в квартире вставить, Катьке компьютер купить, телевизор на полстены, – а на такое все-таки требуются большие суммы. Муж сильно не раскошелится: заплатит за квартиру, но остальное – будьте добры сами, – поэтому сестра и принимала без разбора все «самые выгодные» банковские предложения.
Спустя какое-то время в ларьке стали происходить мелкие недоразумения. Сначала местные хулиганы вскрыли на улице холодильник и утащили все напитки, что там находились. Затем сломались железные жалюзи, а это означало, что невозможно было оставить киоск без присмотра: его бы в момент разграбили. Какой же выход нашла Вика? Самый беспроигрышный: ожидая, когда свалятся деньги на новые жалюзи, начала работать по ночам.
Отстояв ночную смену, сестра дожидалась, когда дочка придет из школы и сменит ее на два-три часа; шла домой, спала пару часиков, и снова на сутки в ларек. В таком удивительном режиме бесконечной работы и бессонных ночей проходили недели и месяцы, а месяцы незаметно складывались в годы. Было ощущение, что Вика проводит над собой дикий эксперимент на выживание, с маниакальным упорством пытаясь выяснить, как долго организм человека может просуществовать в таких ненормальных условиях.
– Вика, в чем дело? – спросишь ее, бывало. – Неужели ты за все время не накопила денег на какие-то несчастные жалюзи? Ты ведь тратишь десятки тысяч на всякую ерунду, а на то, что действительно нужно, у тебя никогда нет.
– А, я уже привыкла так работать, – беспечно махала она рукой. – Да и торговля ночью идет хорошо – в такое время пиво на рынке только у меня и можно купить. Люди знают и идут прямо сюда – заодно общаюсь со всеми, здесь весело. Покупатели меня любят – говорят: у тебя, Викуля, душа большая!
В общем, Вика придумала миф о том, что нужна людям, что без ее ночной работы никак не обойтись, и не хотела ничего менять в таком порядке вещей.
На самом же деле она лишь сменила один вид зависимости на другой – из алкоголика превратилась в трудоголика и со своим киоском вскоре стала выглядеть не лучше, чем в то время, когда беспробудно пила: совсем отощала, но при этом у нее сильно раздулся живот; под глазами залегла вечная чернота, а поредевшие и поседевшие волосы висели по сторонам, как пакля. Когда-то первая модница, сестра потеряла всякий интерес к одежде и одевалась теперь во что попало – лишь бы ночами не мерзнуть в своей железной клетке. Одним словом, это снова была не жизнь, а странное существование на грани безумия.
Отпахав в киоске около трех лет, Вика наконец-то выплатила Николаевичу двести тысяч и с облегчением вздохнула: теперь можно и на себя поработать. Однако у судьбы были другие планы в отношении сестры.
Однажды ночью в ларек постучали. Вика привычно открыла окошко, и тут на нее уставилось дуло охотничьей винтовки. Сестра насмерть перепугалась, но сумела захлопнуть окно и проорала воображаемому напарнику: «Жми кнопку!» – вроде как ларек оборудован системой сигнализации.
К счастью, Викины действия возымели успех: она услышала, что человек с ружьем убегает по гулкой ночной улице, – однако после пережитого стресса не нашла иного способа успокоить нервы, кроме как залпом выпить бутылку пива. Потом еще одну, и еще… Так печально закончилось ее многолетнее воздержание от алкоголизма.
Спустя несколько дней после происшествия Вика приехала к нам – не то чтобы в невменяемом состоянии, но и не совсем трезвая. Увидев, что беспутная дочь снова пьянствует, отец сильно разозлился и начал по старой памяти читать нотации. Впрочем, тут же великодушно предложил оплатить из собственной пенсии сеанс повторного кодирования.
– Ой, нет, папка, я больше туда не пойду, – со страхом пяля на него глаза, заплетающимся языком проговорила Вика. – После сеанса так страшно – волком выть хочется. Я лучше пойду в Амуре утоплюсь.
– Ну так и шла бы топиться – че сюда-то приперлась?! – в своей обычной манере воскликнула старик и побрел на кухню глотать сердечные капли.
В это время позвонил Витька – он с Катей уже сутки разыскивал Вику: та бросила ларек практически открытым и ушла неизвестно куда. Узнав, что она у нас, тут же примчался еще с одной новостью: рынок в эти дни закрыли на ремонт, нужно было срочно отключать киоск от электричества и куда-то перевозить.
– Вика, что дальше делаем? – рассудительно спрашивал Виктор, наивно полагая услышать от нее адекватный ответ. – Занимаемся переездом или все, на фиг, бросаем?
– Бросаем, – махнув рукой, равнодушно сказала та: сейчас ей все было до фонаря. – Пошел он куда подальше, этот киоск…
Витька отвез жену домой; ее опять держали взаперти, приводили в чувство, а он в это время все-таки сумел перетащить киоск на новое место: поставил его рядом со своей сапожной мастерской.
Потом Вику снова закодировали, но в ларек она больше не вернулась…
Окоченевшая душа
В середине декабря 2013 года Витька укатил в тайгу под Биробиджаном. Официально он туда ездил отдыхать в зимовье – охотничьем домике своего старого приятеля, на самом же деле – покупать веселую травку: любил время от времени выкурить «косячок». Обычно Витек возвращался под Новый год, как раз к столу, однако на этот раз не приехал ни к празднику, ни даже когда вся страна вышла на работу после массовых каникул.
Викторию не сильно беспокоило отсутствие мужа – скорее, наоборот, она испытывала облегчение, что дома никто не ворчит и не орет по малейшему поводу. К тому времени сестра устроила на квартире частный детский садик – теперь они с Катей вдвоем ухаживали за чужими детьми, – поэтому Витькина затянувшая отлучка была ей только на руку.
В середине января Вика все-таки пошла в полицию и написала заявление о пропаже: впрочем, тревожилась она не за опостылевшего супруга, а за себя: не дай бог еще привлекут к уголовной ответственности за то, что скрыла факт исчезновения человека.
Через неделю сестре позвонили и сообщили, что обнаружили замерзший Витькин труп: дескать, заблудился в тайге и умер от переохлаждения организма. Уже значительно позже полицейские сказали, что на самом деле его прикончили, но дело, кажется, так и закрыли, не потрудившись найти убийцу.
Вика восприняла новость спокойно – предчувствовала, что все закончится именно этим – и стала искать деньги на доставку тела из биробиджанского морга и погребение. Сколько-то у нее было в заначке, немного помог Стас, я кое-что дал, племянники подбросили деньжат – словом, основные расходы на похороны и поминальный стол легли на плечи нашей родни. Ну а Витькины оставшиеся в живых родственники и друзья помогли его душе перейти в мир иной с помощью доброго слова: на поминках они много говорили и обильно плакали.
Одна только вдова покойного сидела за столом в глубоком
