Я спросила Джима, что будет без аппарата искусственного дыхания.
— Посмотрим, может, он и без него справится.
Я сидела не помню сколько времени, уставившись на мониторы. Дыхание у Ричарда было слабое, грудь вздымалась едва заметно. И тут вдруг он стал правой рукой шарить под одеялом — пока не нашел то, что искал.
Джим просиял:
— Такое часто бывает с мужчинами, перенесшими подобные травмы. У них наступает регресс. Он вернулся к истокам и проверяет, на месте ли его самый важный орган. Это хороший знак.
Пришли консультант и нейрохирург. У Ричарда немного поднялась температура, и они хотели сделать еще одно магнитно-резонансное исследование. Появились санитары, мне сказали, что процедура займет минут сорок, и его увезли. А что, если за эти сорок минут у него начнется ухудшение, а меня рядом не будет?
Это было ужасно. Но мне пришлось смириться. Я спустилась вниз, курила одну сигарету за другой, пила крепкий кофе.
Пока что тесты не показали значительного улучшения, но Ричард пытался открыть глаза, пошевелить пальцами ног. Кто-то из врачей предложил убрать одну капельницу, и Джим согласился. Когда врачи ушли, он сказал:
— Не буду я этого делать! Вот дурак. А завтра что, заново ставить?
Оказалось, что он прав. Про Ричарда никогда нельзя было сказать, сколько что у него продержится. Ближе к полудню он решил снять катетер. Его раздражали все трубки, торчащие из его тела.
— Ричард, не делай этого!
Я пыталась схватить его за руку, но он не обращал на меня внимания. Это было душераздирающее зрелище. Из трубки, которую он выдернул, полилась жидкость. Джим отправил меня попить кофе, а сам стал перестилать ему постель.
Я пошла в туалет, села на унитаз и разрыдалась.
— Где ты? — шептала я. — Умоляю тебя, вернись!
Снаружи послышались голоса. Мне надо было взять себя в руки, спуститься вниз, выпить кофе, покурить. Я сделала глубокий вдох, вытерла слезы и вышла.
Первым делом слетал датчик, прикрепленный к пальцу Ричарда. Я отлично научилась ставить его на место. А вот капельниц я побаивалась. Опасалась, что игла повредит вену. Но он вытаскивал и их, сколько бы их ни заклеивали пластырем.
Еще была кислородная маска — она появилась, когда он отказался от аппарата искусственного дыхания. Мы с Джимом долго возились с этой маской. В конце концов Джим решил, что лучше вставить маленькие трубочки в ноздри. Он оказался прав, но и их нам постоянно приходилось поправлять.
Ричард прогрессировал. Сам стал двигать конечностями. В основном либо чтобы схватиться за определенный орган, либо чтобы поковырять в носу. Но это был огромный шаг вперед. В оправдание Ричарда могу сказать, что во время аварии нос у него был забит грязью, и теперь он инстинктивно старался его прочистить.
Я нежно гладила его по лбу, и вдруг он что-то забормотал. Я так удивилась, что чуть не расплакалась. Он повторил, и я разобрала слова «коробка передач». И тут же поняла, о чем он думает. За несколько дней до этого что-то случилось с моим «лендровером». Я думала, дело в сцеплении, а Ричард был уверен, что в коробке передач. Машину забрали в мастерскую, и ее хозяин все объяснил мне по телефону.
— Нет, дело было в главном цилиндре, — сказала я Ричарду.
— Понятно, — буркнул он и тут же заснул.
Я улыбалась, как Чеширский кот. Из глаз у меня катились слезы. Он заговорил, он вспомнил что-то из прошлой жизни.
Через час он заговорил снова.
— Где машина? — спросил он.
— Какая машина?
— «Морган».
— В гараже.
— Где?
— Дома.
Он слегка улыбнулся, кивнул и опять отключился. Потрясающе — мы с ним побеседовали! Но, увы, следующие тесты показали, что этот разговор очень его утомил. Он вообще ни на что не реагировал.
Не помню, как прошел день, помню только, что вечером пришли повидать Ричарда Джеймс и Джереми. Они терпеливо ждали внизу, пока сестры не сказали, что знакомые голоса могут повлиять на Ричарда положительно. Энди тоже пришел. Мы все старались быть веселыми. Джереми сел рядом и сказал Ричарду, что водитель он фиговый. Он вел себя как обычно, и Ричард слабо улыбнулся уголком рта. Джереми воодушевился.
Впрочем, все мы смертельно устали. Энди Уилман и Джереми собирались в Лидс, в гостиницу, которую им сняли от Би-би-си. Мы с Энди и Андреа ждали в коридоре. Вдруг дверь распахнулась, и в коридор выскочил Джереми:
— Минди, скорее! Он проснулся. Он сел! Идем!
Мы кинулись в палату, где действительно сидел мой замечательный, удивительный муж. Он посмотрел на меня, ухмыльнулся:
— Привет, детка!
Он узнал меня! Слава богу! Как же я соскучилась по его ехидному взгляду.
— Здравствуй, дорогой!
Он захотел помочиться. Ему предложили судно, но он хотел сделать все как положено. Мы с медсестрой взяли его под руки и повели в туалет. За нами шла вторая медсестра, катившая капельницу. Ричард удивился полному отсутствию координации в своем теле, но продолжал мне улыбаться.
Я еле сдерживалась, но старалась улыбаться в ответ.
Он был все равно что пьяный. Нам пришлось стоять с ним в кабинке, иначе бы он упал, но он очень злился из-за медсестры, и она пообещала, что не будет смотреть.
— Будет больно, — предупредила я его, вспомнив, как он вырвал катетор.
— Х-черт! — воскликнул он, и лицо его исказила боль.
Наконец мы добрались до кровати. Он сказал пару слов Джереми, крикнул Джеймсу: «Привет, дубина!» — после чего улыбнулся и немедленно заснул.
Все ушли, я уговорила Джереми ехать домой. Фрэнси должна была на следующий день уезжать, и ему надо было вернуться в Оксфордшир — сидеть с детьми. Но он отказывался уходить.
— Я никуда не поеду, пока ты не согласишься поспать.
— Со мной все будет в порядке.
— И со мной тоже. — Он закинул ногу на ногу.
Я согласилась поспать на диване в одной из приемных, поблагодарила Джереми за его поддержку, и он наконец уехал.
Диван занимал почти всю комнату. Мне было ужасно одиноко. Я привыкла быть сама по себе, но я всегда знала, что Ричарду можно позвонить. Он был частью моей жизни, даже когда его не оказывалось рядом. На этот раз все было наоборот. Он был в пятидесяти футах от меня, но все равно что на Марсе. Я физически ощущала пустоту. Подремав пару часов, я вернулась в палату. Все были рады, что я хоть немного отдохнула, и перестали на меня ворчать.
В восемь утра Джим сдал дежурство новой медсестре. Она решила почистить Ричарду зубы губкой, которую нацепила на пластмассовую палочку. Она попробовала открыть ему рот, но он стиснул зубы.
