. Вот, пожалуйста, ваши подзащитные, идите и с ними разговаривайте.
Боровой
И договаривайтесь.
Новодворская
И до чего-то мы бы с ними договорились. Надо было брать тех, кто поддерживает идею чеченской независимости, надо было брать именно врагов российского империализма и пускать их на переговоры. А не самим туда ходить, потому что это было абсолютно бесполезно. Когда я поняла, что они ничего делать не будут, мне в этот момент как раз позвонила Алла Дудаева. И, в полном ужасе от происходящего, потому что и ей было понятно, что развязка будет за счет чеченского народа и станет концом его приличной репутации, и что все свалят на чеченцев, стала спрашивать, что делать. Ясное дело: убьет российская власть, а отвечать будут чеченцы из поколения в поколение. И я придумала очень хороший план, который позволил бы спасти всех заложников. Но телефон у меня слушается 24 часа в сутки, еще с 70-х годов. И не на АТС, а непосредственно на Лубянке. И они этот наш разговор слышали, и нам не хватило времени.
Я придумала просто замечательный коварный план, но для этого нужно было связаться с Шамилем Басаевым, а Алла была в это время в Турции, и трудно было связаться с ним, а уж он должен был связаться с этой группой захвата и потребовать, чтобы они вызвали меня и дальше уже во всем мне подчинялись. А я бы им предложила потребовать, чтобы вместо ни в чем не повинных заложников к ним явились лица, ответственные за развязывание чеченской войны: Эмиль Паин, Шахрай, генералы, которые там воевали — Трошев, Шаманов, некоторые депутаты, такие журналисты, как Михаил Леонтьев. Те, кто подливал масла в огонь. В обмен на них они бы согласились отпустить заложников. Понятно и ежу, что абсолютное большинство не явилось бы. И это был бы очень большой козырь для чеченцев. Смотрите, какие они трусы, эти представители власти, эти представители истеблишмента, смотрите. Россия, смотри: они не хотят спасать ни в чем не повинных граждан, они трусы, они способны убивать только женщин и детей, они не воины, они подонки. Ну а дальше — хорошая пресс-конференция, которую я помогла бы им провести, и отпускают всех женщин. Потом приглашают правозащитников, как в Буденновске, и отпускают всех мужчин. А мы с ними летим, куда они собираются, в Турцию или в Эмираты. Такой происходит размен. Все заложники живы. Но этот разговор слушала Лубянка. И в эту ночь они начали. Они не дали Алле времени добраться до Басаева. А это был вполне реальный вариант, на такой вариант он бы согласился. Я ее предупредила: скажите ему, Алла, что они покончат с заложниками, а отвечать будет Чечня.
