Марксизм устанавливался повсюду в Европе как доктрина «левых». Повсюду он предстает в схематичном, карикатурном облике, сведенном понемногу к упрощенному манихейству: власть не приемлет сомнений, свойственных ученому.
В Париже популяризатор Маркса Древиль писал в «Принципах социализма»: «Во Франции, как и везде в наше время, утверждающийся социализм — это тот социализм, что вышел из экономической критики Маркса. Хотят этого или нет, все, что есть сегодня социалистического, привязано к марксистской теории».
Одновременно, 10 ноября 1896 года, в газете «Матэн» была подтверждена невиновность Дрейфуса. Элеонора между тем продолжала разбирать черновики отцовских писем на английском языке, которые получила от Энгельса. Она писала сестре 12 ноября: «Все письма перемешаны. То есть пачки, сложенные дорогим старым генералом, совершенно не разобраны, причем не только не по датам: бывает, что листки одного и того же письма оказываются в разных пачках». Она не занималась рукописями, судьба которых так и не была решена; там были все черновики, которые Маркс и не опубликовал, и не выбросил.
В России молодой Ленин мечтал установить в своей стране государство по прусскому образцу и партию наподобие немецкой соцпартии. Владимир Ульянов, живший на берегах Лены (отсюда его партийная кличка «Ленин»[73]), критиковал Плеханова за недооценку революционного характера крестьянства, переоценку роли либеральной буржуазии и слабую связь с рабочим миром. Вставал все тот же вопрос: возможно ли России перепрыгнуть через стадию капитализма и, не увеличивая долю наемного труда, установить социализм, опираясь на крестьянство?
В конце 1897 года в Париже лейтенант Пикар заявил, что верит в невиновность Дрейфуса и в виновность другого французского офицера — майора Эстерхази. 13 января 1898 года Эмиль Золя напечатал открытое письмо в защиту Дрейфуса «Я обвиняю» на первой странице газеты «Орор» («Аврора»), издаваемой Клемансо. Европейские «левые» раскололись. Гед, как и Золя, считал, что Дрейфус — невинная жертва военного суда, но его судьба не касается социалистов. Роза Люксембург была того же мнения: «дело Дрейфуса» — внутренний конфликт буржуазии, не касающийся рабочего класса. Жорес же считал, что нужно бороться с несправедливостью везде, где бы она себя ни проявила. В тот год вождь социалистов подхватил фразу Маркса, произнесенную в марте 1850 года, призывая к «революционной эволюции».
Двадцать третьего июня 1898 года Бисмарк тихо скончался, мрачный и всеми забытый, а Элеонора сделала ошеломляющее открытие: Эдвард Эвелинг, с которым она жила уже пятнадцать лет, ухаживая за ним, поскольку он уже давно был болен, двумя годами раньше тайно женился на другой под подложным именем! Он не осмелился уйти от нее, опасаясь, что она покончит с собой.
Элеонора — г маленькая Тусси, младшая дочь Карла, которую он так пестовал, потому что видел в ней воплощение своего сына Эдгара, всю свою жизнь столько говорившая о самоубийстве, перешла от слов к делу. Без осечки.
Три дня спустя Лаура примчалась в Лондон, чтобы похоронить сестру в склепе своих родителей. Она увезла во Францию некоторые рукописи отца. Те, что хранились у Энгельса, остались под присмотром Бернштейна и Луизы, которые ненавидели друг друга все сильнее.
Эдвард Эвелинг умер через пять месяцев после Элеоноры.
Пятидесятилетняя годовщина издания в 1848 году «Манифеста Коммунистической партии» дала повод к глубоким размышлениям среди европейских «левых». В Берлине Роза Люксембург объясняла в работе «Социальная реформа, или Революция», что главная проблема социал-демократического движения заключается в объединении повседневных сражений с великой переделкой мира. Оружие теории, предоставленное полвека назад Марксом, позволит избежать двух подводных камней — сектантства и буржуазного оппортунизма. В Париже Жан Жорес написал на ту же тему «Как осуществится социализм?»: «Было бы самообманом повторять ответы, данные полвека назад нашими старшими товарищами и учителями… Решающей заслугой Маркса стало сближение и слияние идеи социализма и рабочего движения». В отличие от Геда тот же Жорес 11 октября напечатал в «Пти репюблик» статью под заглавием «Доказательства по делу Дрейфуса», выступив в защиту невинно осужденного офицера.
Второго сентября 1898 года Луиза Фрейбергер сообщила Августу Бебелю об откровениях, сделанных Энгельсом на смертном одре по поводу личной жизни Маркса, в частности по поводу отца ребенка Хелен Демут. Английский историк Ивонна Капп, читавшая это письмо, полагает, что оно недостойно доверия, поскольку передает «надуманные вариации, в которых Луиза Фрейбергер позволяет себе рассказывать о супружеских отношениях Марксов в то время, когда она не могла ничего о них знать». Однако сегодня отцовство Маркса кажется бесспорным.
В том же году все руководители французских социалистов представляли марксизм как основу своей идеологии и программы. Один из них, Жорж Сорель[74], считал, что главное в теории Маркса — концепция социального механизма, образованного классами, благодаря которому современное общество меняется целиком и полностью под влиянием господствующих сегодня идей и страстей. Жорес в работе «Социализм и свобода», вышедшей 1 декабря 1898 года в «Ревю де Пари», называет своим идеалом обобществление средств производства, а своим учителем — Маркса, стараясь следовать ему буквально: во Франции революция должна осуществиться через парламентскую деятельность, и только так. Она должна стать «революционной эволюцией».
В июне 1899 года президент Лубе помиловал Дрейфуса, с которого, однако, так и не были сняты обвинения. «Дело» не было закрыто. Теперь Жорес и Гед противостояли друг другу во всем. Для первого быть социалистом значило выступать за Маркса-демократа и за вмешательство в «дело Дрейфуса». Для второго быть социалистом значило сделать выбор в пользу Маркса-революционера и не вмешиваться в «дело Дрейфуса». В октябре 1899 года конгресс социалистов в Париже признал правоту Жореса и даже утвердил принцип участия во власти соцпартии наряду с правыми партиями «при исключительных обстоятельствах». Если яснее, то в случае войны с Германией, которой желали все, чтобы вернуть Эльзас и Лотарингию.
В том году Эдуард Бернштейн, по-прежнему находившийся в Лондоне, осмелился открыто выступить против Бебеля и Каутского. Он, издав в Германии «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии», предложил преобразовать социалистическую партию в реформистское движение. Каутский ответил на это работой «Марксизм и его критик Бернштейн».
В Лондоне марксист-народник Даниельсон, взявший теперь литературное имя Николайон, отказался от идеи об «абсолютной» невозможности капитализма в России и примкнул к идее, вычитанной у Маркса, о «невозможности „нормального органичного“ капиталистического развития в России». Иначе говоря, капитализм в России существует, и революция там возможна, но при условии, что она произойдет одновременно во всем мире. То же самое думает Ленин, написавший «Развитие капитализма в России».
