Ознакомительная версия.
Выступление потерпело полное фиаско. Боя не получилось. Кори вошел на ринг с весом триста фунтов, примерно на пятьдесят фунтов[319] больше, чем у меня. Он надел шлем, за что зрители освистали его. Мы начали спарринг, я выбросил хороший удар и отправил Кори на канвас в первом же раунде. Я создавал ему проблемы и в третьем, и четвертом раунде, но не добивал его. Это не затронуло в моей душе никакой струнки.
Сразу же после выступления я вернулся в Лас-Вегас и продолжил принимать наркотики по нарастающей. Однажды вечером я был в городе и наткнулся на парня, который несколько лет назад наставлял на меня пушку в ночном клубе «Бентли» в Нью-Йорке. Он был с женой, они увидели меня в клубе, и я выглядел так паршиво, что они пожалели меня.
– С тобой все в порядке, приятель? – спросил он меня.
Он вполне мог надрать мне зад прямо там. Я тогда был совершенно беззащитен.
К этому времени мой нос был в таком плачевном состоянии от постоянного употребления «кокса», что я начал курить. Нет, не крэк, а другое. Я вытряхивал из сигареты часть табака, брал обычный измельченный «кокс» и добавлял его в сигарету. Мы обычно делали так в Бруклине, когда были детьми. Все нюхари, те, кто нюхал кокаин, все они ненавидели меня за то, что я курил «кокс». У горящего кокаина самый отвратительный в мире запах. Он пахнет, как горелый пластик и крысиный яд, вместе взятые. Один мой знакомый как-то сказал мне, что, если ты хочешь узнать хоть что-то о чем-нибудь, разведи под ним огонь, и огонь поможет тебе узнать все. Если хочешь узнать что-то о любом ублюдке, поджарь его задницу. Когда ты помещаешь кокаин в огонь, ты узнаешь всю правду, из чего он сделан – вся отрава, все это дерьмо выходит наружу, и начинает смердеть, как в аду.
Я курил это дерьмо даже в своем любимом стриптиз-клубе в Лас-Вегасе. Хозяин позволял мне пользоваться туалетной комнатой, чтобы посмолить там. Он помогал мне убивать себя. В Финиксе мне тоже разрешали курить «кокс» в клубе. Слава богу, копы никогда не заходили туда в то время, когда я занимался этим. Принять порцию «кокса» для меня стало уже ритуалом. Я создал в стриптиз-клубе целую систему своих ритуалов. Меня окружали мои вещи: свой коньяк «Хеннесси», свое средство для повышения потенции «Сиалис», свои сигареты «Мальборо». И конечно же, свой «кокс», который я предлагал всем своим друзьям.
В это безумное время, когда я принимал всю эту наркоту и кувыркался со шлюхами, я каждый день слышал в своей голове голос Каса. Но мне было насрать, потому что он не был передо мной во плоти. Жизнь в этом мире для меня в то время не выступала в качестве основного приоритета. Теперь – да, теперь все, что я хочу, – это жить, но тогда, в самом расцвете своей жизни, она для меня ничего не значила. К тому времени, когда я стал чемпионом в двадцать лет, многие мои друзья либо умерли, либо были убиты. Некоторые из них были брошены в тюрьму на такой длительный срок, что, когда они освободились, они были зомби. Они не понимали, на какой они планете. Некоторые даже намеренно что-то совершали, чтобы вновь очутиться за решеткой.
В те годы для меня принять «осьмушку», то есть три с половиной грамма «кокса», означало обеспечить себе хороший, приятный вечер. Однако чем больше я занимался этим, тем больше мне хотелось делать это в одиночку. Возможно, я был такой скотиной, а может быть, мне не хотелось, чтобы меня видели в таком непотребстве. К тому времени «кокс» уже приводил не в состояние эйфории, а просто в ступор, в состояние отупелого оцепенения. Под «коксом» я даже не занимался больше сексом с женщинами. Время от времени у меня еще появлялась девушка, но скорее уже для того, чтобы расслабиться и успокоиться, чем для секса.
Я жил совершенно безумной жизнью. Сегодня я барахтался в канаве с какой-то уличной шлюхой, пытаясь заняться с ней сексом без презерватива, а завтра уже в отеле «Бель Эйр» вместе с богатыми знакомыми со счастливым лицом праздновал еврейский Новый год Рош ха-Шана. После этого я оказался на самом дне: я был в Финиксе в гостиничном номере люкс, мне делали морфин внутривенно, при мне был мой «Сиалис» и моя бутылка «Хеннесси». А еще при мне были семь шлюх. Внезапно доза «кокса» сделала меня параноиком, я решил, что эти женщины хотят меня подставить и ограбить – и принялся их избивать. Именно тогда я понял, что мной овладели не просто духи-искусители, а сам дьявол. И что он победил. Я выгнал шлюх из своего номера и принял остатки своего «кокса».
Некоторые из моих подруг, не любовницы, а просто подруги, говорили мне, что это как раз было самое время для того, чтобы я нашел себе женщину. Они даже сформулировали это как-то так: «Чтобы вместе умереть».
– Я собираюсь пройти этот путь до конца, малыш. Я собираюсь доиграть до того момента, когда я больше уже не смогу играть, – говорил я им.
Я говорил чушь. Я должен был найти самого себя, прежде чем я мог бы найти кого-то другого. Джеки Роу пыталась читать мне лекции о вреде наркотиков, но я отвечал ей: «Если ты любишь меня, то позволь мне делать это».
– Послушай, Майк, я не хочу тупо сидеть здесь и смотреть, как ты выходишь в расход, словно последний неудачник. Мы же – победители! – говорила она.
Она обшаривала все мои брюки и куртки, прежде чем отправить их в химчистку отеля, чтобы убедиться, что там не было наркотиков.
Я знал, что все мои друзья были озабочены тем, что я принимаю наркотики. Но они понимали, что нельзя сказать мне прямо в лицо, чтобы я перестал делать то, что я любил делать. Я начал отдаляться от всех и уединяться, чтобы мне не приходилось слышать этого дерьма. У меня был только один друг, который мог безнаказанно сказать мне такое. Это был Зип. И он делал это весьма мудро. Он сидел со мной, расслабляясь и покуривая травку, а затем с серьезным выражением лица поворачивался ко мне:
– Не волнуйся, Майк, мы устроим тебе шикарные похороны. Я уже отложил для этого деньги. Мы покурим травки, попьем приличного шампанского, «Кристал» например, и повспоминаем тебя. Я закажу такой лафет, который тащат лошади, мы поставим на него твой гроб и провезем твое тело через все районы города, приятель. Это будет шикарно, чувак!
В конце октября я обедал в Финиксе вместе со своим психотерапевтом Мэрилин, которая вернулась из Москвы. Сидя в ресторане, я заметил одинокую красивую молодую леди за соседним столиком и сказал официанту, что оплачу ее обед. Леди подошла к нашему столику и оставила мне номер своего телефона.
Когда она ушла, Мэрилин помолчала секунду, а затем сказала:
– Держу пари, что вы не сможете продержаться шесть недель в реабилитационном центре.
Это задело меня за живое как мужчину:
– Что вы такое говорите! Да я запросто смогу выдержать эти шесть недель! Я всегда был дисциплинирован!
Ознакомительная версия.
