участников. В 1906 году ACF собрала участников на гонку по огороженной частоколом треугольной трассе длиной 103 км, проложенной в окрестностях Ле-Мана. К двухдневным соревнованиям, в ходе которых гонщикам предстояло совершить по ней двенадцать кругов, допускались машины весом не более одной тонны.
Под стоявшим оба дня адским пеклом, от которого плавилась резина, победил венгр Ференц Сис на Renault, опередивший 31 соперника и показавший среднюю скорость 101 км/ч. Помимо кубка и 45 000 франков призовых наградой ему стало звание победителя первой в истории автогонки серии Гран-при – Гран-при Франции 1906 года. Впоследствии слава Сиса, естественно, потускнеет на фоне величайших достижений Руди Караччолы и ему подобных. [70]
В пятницу 9 июля 1926 года под проливным дождем Руди остановил свой Mercedes в южном развороте трассы АФУС под Берлином. Только что на его глазах произошло страшное столкновение двух участников тренировочного заезда перед предстоящим в воскресенье первым в истории Гран-при Германии. От вида исковерканных обломков его била нервная дрожь, пока он выбирался из кабины на подмогу обслуге. Санитары грузили в скорую носилки с итальянским гонщиком Луиджи Плате́. Его бортмеханик Энрико Пироли остался неподвижно лежать на земле распростертым навзничь и со все еще широко открытыми глазами. Дождь барабанил по бездыханному телу итальянца и будто слезами стекал по его щекам. Руди в ужасе взирал, не в силах поверить в увиденное, на первый в своей жизни труп, пока санитар не накрыл тело Пироли простыней, оставив торчать из-под нее лишь белые полотняные туфли погибшего механика.
Дальнейшие тестовые заезды отменили, и Руди вернулся в свой берлинский отель. Образ торчащих из-под простыни заляпанных грязью белых туфель так и продолжал его преследовать.
Месяцем ранее Руди обратился с предложением к Максу Зайлеру, бывшему гонщику, возглавлявшему гоночный отдел Mercedes-Benz. Заводскую команду отправили в Испанию готовиться к предстоящим там Гран-при [71], манкировав участием в первом Гран-при Германии, поскольку компания хотела лицом продемонстрировать свой товар на перспективном экспортном рынке. Руди увидел в этом свой шанс и сказал Зайлеру, что хотел бы представлять Mercedes на АФУСе.
После двухчасовых уговоров Зайлер капитулировал, хотя и не безоговорочно. Машину и техников он Руди пообещал, но лишь на условии, что Караччола заявится на участие в качестве независимого гонщика. Он не смел рисковать репутацией компании, если не проверенный в боях спортсмен покажет посредственный результат под вывеской официальной заводской команды Mercedes. На тех же условиях была выделена машина для участия в Гран-при Германии и Адольфу Розенбергеру, другому многообещающему молодому гонщику. Технический директор Фердинанд Порше выкатил обоим гонщикам по машине с одинаковыми – мощными, но капризными – восьмицилиндровыми рядными двигателями. Как писал один ценитель марки Mercedes, эта модель была будто специально разработана «в трепетной надежде на то, что гонщику окажется по плечу сверхзадача с нею совладать». [72]
В воскресенье днем Гран-при Германии стартовало под черными обложными тучами. Руди напряженно ожидал отмашки на линии старта [73]. Слева от него сидел наизготовку молоденький механик Ойген Зальцер. На стартовом поле тесно скучились без малого сорок машин. Тренировочные заезды по трассе АФУС у Руди не задались; хуже того – его до сих пор наваждением преследовал образ покойного Пироли. И Розенбергер, и многие другие показывали там время на круге намного лучше, чем у него. За мгновения до старта Руди еще раз попытался отыскать на трибунах лицо Шарли в надежде встретиться с нею взглядом, но тщетно, – о на затерялась в толпе.
И вот стартер дал резкую отмашку флагом, и хлопок его тут же потонул в громе взревевших двигателей.
Один лишь Mercedes Руди выпал из всеобщей какофонии: капризный мотор заглох.
– Бегом марш! – рявкнул Руди Зальцеру, глядя вслед уносящейся вперед кавалькаде. – Давай толкача!
Зальцер выпрыгнул из кокпита и налег на Mercedes сзади. Руди отпустил сцепление, и мотор ожил. Зальцер сиганул обратно внутрь, – и Руди рванул вперед. Так соперники со старта получили фору в минуту с лишним.
И вот Руди мчится по девятикилометровой прямой на 160 км/ч меж двух стен из сливающихся сосен к крутому развороту южной петли.
– Бога ради, сбавь газ! – кричит едва не вываливающийся за борт Зальцер. [74]
Руди с ревом вылетает из виража и еще больше ускоряется на параллельной обратной прямой. Между двумя прямыми – лишь узкая полоска разделительного газона без отбойников. Мысленно он уже смирился с поражением, но гонку твердо намерен продолжать. В наклонном вираже 180-градусной северной петли, образующей ушко иглы этой трассы, Руди отчаянно бьется за то, чтобы отыграть фору.
К третьему кругу он уже в середине пелотона. И на этом кругу легкая морось вдруг переходит в бурный ливень, и он мгновенно оказывается промокшим до нитки и в условиях практически нулевой видимости. Он почти не снижает темпа и мчится дальше, вздымая колесами плюмаж брызг с покрытого маслянистой жижей асфальта.
Машины соперников начали выбывать из гонки одна за другой.
При входе в северную петлю в конце седьмого круга Руди боковым зрением примечает на ее внешней части другой белый Mercedes среди обломков разнесенной в щепки будки хронометристов. Розенбергер не справился с управлением. Итог: двое погибших и один тяжелораненый среди официальных лиц; пилот и механик Mercedes отправлены в реанимацию.
На пит-стопе для дозаправки и замены заплеванной маслом свечи Руди первым делом поинтересовался у Порше состоянием своих товарищей по команде. «Пустяки, легко отделались», – солгал технический директор.
В гонку Руди, тем не менее, вернулся напуганным. Проходя круг за кругом чуть ли не на автопилоте, он потерял им счет. Ливень продолжался. На встречной прямой титулованный француз Жан Шассань потерял управление, и его Talbot, стрелой перелетев через разделительный газон и промелькнув перед глазами у Руди, мощным тараном врезался в ряды зрителей.
Соседкой Шарли по главной трибуне была как раз жена Шассаня. Узнав из объявления по автодрому, что разбился именно ее муж, она смертельно побледнела и беззвучно зарыдала. Ошеломленная этой сценой Шарли покинула трибуну.
Руди же продолжал движение вперед сквозь грозу. Обходя машину за машиной, он понятия не имел о своей текущей позиции в гонке. В те годы никакой связи между пит-лейном и гонщиками не было. Даже в появившихся перерывах между зарядами дождя он никак не мог определить, на каком месте идет. Он просто продирался сквозь пелену нервного перенапряжения и физического измождения, подгоняемый криками Зальцера «быстрее!» на прямых между ловкими заходами в скользкие виражи.
Наконец по завершении дистанции в двадцать кругов и 392 километра на исходе третьего часа гонки Руди увидел отмашку финишного флага, остановился и
