Ознакомительная версия.
В отличие от других реабилитационных центров, где я уже успел побывать, «Уандерлэнд» был реальной действительностью. Здесь не существовало традиций штата Аризона: нам была предоставлена определенная свобода. Нам не приходилось иметь дела с людьми, осуждающими нас. Здесь были очень интересные люди, не боявшиеся сложных парней вроде меня. «Уандерлэнд» относился к тем качественным реабилитационным центрам, которые были созданы для обеспечения детей элиты: «звезд» кино, банкиров, ну, и все такое. Пребывание там было похоже на жизнь в большом особняке, как раз к которой я и привык. Стоило это непомерно дорого, но я думаю, что для меня было сделано исключение, поскольку в то время денег у меня не было.
Я сразу же влюбился в это место. Я чувствовал, что оно может спасти меня. У меня была своя собственная комната, и я был окружен всеми этими классными парнишками, которым на тебя не наплевать. Отсюда было рукой подать до старого дома Марлона Брандо и до того места, где Джек Николсон жил в течение многих лет. После того как я устроился, я начал ходить на собрания анонимных алкоголиков и наркоманов. Нам там позволяли самостоятельно ходить в город, необходимо было только вернуться к определенному часу.
Однако через несколько недель в умонастроениях администрации наметились некоторые перемены. Потому что я был осужденным преступником третьего уровня и был обвинен в изнасиловании, администрация стала опасаться моего совместного пребывания с другими пациентами. Если бы вдруг что-нибудь случилось, можно было бы подать в суд на любого, включая штат Калифорния. Я подозреваю, что Шейла устроила мою задницу в это место, воспользовавшись своими связями, но теперь было совершенно неясно, смогу ли я остаться. Однако я к этому времени подружился со всеми этими парнишками, и они взяли на себя ответственность за меня. Каждый вечер я ходил в город и приносил для всех мороженое. На собрания анонимных алкоголиков и наркоманов я приносил печенье и молоко. Так что мы действительно жили там одной семьей. В конце концов, было организовано собрание, на котором каждый должен был высказать свое мнение, например: «Майк должен остаться. Не выгоняйте Майка». Все высказались в мою пользу, и я остался.
Я всегда гордился своей дисциплинированностью, но лечение от пристрастия к «коксу» было, блин, весьма болезненным. Во время этого лечения ко мне вернулась вся боль, полученная мной на боксерских поединках. «Кокс» и спиртное были для меня чем-то вроде новокаина. Когда я прекратил принимать их, у меня обострился артрит. Я чувствовал себя калекой, я не мог нормально ходить, у меня сильно болели ноги. Даже сейчас я до сих пор вынужден делать укол кортизона каждый раз, когда меня скручивает боль.
В «Уандерлэнде» я вел исключительно правильный, строго выверенный образ жизни. Порой там бывали искушения. Так, на лечении вместе со мной находилась одна известная молодая актриса. Каждый вечер она выезжала в город со своими друзьями. Приезжали четыре или пять лимузинов и «Тигуанов» и забирали их. Это была целая колонна. У нее был черный парень, который организовывал для нее шоу, и однажды вечером он пригласил меня поехать вместе с ними.
– Нет, я не могу. Если даже меня просто сфотографируют, как я тусуюсь с этими ребятами, я прямиком загремлю в тюрьму, – ответил я ему.
Мне страшно хотелось поехать, во мне еще осталось желание погулять, но я сопротивлялся ему. Надо сказать, что эти детишки нарушали правила сплошь и рядом. Один богатый паренек смог тайком пронести в свою комнату пятьдесятидюймовый телевизор с плоским экраном, чтобы играть в видеоигры. Его застукали за этим делом и выгнали из центра.
Через некоторое время я вошел в ритм этой жизни. Я активно посещал собрания анонимных алкоголиков и наркоманов. Я лучше, чем кто-либо, проходил реабилитационную программу «12 шагов»[324]. Я был образцом пациента, осуществляющим эту программу. От каждого пациента требовалось, чтобы он посещал одно собрание в день, я же посещал три или четыре собрания. Когда примерно через три месяца после того, как я попал в этот центр, ко мне приехала Мэрилин, я взял ее на одно из моих собраний на Сансет-стрип[325]. Вначале я обошел всех с корзиной, чтобы собрать пожертвования для кофе и чая. Затем, когда собрание закончилось, я убрал стулья, вымел и вымыл пол. Когда я делал все это, у меня было хорошее настроение.
Я испытывал противоречивые чувства в отношении всего этого. Многие мои герои оказывались неудачниками, когда им приходилось устраивать свою жизнь, но в своей области они были чемпионами. Их хотели перевоспитать и вылечить от пристрастия к алкоголю и наркотикам, чтобы спасти их, но зачастую без алкоголя и наркотиков они утрачивали свои замечательные качества. В моей жизни все были счастливы, когда я был трезв, но я сам при этом чувствовал себя несчастным. Я хотел просто умереть.
Однако, когда я размышлял об этом, у меня перед глазами всегда была Мэрилин.
– О чем вы говорите? Вы должны проходить программу реабилитации! – кричала она. Она превращалась при этом из симпатичной светловолосой леди в какого-то дьявола. Этой леди было судьбой предназначено войти мою жизнь. Когда ты погряз в своих грехах, ты не способен осознать, что ты болен и насколько ты болен. Например, я сам считал, что любая болезнь вылечивается плаcтырем или капельницей. У меня не было ни малейшего понятия о том, что такое болезнь психики.
С учетом моей известности вначале меня направили на закрытые собрания анонимных алкоголиков и наркоманов. Побывав на них, я был шокирован. Я встретил там кое-кого из числа самых громких имен в мире. И они также были обрадованы, увидев меня: они-то ведь думали, что я очень крутой. Меня спрашивали: «Майк, вам нужны деньги?» И кто-то из них клал деньги на мой счет. На этих собраниях я уяснил для себя следующую вещь: если ты употребляешь наркотики, то об этом узнают все. Однажды я встретил на закрытом собрании всемирно известного актера, одного из самых знаменитых. Он поприветствовал меня и сказал: «А мы ждали здесь вас. Я уже и местечко для вас забронировал».
«Но откуда, черт побери, он знает, что я употребляю наркотики?» – подумал я. Однако если ты их употребляешь, то каждый, кто также делает это, знает, что ты их употребляешь. Мы полагаем, что нас никто не видит, но мы прозрачнее, чем считаем.
Я понял, что собрания за закрытыми дверьми – это не мое. И я стал ходить где-то четыре раза в день на обычные собрания. Парни, которые проходили закрытые программы реабилитации, относились к числу элиты, поэтому у них была их собственная программа. Мне же было необходимо пройти программу Билла[326]. Я должен был проходить ее вместе со всеми остальными обычными пациентами.
Ознакомительная версия.
