Ознакомительная версия.
– Приходи сюда. Я буду здесь в течение месяца. Можешь заказывать все, что угодно. Все за счет сучки, ниггер.
«Сучкой» я тогда называл отель. Это я попробовал примерить на себя менталитет сутенера.
В городе в то время был Бобби Браун[315], и я пригласил его вместе с Каррин Стеффанс[316], известной также под именем «Супердевушка», с которой он в то время встречался, прийти посмотреть на меня. Я флиртовал с ней и раньше, так что, как я думал, все должно было быть хорошо. Она была из тех девушек, которых не часто удается заполучить, но когда это получается, то все выходит просто здорово.
Вот только у Бобби были на ее счет серьезные намерения. А я этого не понимал. Он приехал вместе со своим отцом и несколькими приятелями. Они прибыли первыми, и я устроил им королевский прием. Затем уже появился Бобби. Я находился в холле, когда он приехал, и мы вместе поднялись на лифте. Те, кто видел нас, буквально сходили с ума. Там стояла одна пара, и жена, не выдержав, воскликнула: «Черт побери! Это же Майк Тайсон и Бобби Браун! Эти два ниггера вместе! Детка, это что-то, это что-то!» Все знали, что мы оба доставляем окружающим одни неприятности.
Я хотел, чтобы Бобби немного отдохнул и расслабился со мной. Было здорово потусоваться с Бобби, потому что, когда он был женат на Уитни[317], она никогда не позволяла ему общаться со мной, хотя я и не мог ее за это винить.
Где-то в это время у меня начались проблемы с приобретением «кокса». Это было вызвано не недостатком наркоты в Лас-Вегасе, а тем, что дилеры не желали поставлять ее мне. Дилеры известны своими опозданиями, а у меня не хватало терпения их дожидаться, так что я зачастую перехватывал косячок на стороне. У меня начались проблемы с наркотиками в гетто. Во-первых, меня перестали пускать в туалетные комнаты в барах Вест-Сайда. А затем меня отказались обслуживать наркодилеры.
«Иди, тренируйся, Майк. Мы хотим, чтобы ты тренировался», – говорили они мне. Эти ребята выросли со мной в Лас-Вегасе, в течение многих лет видели, как я тусовался рядом с парикмахерской, и они не хотели способствовать моему падению и окончательному крушению. Я обычно раздавал этим парням индеек, когда они были еще детьми, и они чувствовали, что нас, действительно, связывают узы. Поэтому в силу возникшей необходимости я стал общаться с белыми людьми из заведений на бульваре Лас-Вегаса. Встречающие в казино, швейцары в клубах – все они были связаны друг с другом.
Все это время я находился в отеле «Аладдин», принимая участие в показательных выступлениях. Как-то я позвонил одному парню и заказал себе в номер люкс «осьмушку». Они прислали порцию с каким-то деревенским гребаным ниггером. Он был страшно возбужден, наверное, думал, что ему предстоит развлекаться со мной и кучей девочек. Он был готов стать душой компании и полагал, что все будут обязаны ему за этот «кокс». Я открыл ему дверь и впустил его.
– У тебя с собой, что надо? – спросил я.
– Да. А где все остальные?
– Больше никого нет. Здесь только я, ниггер, – ответил я. – Ты продаешь наркоту, так? Ну, так и продавай мне наркоту, мать твою!
И я выхватил пакет из его рук.
– Б… дь, не надо тебе этого дерьма, Майк, – сказал он. – Ты – чемпион. Мы любим тебя, Майк.
– Собственно говоря, я сейчас и разомнусь, вышвырнув тебя отсюда!
Я открыл дверь, а засранец вдруг схватил пакет с «коксом» и побежал прочь, прокричав мне на бегу: «Иди, б… дь, тренируйся, Майк!» Я побежал за ним следом. Я был толстым, рассерженным, на мне не было никакой одежды, кроме полотенца, обмотанного на поясе.
– Вернись, ты, ублюдок! Я убью тебя!
Он был в хорошей форме и сбежал от меня. Я действительно, был готов надрать ему задницу. Кем он себя вообразил? Флоренс, мать его, Найтингейл[318]?
Я начал обирать тех немногочисленных наркодилеров, которые пока еще продолжали поставлять мне товар, когда у меня было мало наличности. Однажды ко мне обратился за помощью один из таких дилеров.
– Послушай, Майк, не можешь мне помочь? Скажи, пожалуйста, Крокодилу, чтобы он вернул мне мои деньги. Я ведь отдал весь «кокс»!
Если уж он сказал мне такое, значит, дела у него были совсем ни к черту. Я знал этого парня как слабака и понимал, что если он не мог заставить платить Крокодила, то и мне больше никогда не придется платить ему за наркотики.
– Конечно, я поговорю с Крокодилом, а пока дай-ка прямо сейчас мне твой товар! – и я выхватил «кокс» прямо из его рук.
– О-о, приятель, мой босс убьет меня! Мне нужно вернуть ему деньги! – взвыл он.
– Твоему боссу нужно стрясти эти деньги с другого ниггера, – сказал я.
– Нет, приятель, я должен получить их у тебя.
– Ну, тогда скажи своему боссу, чтобы он приехал и поговорил со мной о деньгах. Слушай, ты подсадил меня на наркоту, а теперь ты еще хочешь содрать с меня деньги, ублюдок? Да я уже одурел от твоего «кокса», ниггер!
Однажды, когда у меня уже совсем перестало хватать денег на «кокс», я отправился в район Саммерлин, где жили большие «коксовые» короли. Я встречался с ними в их огромных особняках, часами общался и фотографировался с ними, позировал для них. Затем, когда дело, наконец, дошло до переговоров, я устроил им спектакль. Когда они назвали мне цену, я вознегодовал:
– Как? Что такое? Ты, в самом деле, хочешь продать мне это дерьмо, брат? Мы тусовались с тобой весь день, а теперь ты хочешь, чтобы я заплатил тебе за это дерьмо?
– Ладно, забирай! – говорили мне в конце концов.
Кокаин – это сущий дьявол, в этом нет никакого сомнения. Когда дело касалось женщин, я всегда был шовинистом. Даже когда я был на мели, я никогда не позволял им платить за мой ужин. Но когда мне как-то были нужны деньги для дозы и я увидел, что моя подруга выронила деньги, я выждал, а затем подобрал их и положил себе в карман. Я испытал тогда самое пакостное чувство, какое только возможно было испытать. Я больше не хотел играть с дьяволом, но он все еще хотел играть со мной, и эта игра могла закончиться только по его желанию, никак иначе.
Я до такой степени поиздержался, что даже отправился в Янгстаун, штат Огайо, чтобы 20 октября принять там участие в показательном поединке продолжительностью четыре раунда с моим давним спарринг-партнером Кори Сандерсом. Промоутером поединка выступил бывший боксер Стерлинг МакФерсон. Даже не помню, заплатили ли мне за это выступление, хотя Стерлинг продал четыре тысячи из шести тысяч мест по цене от 25 долларов до 200 долларов и назначил разовую абонентскую плату в 29,95 доллара за просмотр трансляции этого мероприятия. Я тогда просто решил, что если бы я был чем-то занят, то мог бы отказаться от наркотиков. Макферсон вел речь о гастролях с показательными выступлениями по всему миру, поэтому, может быть, в последующем я и получил бы какие-то бабки.
Ознакомительная версия.
