сидели — дама и я (NB! нынче она совсем больна, а я — совершенно здорова) дыша широко, как рыбы и громко, как моржи.
Итак, мой родной, без нас решено — февраль. Жаль, что не будет совместного поезда (уносящего третьего!) я бы дорого дала (такие вещи живут сослагательными наклонениями!) за несколько часов поезда с Вами, но м<ожет> б<ыть> к лучшему, и м<ожет> б<ыть> эти часы когда-нибудь все-таки будут. Мне с Швейцарией — из-за Вас — необходимо связаться: необходимо, чтобы меня там полюбили — и полюбят.
Видите — вот и вышло письмо навстречу: сначала ноябрю, потом февралю.
Я отсюда уезжаю 17-го, в четверг — в 11 ч<асов> 23 мин<уты> утра.
С 15-го пишите мне уже на Vanves:
65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin
Vanves (Seine)
без себя и адр<еса> на обороте, я их знаю, и — как мне сейчас кажется — никогда уже не забуду.
Прилагаемый листочек [1954] прошу прочесть не сразу, а — вечером — да? Перед сном.
МЦ.
Впервые — «Хотите ко мне в сыновья?» С. 60 63. СС-7. С. 614 616. Печ. по СС-7.
S<ain>t Pierre-de-Rumilly
Haute Savoie
Ch*teau d’Arcine
14-го сентября 1936 г., понедельник
Дорогой Борис Генрихович! Жажду Вас видеть; чтобы рассказать Вам (в лицах) — ту свою Женеву (на к<отор>ую Вы так мило отозвались) и вчерашний Аннемасс. Оба неожиданные. Но теперь уже писать не стоит: мы с Муром 17-го отсюда уезжаем, а Вы — со своими — когда?
Лето было чудное: и Moret и Савойя, но пора уезжать: Мур совершенно ошалел от полноты свободы и непрерывности людского общения: ведет себя, как тогда в Борме, т. е. с утра лезет на стену. Впечатлений от него в замке останется, что «шутит шутки не гораздо хорошие».
Было одно большое горное восхождение — на Mont Brizon [1955], где один горный восхитительный щенок от любви чуть не выкусил мне глаз — на высоте 1600 метров.
_____
Если не лень, напишите уже в Vanves, когда думаете возвращаться.
Очень интересно будет увидеть и услышать выросшую Таню.
Обнимаю всех троих и сердечно радуюсь встрече.
МЦ.
<Приписка на полях:>
65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin — Vanves (Seine)
Впервые — Марина Цветаева в XXI веке. 2011. С. 277-278. Печ. по тексту первой публикации.
Написано на открытке с изображением стаи городских собак.
S<ain>t Pierre-de-Rumilly
Haute Savoie
Ch*teau d’Arcine
15-го сентября 1936 г. — вторник — чердак — под шум потока
Я вовсе не считаю Вас забытым, заброшенным и т. д. Я уверена, что Ваши родители, и сестра, и друзья — Вас — по-своему — как умеют — любят.
Но Вы хотите, чтобы все Вас любили не по-своему, а по-Вашему, не как умеют, — а как не умеют: Вы хотите, чтобы все Вас любили — как Вас люблю — я.
И если Ваша мать [1956] сейчас, как я нынче в 5 ч<асов> утра, не просыпается от ожога: с такими легкими навряд ли можно танцевать, это не значит, что она Вас мало любит, это значит, что sie denkt Sie [1957] не так подробно, как я — м<ожет> б<ыть> и потому еще, что она Вас знает больным — 10 лет, а болезненным — и все 26, я же впервые и одновременно узнаю, что у меня где-то — сын — и что этот сын — больной, и не могу не потрястись этим всей своей привычкой ко всему исключительно-здоровому — и даже как бы несокрушимому — от меня исходящему.
То же самое, как если бы обо мне сказали, что у меня больные стихи.
_____
Встречи с Вами я жду не как встречи с незнакомым, а как встречи с сыном — не только заведомо-родным, но мною рожденным, и которого у меня в детстве, в моем и его сне, отняли. Встречи с Вами я жду как Стефания Баденская [1958] встречи с тем, кто для людей был и остался Гаспаром Гаузером, и только для некоторых (и для всех поэтов) — ее сыном: через сложное родство — почти что Наполеонидом.
_____
— О чтении. Давно хочу. Живете в книгах? — Не о стихах говорю: Вы — поэт. Потребность? Вторая жизнь? Развлечение?
Способны на трудное (и физически-трудное).
Ибо раньше чем не узнаю Вашего отношения к книгам — не могу прислать Вам на прочтение — ни одной любимой, а сколько их у меня (Не даю — никому).
Wassermann’a — знаете? Fall Maurizius — Etzel Andergast — Kaspar Hauser? [1959] Немецкий — знаете?
Итак, отнеситесь так же серьезно, как к вопросу о ходьбе, на который так хорошо ответили — пожалуйста, к вопросу себя — чтеца. Ибо до ноября — 1 *, 2 месяца, сможете прочесть ряд чудных немецких (да и французских) книг. — Или хотя бы одну. — Пруста знаете (всего)? Vigny — Journal d'un Po*te? [1960] — Ведь y Вас — пласты времени. Вы же не целый день пишете. (Что Вы целый день делаете?) — Не бойтесь: не завалю: только одну зараз. И с непременным условием (мое первое Вам, кажется) — никому из рук, так и говорите: прислана на самый короткий срок, отсылаю обратно. Ибо — и это мое единственное чувство собственности — книга не
