Ознакомительная версия.
Когда она ушла, Мэрилин помолчала секунду, а затем сказала:
– Держу пари, что вы не сможете продержаться шесть недель в реабилитационном центре.
Это задело меня за живое как мужчину:
– Что вы такое говорите! Да я запросто смогу выдержать эти шесть недель! Я всегда был дисциплинирован!
По правде говоря, я уже вполне был готов к этому. Мне надоело во всем терпеть сплошные неудачи. Я испортил отношения со своими детьми. С матерями своих детей. Со многими своими друзьями. Некоторые просто боялись находиться рядом со мной.
Я хотел отправиться на шесть недель в турне по Англии, чтобы в качестве «звезды» пообщаться с прессой и раздать автографы, поэтому я решил на время этого турне завязать с наркотиками, даже с травкой – для того, чтобы, когда я вернусь в Финикс в реабилитационный центр, я уже был подготовлен. Итак, я остановился. Я не употреблял ни «кокса», ни травки. Я даже бросил пить.
И вот тогда-то я и понял, что у меня, действительно, были проблемы. Первые несколько часов я просто терял рассудок. Я разгромил свой номер в отеле, я сходил с ума, но я не стал принимать наркотики. Это была весьма скверная поездка, но я ни разу не притронулся к наркоте. Поэтому, когда я вернулся в Финикс, я уже был чист и готов к реабилитационному центру. Я уже прошел через серьезную ломку.
Мэрилин привезла меня в местечко под названием «Мидоуз»[320]. Когда мы там оказались, оно мне сразу же напомнило скорее тюрьму, чем реабилитационный центр. Первым делом они накачали меня различными лекарствами. Все там были толстыми и неторопливыми. Если ты ввязывался в драку, то им требовалось часа два, чтобы вмешаться. Итак, они вкололи в меня кучу лекарств и забрали меня на собеседование с наркологами. Я-то думал, что реабилитационный центр – это место, где ты просто бездельничаешь и смотришь телевизор, пока твое время не истечет. Я не знал, что мне придется беседовать о своем далеком прошлом и психических травмах. Эти чокнутые, навязчивые ублюдки достали меня своими вопросами:
– Как давно вы принимаете наркотики?
– Какие именно наркотики вы употребляли?
– Какие внешние обстоятельства привели к употреблению вами наркотиков?
– Какова была ваша домашняя жизнь, когда вы были ребенком?
– Вы, случайно, не гомосексуалист?
Черт возьми, эти ребята мордовали меня без передышки! Этот парень, которого я знать не знал и который вылез непонятно из какой задницы, ожидал, что я отвечу на все эти глубоко личные вопросы? Я не желал обсуждать, кто я такой и каковы мои отношения с духами-искусителями.
– Знаешь, что? Отъе… сь от меня, ублюдок! И пошли вы все нах… й! – сказал я. – Как ты смеешь так разговаривать со мной, ты, наглое белое быдло!
Назавтра я оттуда уехал.
Неделю спустя я зарегистрировался в другом реабилитационном центре, в Тусоне. Мэрилин убила бы меня, если бы я не вернулся на лечение. Она могла показаться милой, невинной, ласковой, этакой сестрой Ордена Введения Пречистой Девы во Храм. Но она не была такой. Она не позволила мне сдаться. Она подвергла меня жестокой энергичной порке. Она сказала: «Нет-нет, мы должны довести наш спор до конца». Вот тогда я увидел ее с другой стороны: в ее глазах появился блеск. Для нее это было не баловство, а настоящее дело. Поэтому я предпринял в Финиксе еще одну попытку.
Во втором реабилитационном центре люди мне понравились. Я сблизился с одной молодой состоятельной девушкой, которая училась на модельера. Ее совершенно вымотало пристрастие к героину. У меня там возникли проблемы, потому что кто-то задел мои чувства, рассказав что-то обо мне одному из сотрудников центра, и я обругал их. Когда я сказал все, что я думал, все перепугались, потому что там не привыкли, чтобы ниггер разговаривал с ними таким образом. Те, кто там работал, сказали мне: «Вам надо уйти, все напуганы». Тогда я позвонил этой девушке, с которой я встречался. Она пришла, она меня поняла. После этого я оттуда ушел.
Финикс – это консервативный город, живущий, блин, строго по правилам. Когда ты проходишь здесь антинаркотическую реабилитационную программу, ты можешь почувствовать расистское высокомерие всех этих многоопытных врачей и тех, кто, как предполагается, должен был помочь тебе.
Я был для них знаковым негром, негром-символом. У персонала было стереотипное предвзятое представление о черных людях, и, в особенности, о черных спортсменах. Главный администратор даже имел наглость заявить мне:
– У нас здесь были и другие спортсмены, и у всех них были украшения. Я заметил, что ты, в отличие от них, не швыряешься напоказ деньгами налево и направо.
– Это потому, что у меня совсем нет денег, – ответил я ему сухо.
Я уловил скрытый смысл его ремарки. Он просто опустил слово «черные», но думал он именно так.
Мэрилин видела все это и постоянно пыталась найти такое место, где могли бы помочь мне. Но у меня в то время были другие, более важные дела. Это было Рождество 2006 года, и я был полон решимости превратить его в Аризоне в Рождество со снегопадом[321]. Пока мой помощник Дэррил спал в другой комнате, я выскользнул из дома, прыгнул в свою «БМВ» и поехал в бар «Пуссикэт лаундж». Добравшись туда, я нашел администратора, сексапильную восточноевропейскую девушку, к которой я всегда был неравнодушен.
– Где раздобыть «белой сучки»? – спросил я ее.
– Могу достать это для вас, одну минутку, – ответила она.
Вернулась она с тремя маленькими пластиковыми пакетиками, в каждом – по грамму «кокса».
Затем она чрезвычайно меня удивила, спросив:
– А можно мне немного?
Никогда не было ни малейших признаков того, что эта девушка проявляла ко мне интерес. Мы прошли в офис, и каждый из нас сделал себе несколько дорожек.
– Майк, вы выпили, – заметила она. – Может быть, мне отвезти вас куда-нибудь?
– Нет, со мной все в порядке, – отказался я.
Я не мог поверить, что я сказал так. Это был мой шанс заполучить киску, которой я домогался многие годы. Конечно же, на меня повлиял мой дух-искуситель. Я подумал: «Я не позволю ей подвозить себя, она просто хочет моего кокаина. Пусть эта сучка отъе… ся!» Я хотел быть наедине с девушкой своей мечты, с настоящей «белой сучкой». Я просто был эгоистичен по отношению к кокаину. Я мог бы поехать домой вместе с девушкой, которую так долго пытался заполучить, но я не захотел делиться с ней «коксом».
Поэтому я пошел и сел в машину. Я тут же высыпал большую часть «кокса» из одного из пакетиков на среднюю консоль. Затем я вытащил свои сигареты «Мальборо», вытряхнул из одной сигареты где-то половину табака, зачерпнул «кокса» и насыпал его в эту сигарету. Сделав несколько затяжек, я поехал домой.
Ознакомительная версия.
