Ознакомительная версия.
От этого замечания настроение Больски не очень-то поднялось.
– А какое значение имеют большие расстояния для нас сегодня? – немного помолчав, спросил он Кагенека.
– Огромное! – ответил тот. – Точно такое же, как и в свое время для Наполеона!
– Ерунда! – возразил Больски. – Мы живем в двадцатом столетии! Наш фюрер – Адольф Гитлер, а не Наполеон!
– Ну и что? – спросил Якоби.
– А то, что у нас есть величайший вермахт и во главе его стоит величайший полководец всех времен! Для наших самолетов, танков и моторизованных соединений расстояния не имеют больше никакого значения!
Больски распалялся все сильнее, словно стремился достичь вершин своего красноречия:
– Давайте не забывать: мы не копье, брошенное в пустоту, которое неизвестно, попадет или не попадет в цель! Мы разящий меч новой Германии! Направляемый искусной рукой и готовый к нанесению все новых и новых ударов вплоть до окончательного уничтожения всех наших врагов!
– Хорошо сказано! Очень красиво! Просто великолепно! – Якоби насмешливо зааплодировал. – Доктор Геббельс должен быть начеку, иначе однажды наш Больски займет его место!
– Мой дорогой Больски, – с подчеркнутой вежливостью сказал Кагенек, – вот вы и решили все наши проблемы! Поэтому я могу, наконец, со спокойной душой сходить по нужде, собственно говоря, я уже с самого утра хочу сделать это!
С этими словами он пришпорил своего коня и галопом умчался прочь.
* * *Наша радость от возможности идти походным маршем по булыжному покрытию Наполеоновского тракта оказалась, увы, недолгой. Мы получили приказ свернуть с него и двигаться на северо-восток, к лежащему на линии Сталина Полоцку. До этого приказа наша дивизия двигалась форсированным маршем к Минску, продемонстрировав при этом свои великолепные строевые возможности. Однако битва в котле под Минском была закончена,[27] и мы были там больше не нужны. Воздушная разведка донесла, что через Смоленск и Витебск противник подтягивал к линии фронта крупные резервы. Вероятно, он намеревался остановить стремительное продвижение немецких войск между Полоцком и Оршей. Надо было обязательно сорвать планы русских, так как в противном случае они преградили бы нашим войскам путь к автодороге, по которой наши танки должны были двигаться на Москву.
И вот опять хорошо знакомые нам старые мучения: ужасающие дороги, «команды толкачей», пыль, жара, постоянная жажда и нехватка питьевой воды. Так обстояло дело сегодня, такой же будет обстановка завтра и послезавтра… Километр за километром невероятного напряжения и убийственной монотонности.
Совершенно неожиданно окружающий ландшафт меняется, и мы маршируем уже не по безлюдным полям, поросшим густой жесткой травой, а по плодородной местности с сочной растительностью. Извилистая линия деревьев вдали отмечает русло реки. Это Березина. Видимо, для измученных долгим переходом солдат она казалась райской рекой, так как прозвучал приказ на привал, как только мы подошли к воде. На другом берегу до самого горизонта раскинулись дремучие леса.
Я невольно вспомнил о том, что последние 10 тысяч оставшихся в живых солдат «Великой армии» Наполеона были наголову разбиты на берегах именно этой реки. Только нескольким сотням гвардейцев императора удалось добраться до западного берега Березины.[28] И далеко не всем из них посчастливилось вернуться во Францию, чтобы там поведать о случившемся. Остатки шестисоттысячной императорской французской армии сражались в последней битве на Березине одни. Их император уже был в Париже.[29]
И для оставшихся в живых солдат 6-й пехотной дивизии на Березине суждено было приобрести судьбоносное значение тремя годами позже. Правда, это был уже другой участок Березины, примерно в 240 километрах южнее, в Припятских болотах.[30] Но мы еще ничего не знали об этом, когда отдыхали на ее берегу. И когда один из наших бойцов нашел военный знак сухопутных войск Великой армии Наполеона, все посчитали это добрым предзнаменованием. Это оказался полузасыпанный речным песком бронзовый орел внушительных размеров, блестевший на солнце у кромки воды недалеко от дороги.
Весть об этой удивительной находке дошла до одного из подразделений наших военных корреспондентов. Это их очень обрадовало, и вскоре в одной из фронтовых газет появилась довольно забавная заметка на эту тему: «Точно так же, как нашему фюреру удалось гениальным образом претворить в жизнь план Шлиффена (стратегический план военного командования Германской империи, который был разработан в начале XX века начальником немецкого Генерального штаба (в 1891–1905) фон Шлиффеном, чтобы одержать быструю победу в Первой мировой войне на Западном фронте. – Пер.) и привести немецкие дивизии к великой победе во Франции, на этот раз он подхватит военный знак армии Наполеона и приведет германский вермахт к решающей победе над Советским Союзом. Мы стоим накануне великой эры – эры создания могучей, объединенной Европы! Эта прекрасная идея, которую не смог осуществить Наполеон, должна быть претворена в жизнь нашим фюрером!»
Около двух часов мы наслаждались отдыхом на берегу Березины. Солдаты смыли затвердевшую корку пыли, покрывавшую их лица и обнаженные торсы. Прохладная речная вода остудила наши воспаленные глаза и освежила пересохшие, потрескавшиеся губы. Потом мы снова двинулись в путь. Мы шли и шли, но на этот раз уже по территории самой России.
12 июля, на двадцатый день войны, мы получили несколько солдатских газет с подробностями об успешной битве под Минском.
«Битва с применением охвата вражеских войск под Минском завершена. Четыре русские армии противостояли нашей группе армий «Центр». Все они разгромлены. В плен взято более 300 тысяч солдат и офицеров противника, уничтожено или захвачено в качестве трофеев более 2600 танков и 1500 орудий. Противник понес огромные потери убитыми и ранеными».[31]
Однако на нашем участке фронта русские продолжали отступать на восток. Складывалось такое впечатление, что нам никогда не удастся догнать их. Словно вся война представляла собой не что иное, как непрерывный марафонский забег… Возможно, до Урала или еще дальше?
Поэтому как избавление от мучительных переходов мы восприняли сообщение начальника разведки нашей дивизии о том, что противник концентрирует свои войска на рубеже Полоцк – Орша – Витебск. Многочисленные реки, озера и густые леса образовали там естественные препятствия. Бетонированные бункеры, доты и дзоты, а также противотанковые заграждения превращали их в глубокоэшелонированную, чрезвычайно мощную систему укреплений: линию Сталина. Наша походная колонна сразу же зашагала веселее по дороге. Солдаты уже со смехом относились к надоедливой пыли, к удушливой жаре и мучившей всех жажде. Так как сегодня им предстояло пройти всего лишь каких-то тридцать километров, а совсем скоро дальние переходы совсем прекратятся! Наша следующая цель уже находилась в непосредственной близости от нас.
Начали появляться самые невероятные слухи. Якобы с каждым часом вражеское сопротивление на восточном берегу Десны усиливалось, а наши танковые соединения и передовые отряды вели тяжелые бои. Как бы там ни было, но наши танковые и моторизованные части получили приказ прекратить наступление и перейти к обороне своих позиций, пока не подойдут идущие за ними пехотные дивизии. Теперь перед нами была поставлена действительно боевая задача!
На следующий день после переправы через Березину поступил приказ остановиться и разбить лагерь позади холма, поросшего лишь высокой травой. С вершины холма была видна лежавшая перед нами маленькая деревушка Гомели. Справа и слева от нее находилось два озера, протянувшихся до самого горизонта. Между этими озерами имелся узкий перешеек, на котором и лежала деревня Гомели. Находившийся позади деревни узкий, заполненный водой ров, через который был переброшен мост, соединял оба озера. За этим каналом виднелись глубокоэшелонированные противотанковые препятствия, заграждения из колючей проволоки и бетонированные доты линии Сталина, которую мы должны были прорвать. На этот раз наш батальон уже не был в резерве. Мы входили в первый эшелон наступающих войск и должны были штурмовать перешеек!
На следующий день наши разведывательные группы выяснили, что выполнить это задание будет нелегко. Войска противника заняли деревню Гомели, а мост через ров с водой был взорван. Из показаний пленных, захваченных разведчиками, следовало, что на другой стороне рва, вблизи взорванного моста, находились два хорошо замаскированных бетонных дота, которые контролировали все подходы. Пять мощных дотов держали под обстрелом самое узкое место канала, где можно было бы организовать переправу. Еще больше дотов, ДЗОТов находилось в глубине обороны русских.
Ознакомительная версия.
