Царя-освободителя, лежит в Петропавловском соборе, а его второй сын и ученик Победоносцева взошел на трон. В первые же часы после покушения Константин Петрович отправляет Александру записку, в которой спешит направить его на нужный путь. Он пишет, что Александр оказался на троне не иначе, как по Божьей воле: «…думая об Вас в эти минуты, что кровав порог, через который Богу угодно провести Вас в новую судьбу Вашу, вся душа моя трепещет за Вас страхом неизвестного грядущего по Вас и по России, страхом великого несказанного бремени, которое на Вас положено. Любя Вас, как человека, хотелось бы, как человека, спасти Вас от тяготы в привольную жизнь; но нет на то силы человеческой, ибо так благоволил Бог. Его была святая воля, чтобы Вы для этой цели родились на свет и чтобы брат Ваш возлюбленный, отходя к Нему, указал Вам на земле свое место. Народ верит в эту волю Божию, — и по Его велению возносит надежду свою на Вас и на крепкую власть, Богом врученную Вам. Да благословит Вас Бог. Да ободрит Вас молитва народная, а вера народная да даст Вам силу и разум править крепкою рукою и твердой волей. Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет, и чего не хочет и не допустит никак. Все будут ждать в волнении, в чем Ваша воля обозначится. Многие захотят завладеть ею и направлять ее. Простите, что в эти скорбные часы прихожу к Вам со своим словом: ради Бога в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, не упускайте ни одного случая заявлять свою личную решительную волю, прямо от Вас исходящую, чтобы все слышали и знали: “Я так хочу”, или “Я не хочу этого”». 29 апреля 1881 г. выходит правительственный манифест о незыблемости самодержавия, написанный Константином Петровичем Победоносцевым.
Но Победоносцев прекрасно понимал, что одними воззваниями к народу новый император не победит своих врагов. «Искоренением гнусной крамолы» должна заняться полиция, и она занялась им со всем рвением. Только с 1881 по 1888 гг. рассмотрено 1500 политических дел; всего подверглось наказанию 3046 человек, из них приговорено к смертной казни 20, на каторжные работы — 128, к ссылке в Сибирь — 681, к ссылке под надзор полиции в Европейскую часть России — 1500, другим, более мягким наказаниям подверглись 717 человек.
Сам же Константин Петрович решает обратить пристальное внимание на «доброе воспитание детей». Современники вспоминают, что Победоносцев любил встречаться с детьми, держался с ними просто и ласково и «радовался их радостью». Но будучи чиновником, он заботился о детях административными средствами — провел реформу церковно-приходского образования и начальных народных училищ, разумеется, под эгидой «утверждения в народе религиозных и нравственных понятий». Реформа Победоносцева полностью подчинила церковноприходскую школу церковным властям, выведя ее из-под юрисдикции Министерства народного просвещения. За период, когда Константин Петрович находился на посту обер-прокурора, число церковно-приходских школ увеличилось в 10 раз, а количество учащихся в них — в 20 раз, и к началу следующего века около 25 процентов крестьян были грамотны.
И все же главную задачу приходских школ Победоносцев видит в укреплении детей в христианской вере. «Только тот хороший учитель, кто имеет религиозное настроение, — пишет Константин Петрович, и добавляет: — Попытки утвердить школу, помимо религии, на нравственном учении всюду оказываются и всегда окажутся бесплодными». С религиозным воспитанием связана у Победоносцева мысль о «натуральной, земляной силе инерции», которая совершенно необходима человечеству, так как «без нее поступательное движение вперед становится невозможно». Поэтому Победоносцев настаивает на том, что при преподавании Закона Божьего акцент должен быть сделан не на нравственной, а на догматической стороне: изучение церковного обряда, молитвослова, присутствие на богослужениях, церковное чтением и пением.
Но практическая педагогическая деятельность самого Победоносцева ограничивалась лишь университетом и царской семьей. Он преподавал Николаю (будущий император Николай II) курс юридических наук. Но задушевной близости между учителем и учеником на этот раз не возникло. Не сблизило их и общее горе — смерть Александра III. Николай воспринимал эту смерть как страшную и неожиданную потерю и, кажется, не чувствовал себя готовым к свалившейся на него ответственности. По-видимому, он нашел утешение в мысли, что на то была Божья воля, а раз так, то он просто не может совершать ошибок, как миропомазанный самодержец, он получил власть из рук Бога, а значит, Бог счел его достойным и отныне будет его вразумлять.
Победоносцев же, в свою очередь, решил, что вразумлять юного наследника — это его долг. В такой ситуации конфликт был неизбежен, хотя, возможно, он и не «проговаривался» ни одним из его участников.
Александр III скончался 20 октября [1 ноября] 1894 г. в Ливадийском дворце в Крыму. В начале января 1895 г. Победоносцев представляет Николаю записку об основах внутренней политики, которая должна укрепить в молодом царе веру в то, что система управления, которой придерживался его отец, остается наилучшей, соответствует сокровенным чаяниям русского народа и не нуждается в усовершенствованиях. А в апреле следующего, 1895 г. Победоносцев произносит речь на собрании Императорского Российского исторического общества, посвященную памяти покойного императора. Для него эта речь была данью уважения старому другу и одновременно поучением его юному сыну. Необходимо было еще раз расставить все точки над I, зафиксировать то, каким курсом будет далее двигаться Россия, что должен делать новый император, чтобы быть достойным памяти отца. Снова упоминался «простой народ», «живые русские люди», им противопоставлялись «инородческий элемент», которому следовало «не уступать», и заблуждающиеся интеллектуалы, увлеченные «отвлеченными идеями». Об этом чтении сохранилась дневниковая запись А.А. Половцова [57] от 6 апреля 1895 г.: «Победоносцев прочитал речь, в которой при весьма изящной внешней литературной форме изложил те свои политические идеалы нетерпимости, односторонности, насилия, эгоизма и непонимания высших человеческих стремлений, хвастаясь тем, что он и его единомышленники успели наполнить ими голову покойного Государя. Очевидно, то было назидание юному монарху идти по тому же грустному пути».
Победоносцев начинает давать Николаю II советы по поводу назначения министров. «Больше всего он боялся, чтобы император Николай по молодости своей и неопытности не попал под дурное влияние», — пишет Сергей Юльевич Витте [58] и рассказывает, как Николай, обсуждая с ним назначения, говорил со смехом, что Константин Петрович отозвался о кандидатах так: «Плеве — подлец, а Сипягин — дурак». И тем не менее Вячеслав Константинович Плеве в 1894 г. назначен Государственным секретарем и Главноуправляющим кодификационной частью при Государственном совете. Дмитрий Сергеевич
