Ознакомительная версия.
Со временем имя Бориса Николаевского, выступавшего обычно в прессе под псевдонимами, наиболее распространенными из которых были Гр. Голосов и Н. Борисов, но использовавшего разного рода инициалы, в том числе подлинные, стало известным не только в столичных меньшевистских кругах. Невольную рекламу Николаевскому сделал Ленин, набросившийся на статью «За единство думской фракции», в которой Николаевский выступил с энергичной и убедительной поддержкой лидера социал-демократической фракции в III Государственной думе Николая Семеновича Чхеидзе. Ленин же посвятил статье Голосова едкий ответ «Плохая защита плохого дела», в которой многократно повторял, что Голосов «смертельно обиделся» за кличку Чхеидзе «околопартийный социал-демократ». (Это Ленин скорее обиделся на Голосова за ироническую фразу: «Партия там, где сидят В. Ильин [Ленин] с Гр. Зиновьевым».) Финалом было причисление Голосова к ликвидаторам, что для Ленина было самым едким и страшным оскорблением[92]. Голосов собрался было Ленину ответить, но меньшевистский лидер Федор Ильич Дан его отговорил.
Вскоре Николаевский стал помощником М.И. Скобелева – депутата IV Государственной думы от социал-демократической партии, вошел в редколлегию «Новой рабочей газеты», которую возглавлял Дан, познакомился с женой Дана, известной меньшевичкой, жесткой и непримиримой в своих оценках Лидией, а через Лидию – с находившимся в эмиграции братом Лидии, фактическим руководителем меньшевиков, пользовавшимся авторитетом и уважением в левых кругах Юлием Осиповичем Мартовым. Правда, работа со Скобелевым продолжалась недолго – всего несколько месяцев. Как вспоминал Николаевский через 15 лет, он сбежал от Скобелева, так как тот был очень черствым человеком и большим эгоистом[93].
Чтение социал-демократической литературы и прессы, нелегально доставлявшейся в Россию, особенно немецких газет и журналов, не только укрепляло Николаевского в его меньшевистских предпочтениях, но и делало его, подобно многим другим меньшевикам и большевикам, страстным поборником германской социал-демократии. Обе фракции с особым уважением относились к Карлу Каутскому, трактуя его позицию, каждый по своему, в выгодном для фракции духе. Сам же умудренный политик Каутский, внимательно следя за спорами в российской социал-демократии, до 1912 г. не высказывал открытого предпочтения одной из сторон, хотя иногда брал под защиту Ленина, а Мартова называл раскольником. Вместе с Францем Мерингом и Розой Люксембург Каутский согласился быть «держателем» спорных денежных сумм, полученных главным образом в результате организованных большевиками грабительских экспроприаций (эксов). Меньшевики экспроприации осуждали, но на добытые преступным путем деньги претендовали.
Уже в это время Борис Иванович стал собирать документы по истории германской социал-демократии (СДПГ) и ее отношениям с Россией. Николаевского привлекали в германской социал-демократии дисциплинированность и в то же время относительная свобода дискуссий, существование мощной печатной базы в виде издательств, газет, выпускавшихся массовыми тиражами, и серьезных теоретических журналов. СДПГ имела влиятельную фракцию в рейхстаге, где социал-демократы действовали сплоченно, несмотря на существенные различия между их правым крылом (Ф. Шейдеманом, Г. Носке и другими) и левыми во главе с Р. Люксембург и К. Либкнехтом. К левым примыкали находившиеся в Берлине руководители Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ) Юлиан Мархлевский, Адольф Варшавский (Варский) и Ян Тышка. Формально СДКПиЛ входила еще и в РСДРП. Таким образом Роза Люксембург, будучи видной германской социалисткой, одновременно входила и в польскую, и в российскую социал-демократические партии. Разобраться в этих хитросплетениях было нелегко, и Николаевский буквально по крупицам собирал материал, который через много лет составил важную часть его документальной коллекции.
Конструктивная и ответственная деятельность СДПГ больше напоминала Николаевскому меньшевистское крыло русской социал-демократии. В ней не было ни авантюризма Симона Тер-Петросяна, более известного как Камо, прославившегося в 1907 г. на Эриваньской площади в Тифлисе налетом на почтовый экипаж, перевозивший казенные деньги (в результате этой экспроприации было убито несколько десятков человек); ни извечного желания Ленина расколоть единую партию (как в январе 1912 г., когда Ленин собрал в Праге большевистскую конференцию, назвав ее «общепартийной», окончательно расколов социал-демократов). И хотя при всей экспансивности Николаевского, которому в 1912 г. исполнилось 25 лет, ему нелегко было принять сторону более умеренного течения, он сделал этот выбор осознанно и бесповоротно. Лихорадочная поспешность, характерная для большевиков, особенно для ленинской группы, полагавшей, что для реализации цели все средства хороши, говорила Николаевскому лишь о том, что российское общество не было готово к социалистической революции.
Поездка на юг. Бакинские встречи
В 1911 г. Николаевский принял предложение меньшевистских руководителей отправиться со своего рода инспекционной миссией на юг страны. По дороге он остановился в Москве, где должен был встретиться с большевиком А.И. Рыковым (брат Николаевского был женат на сестре Рыкова). Но Рыков на встречу опоздал, и Николаевский его не дождался. Из Москвы он отправился в Екатеринослав, некоторое время сотрудничал там в местной социал-демократической подпольной газете «Южная заря», выезжал по ее поручению в город Александровск (будущий город Запорожье); затем поехал на Кавказ.
С конца 1911 г. Николаевский несколько месяцев находился в Баку, куда въехал как журналист, по чужому паспорту. Он действительно собирал материал о социально-политической ситуации в Закавказье, передавал его в столичные социал-демократические газеты, в частности в только что открытую газету «Звезда», орган социал-демократической фракции Государственной думы. Первоначально в этой газете руководящие позиции заняли большевики-примиренцы. Статьи Николаевского в этой газете были подписаны псевдонимом Ликвидатор. Это было время, когда взаимоотношения между петербургскими легальными деятелями и редакцией «Звезды» значительно улучшились. Она открыла свои страницы для сообщений и статей рабочих организаций. Уступчивость ленинцев, бывших закулисными хозяевами «Звезды», была только временной; очень скоро политика редакции изменилась, но обострения иногда сменялись потеплением в отношениях и позже[94].
Но главное направление работы Бориса в нефтяном городе заключалось не в этом. Николаевский имел задание петербургских меньшевистских руководителей, вступив в местную партийную организацию, расследовать сомнительные обстоятельства избрания местного большевика Степана Спандаряна на Пражскую конференцию, которая была объявлена «общепартийной», но, по существу дела, являлась чисто фракционной большевистской[95]. «Вопрос об участии Спандаряна на Пражской конференции вообще является одним из наиболее темных моментов в истории этой конференции», – писал Николаевский. Проведенное расследование показало, что выборов делегата от Баку или от Закавказья на эту конференцию не было. Еще в середине 1907 г. ранее единая социал-демократическая организация этого города была расколота приехавшим сюда из Тифлиса Сталиным и его помощниками Григорием Орджоникидзе и Степаном Спандаряном (Сталин перебрался в Баку сразу после экспроприации, осуществленной Камо на Эриваньской площади).
Весной и летом 1911 г. была предпринята попытка объединения закавказских социал-демократов. Однако фактически большевики сохранили свой сепаратный руководящий орган, который, как стало известно позже, находился под пристальным наблюдением полиции, сумевшей внедрить в него своего тайного агента по кличке Фикус (им оказался рабочий Г.В. Серегин, поддерживавший настолько дружеские отношения со Сталиным и Спандаряном, что последний одно время жил на квартире Серегина). Хотя в то время провокатор не был революционерами выявлен, факт его существования был очевиден из-за предпринятых охранным отделением арестов по конкретным адресам. При этом большевики искали агента в среде меньшевиков, а меньшевики среди сталинцев[96].
После очередного ареста некие три социал-демократа и «избрали» Спандаряна на Пражскую конференцию, причем одним из трех был провокатор Серегин. Когда в Баку стало известно о Пражской конференции и об участии в ней «представителя от Азербайджана» Спандаряна, местные социал-демократы, включая умеренных большевиков, возмутились. По их поручению Николаевский и Ибрагим Абилов, один из руководителей татарской социал-демократической организации Гумет (она тяготела к большевикам) написали обширный протест, который был отправлен за границу через видного местного социал-демократа М.И. Скобелева (того самого, чьим помощником в качестве депутата некоторое время работал Николаевский).
Ознакомительная версия.
