открыли прицельный ответный огонь.
— Вот радиограмма, — сунул командир бумажку Василию. — Продолжай работать. Я вступаю в бой.
Василий, не прекращая передачи закодированной радиограммы, придвинул поближе автомат. Выстрелы ближе и ближе… Пули уже вздыбливают серую дорожную пыль в каких-нибудь пяти-шести шагах от рации.
Но вот сеанс закончен. Василий быстро собрал рацию, откинул прилипшую ко лбу черную прядь волос и дал короткую очередь из автомата.
— В лес!
Через несколько минут разведчиков и след простыл.
2
Сухопарый седеющий оберст со сросшимися на переносице густыми бровями нервно прошелся по кабинету, потом оперся костлявыми пальцами о стол и, не глядя на вытянувшегося перед ним обер-лейтенанта, вкрадчиво спросил:
— Вам известно, что вот уже три месяца у нас под носом действует группа русских разведчиков, сброшенных с самолета?
— Так точно…
— А вам известно, что эти русские знают каждый шаг наших войск?
— Так точно, господин…
— Может, вам известно и то, — со злостью перебил обер-лейтенанта полковник, — что не далее как вчера советские самолеты разбомбили аэродром под Братиславой, вероятно, по разведданным этих русских?
— Господин полковник, они неуловимы, как призраки. Сколько ни гоняемся… Местное население им помогает… Особенно в лесах…
— Знаю. Всех заподозренных в помощи партизанам и русским расстреливать. Лесные кордоны сжигать, лесников вешать на первом попавшемся дереве. Призраки, — усмехнулся оберст. — Вашей контрразведке надо поучиться работать у этих призраков. Что вы намерены предпринять?
— В группе русских должен быть наш человек. По слухам, они свои потери пополняют из чехословацкого партизанского отряда, а в него мы заслали…
— Действуйте, — внимательно выслушав обер-лейтенанта, сказал полковник. — Только быстрее.
3
Неумолчно нашептывает какую-то тайну осенний лес. Любит Василий в редкие часы отдыха прислушиваться к его невнятным шорохам. Он лежит в землянке на жестком ложе из елового лапника, а мысли витают далеко-далеко, в родном краю…
Да, есть на Вологодчине Кадуйский район, а в нем в два посада деревушка Судаково, окруженная со всех сторон обомшелым ельником и бронзовым сосняком. В этот лес любил он бегать со своими сверстниками за грибами и ягодами. Частенько лазал на деревья за сорочиными яйцами. Однажды сплоховал мальчонка, упал с дерева, вывихнул ногу, но домой пришел сам, не издав и звука от нестерпимой боли. Думали родители, все пройдет, но сынишка остался хром на всю жизнь.
Из-за этой-то хромоты много пришлось пережить Василию. Когда началась Великая Отечественная война, все товарищи ушли на фронт, бухгалтеру райпромкомбината седой военком отказал.
— Да, я прихрамываю, но бегаю не хуже других, — доказывал Василий. — Знаю винтовку, умею стрелять, бросать гранату…
— Не могу, — отрезал военком.
— Зато я могу и должен воевать, — твердо заявил Василий.
Известно, кто сильно желает, для того нет невозможного. Вот и Василий добился своего. В 1942 году его направили в школу, которую он отлично окончил. Потом один участок фронта, второй… И, наконец, эта последняя выброска в глубокий тыл врага, на оккупированную фашистами территорию Чехословакии. Задание — сбор разведданных о войсках противника.
…Ах, Кадуй, Кадуй… Там сейчас, наверное, вот так же неумолчно шумит лес. Прислушиваются к нему отец с матерью, вспоминают сына, гадают: жив ли? «Жив, жив, бьет фашистов, — мысленно отвечает им разведчик, — только не послать отсюда весточку о себе, как не дойдет и ваше письмо до сына. Откуда вам знать, что в далекой стороне без фамилии, а только под кличкой Василий, сражается с врагом ваш Валентин, Валюшка…»
Внезапно думы Василия оборвали какие-то голоса. Из землянки, схватив автоматы и гранаты, выскочили друзья — Тимофей, Николай и Эдгар. Через несколько минут стало известно, что в поредевшую группу разведчиков прибыло специально отобранное в партизанском отряде пополнение из пяти человек.
4
Пути разведчиков, воистину, неисповедимы. Сегодня они здесь, а завтра там. Точнее, они бывают в том месте, где им надо быть, где для зоркого глаза найдется нужная работа, так необходимая за линией фронта.
После того, как группа пополнилась прибывшими из партизанского отряда, вновь представилась возможность вести разведку шире и интенсивнее. Пятеро партизан были раньше бойцами Советской Армии, в разное время попавшими к немцам в плен и, по их рассказам, чудом избавившимися от фашистской неволи. Все они аккуратно выполняли задания.
Василий по расписанию выходил на связь с Центром, передавал собранные сведения. Он старательно оберегал свою рацию, не подпуская к ней во время работы никого, кроме командира. И ему в этом отношении очень не нравился один из вновь влившихся в группу — Волошин. Этот Волошин во время сеанса радиопередачи, как казалось Василию, умышленно старался находиться поблизости от рации.
— Знаешь, приятель, нельзя ли для прогулок выбирать подальше от меня закоулок, — однажды в сердцах сказал ему Василий.
— А мне казалось… — протянул Волошин.
— Когда моей бабушке казалось, она молилась, — отрезал радист.
Однажды разведчикам удалось добыть такие сведения о противнике, которые нужно было передать без промедления. Быстро вернувшись с задания на очередную лесную базу и дождавшись времени радиопередачи, Василий в землянке развернул рацию, выбросив антенну на высокое дерево. Только он успел войти в связь, как со всех сторон застрочили немецкие автоматы.
— Фашистов до полусотни! — крикнул командир, вбежав в землянку. — Сматывай рацию, будем отходить.
— Временно вынужден прекратить передачу, — сообщил Василий в Центр.
С рацией за спиной, с автоматом в руках, он выскочил из землянки под высокую ель, по которой, сбивая хвою и ветви, хлестали пули.
— За мной! — крикнул командир.
— А антенна? — выдохнул радист.
— Черт с ней. Береги рацию!
Разведчики сунулись вправо — там были немцы, бросились влево — их встретили автоматные очереди. Кругом был враг.
— Назад, к землянке! — крикнул командир группы. — Будем биться до последнего. Советские разведчики живыми не сдаются.
Подбежав к землянке, разведчики заняли оборону. Они стреляли по врагу на выбор, тщательно выцеливая каждого фашиста.
А Василий в это время быстро развернул рацию, и вот уже в нужное место, в Центр, полетели спокойные слова:
— Продолжаю прерванную передачу… продолжаю передачу…
Бой длился полтора часа. Передав радиограмму, к разведчикам присоединился радист.
— В атаку! За мной! — скомандовал, встав во весь рост, командир.
Это был отчаянный и дерзкий бросок на врага. И он, этот бросок, спас жизнь разведчикам. Фашисты не выдержали удара и бежали из леса.
Когда шум боя затих, командир обвел взглядом оставшихся в живых.
— Эдгар?
— Погиб.
— Николай?
— Погиб.
— Волошин? Где Волошин?
Волошина нигде не оказалось — ни среди живых, ни среди трупов.
— Гад, — сплюнул кровь с запекшихся губ командир. — Не иначе, его поганых рук дело. (Забегая вперед, скажем, что Волошин, сын уральского кулака, действительно оказался агентом гестапо. Впоследствии он был разоблачен и расстрелян.)
5
Фашистские полчища натиском Советской Армии неумолимо
