с обрывком адреса.
– На юг вдоль залива – там есть Третья улица, – сказал он. – Здесь до черта бухт, сынок: Шип-Бэй. Брод-Бэй. Линкхор-Бэй. Тебе что нужно?
Он пробил за бензин и фрукты и глянул на меня:
– Кого-то ищешь?
Я описал внешность. Это погрузило его на какое-то время в меланхоличную задумчивость:
– На Атлантик-авеню на берегу есть церковь рядом с библиотекой… Там какая-то коммуна каждый день собирается всю неделю. Полно бездельников из Нью-Йорка и Филадельфии. И Третья улица там рядом.
Он протянул мне чек и карту, я расписался и забрал пакет.
– На юг вдоль океана, – напутствовал он, когда я толкнул плечом стеклянную дверь.
Заправившись, я сверился с навигатором и направился к берегу сквозь центр Норфолка.
Я добрался сюда из Льюиса часа за четыре. Шоссе номер 13, ведущее от порта на юг, кратко пересекает Делавэр, Мэриленд и Вирджинию по полуострову, который так и нарекли: Делмарва – по именам трёх штатов.
С полуострова через обширный Чесапикский залив на другой берег Вирджинии ведёт мост длиной в двадцать пять миль, опирающийся на насыпные островки. Конструкция моста весьма оригинальна. В центре залива вместо того чтобы увеличить высоту пролётов для прохода судов, мост ныряет под воду в тоннель, пропуская суда над собой. Вынырнув с другой стороны фарватера, мост упирается в Норфолк, в бухтах которого раскинулась старая военно-морская база. Город, как и водится в таких случаях, полон ведущих охоту девиц, стремящихся сюда со всего штата на учёбу в местные колледжи.
В водах Чесапикского залива повсеместно добывают сельдь, крабов, устриц и качают сланцевый газ. Акватория полна посудин любых размеров: от яхт и катерков, до эсминцев. С высоты эстакад и развязок взору открываются стада жирафоподобных портовых кранов. Вдоль протяжённых пирсов притулились громадные туши авианосцев.
Добравшись до побережья Вирджиния-Бич, я покатил вдоль океана на юг.
В районе Третьей улицы возле здания небольшой деревянной церквушки прямо на газоне, на скамейках, выставленных рядками, расселась публика. Я припарковался и вышел. Дама оратор на небольшом деревянном помосте вела службу, время от времени поправляя микрофон. Рядом на пляже под навесами стояли приготовленные столы. Волонтёры суетились, выкладывая бесплатный обеденный провиант: салаты, сэндвичи, закуски, лёгкий алкоголь.
Я пересёк дощатый прогулочный променад и очутился рядом с пустыми столами под вывеской: «Добро пожаловать на ежегодное собрание Клуба Анонимных Лайкоголиков. Оставь тревоги, всяк сюда входящий!».
Под вывеской, откинувшись на спинку шезлонга, прикрыв глаза руками, сидел элегантного вида гражданин с утончёнными чертами лица. Рукава белой рубашки закатались, обнажив запястья. Уловив моё приближение, он сделал ладонью козырёк от солнца и, вскользь оглядев меня, приветливо пригласил:
– Присаживайтесь, милейший. Собрание сейчас закончится, и мы все славно перекусим.
– Пожалуйста, отключите мобильный телефон, – бросил мне набегу волонтёр, распорядитель банкета. В обеих руках у него были упаковки салфеток, он распределял их по столам.
– С этим здесь строго, – улыбнувшись, подтвердил молодой человек. – Мы приезжаем сюда каждый год, чтобы разорвать путы проклятых социальных сетей. Отдохнуть и побыть вместе. С такими же обречёнными и зависимыми бедолагами. Вы ведь здесь для этого?
Я кивнул и, скорей достав, отключил телефон. Пряные ароматы стейков, сэндвичей и пиццы дьявольски возбуждали аппетит.
– Так я и думал, – махнул ладонью молодой человек. – Тогда милости просим. Скоро подадут горячее.
Он оторвал ладонь ото лба, опустив руку; кисть повисла над песком. Внезапно раздался цокот когтей, по доске к нему подбежала маленькая чёрная такса и, уткнувшись острым носиком, лизнула длинные красивые пальцы.
Я присел в шезлонг рядом и тоже игриво протянул руку к пёсику. Собачка, чуть повернувшись в мою сторону, оскалилась и глухо зарычала. Рука моя застыла в воздухе.
– Не обращайте внимания, – успокоил сосед и, положив руку на её блестящую голову, примиряюще потрепал загривок. – Она не очень любит людей. И котов… – добавил он, помолчав.
Председательствующий оратор на сцене заканчивала душеспасительный спич:
– И мы будем каждый день бороться с этим страшным и разрушающим искушением – облаять и забанить комментатора, кем бы он ни был. И да поможет нам всевышний набраться сил и терпения. Дабы не очерствели наши души. И дабы не прошли мы на улице мимо страждущего. Или, не приведи господь, мимо несчастного котёнка! И да пребудет мир и благоденствие в наших сердцах. Аминь! – закончила она.
– Аминь! – разнеслось над поляной во всеобщем выдохе, и все, шумно вставая, потянулись к столам.
Я положил себе салатика и откинулся с тарелкой, подцепив вилкой ещё и ко всему маринованный гриб. Всё выглядело чрезвычайно аппетитно и пахло ароматнейше.
Народ потихоньку рассаживался. В торец нашего длинного стола села оратор-председатель. К ней, расположившись слева и справа, присоединилась супружеская пара: статные муж с женой в майках с логотипом клуба. Рядом с ними, набрав в тарелки тушёных по-мексикански острых потрошков, присел пожилой джентльмен. Против него приземлился с полной тарелкой юноша, по всей видимости внук. Напротив меня сел мужик в курортной цветастой рубахе. Рядом с ним бросил кости мрачноватый усач с обветренной загрубевшей кожей.
Все налегли на закуски.
– Я счастлив быть здесь, – заметил муж, положив себе спаржи. – Боже, как не хочется возвращаться в Нью-Йорк. – Этот город меня убивает. Годами ты выстраиваешь отношения. По пути на работу у меня было кафе, в которое я заходил по утрам. Фитнес-зал, который я посещал в обеденный перерыв. Друзья, знакомые. Любимые магазинчики. Я прикармливал птиц в соседнем парке. А теперь после смены работы, всё это осталось на другой ветке метро! – он покачал головой. – Какие там сегодня новости, не слышали?
Молодой человек в белой рубашке достал из сумки небольшой коротковолновой радиоприёмник и настроил на новостную волну. Председатель нахмурилась.
– Радио можно! Можно… – взволновалась истосковавшаяся по новостям публика.
– Оно не интерактивное, – раздались голоса.
– Мы никого не сможем забанить, – согласился муж.
– Никого не откомментируем, – добавила жена.
Председатель нехотя кивнула, махнув рукой.
Закончился рекламный ролик, отыграл тревожный джингл, в эфире зазвучал напористый голос ведущего:
– Мы продолжаем выпуск новостей. Старт корабля «Дискавери», который состоится через несколько дней на мысе Канаверал, знаменует начало закрытия программы эксплуатации шаттлов.
Все прислушались.
– За двадцать пять лет работы «Дискавери» совершил тридцать восемь космических полётов, – продолжал диктор. – На этот раз в его последнюю миссию входит доставка на Международную космическую станцию грузов и гуманоидного робота. Независимые эксперты полагают, что значительное сокращение финансирования космической программы приведёт…
– Давно пора посылать туда одних роботов, – не удержался, сидевший напротив меня тип в цветастой рубахе. – К чему все эти риски.
– Позвольте прокомментировать, – вмешался муж, но осёкся под тяжёлым взглядом председателя и супруги.
– Хотел бы я это ретвитнуть, – вцепился зубами в сочный кусок внук.
Сидящий напротив него дед глянул осуждающе.
– Они откладывают пуск уже второй раз, – вступил усатый, хлебнув вина. – Чёрт бы меня побрал, если бы я согласился сесть в самолёт, в котором обнаружилось столько неполадок, – он поставил бокал и потянулся за мясным рулетиком.
– Мой «Бьюик» пятьдесят второго года латаный-перелатаный до сих пор бегает на славу, – не сдержался дед. – Главное – правильный уход!
– Правильный уход – это, когда я баню и выкорчёвываю непрошенных выскочек с ненужными мнениями, которых никто не спрашивал, – вскипел усач. – Бешенство прямо охватывает от всяких умников. Так бы и забанил! – он разломил куриную ногу, надувая щёки.
Все зашумели. Председатель постучала ложечкой по стакану, успокаивая комьюнити. Принесли фрукты. Я налил себе воды.
– Аналитики связывают рост цен на топливо со слухами о движении неопознанных объектов в созвездии Тельца, – продолжал голос в радиоприёмнике.
– Бензин за три месяца вырос на пятьдесят центов, – горячо кивнул муж.
– Сколько живу, столько он растёт в цене, – отозвался и тут дед. – С пятидесятых годов чёртов бензин вырос в сорок раз!
– Саддам – вот, кто в гробу переворачивается, – вставил тип в цветастой рубахе. – Мы раскурочили весь проклятый Душманистан, а нефть только дорожает. Чудеса!
– Говорят, через пару лет она может резко упасть в цене, – встрял внук. –
