осыпал Руди бурными похвалами за победу в гонке на Mille Miglia. Настоящий триумф во славу Германии! Не давая Руди опомниться, Гитлер перешел от дифирамбов к граду вопросов о его впечатлениях об Италии: «Как там с железнодорожным сообщением? Каковы жилищные условия? Восхищается народ Муссолини или терпеть его не может?» – Руди пытался было отшутиться: «Да я на скорости за сто километров в час ничего там толком не разглядел», – но Гитлер продолжил настойчивые расспросы.
Припаркованный при входе новый с иголочки Mercedes его, похоже, вовсе не интересовал, и вместо осмотра машины он устроил гостям обзорную экскурсию по Коричневому Дому: показал окровавленное знамя неудавшегося «пивного путча» 1923 года; провел в просторный зал заседаний Президиума НСДАП с обитыми красной кожей креслами и трибуной для выступлений Гитлера перед ближайшими сподвижниками. Наконец они спустились в подвальное хранилище с длинными рядами стальных сейфов с партийными документами, включая личные учетные карточки членов НСДАП. «Как раз сегодня достигли полумиллионной отметки», – с гордостью похвастался кто-то из сопровождающих. [85]
Теряя терпение, Руди попытался вернуться к вопросу о доставленном «Мерседесе»:
– Я специально прибыл, чтобы вам его продемонстрировать во всей красе. Прекраснейшая вышла машина. – Однако вместо того, чтобы отправиться с ними осматривать кабриолет, Гитлер предложил Руди и Верлину вернуться в гараж салона Mercedes и пообещал прибыть туда лично ровно через полчаса, – на том и расстались.
Ровно через тридцать минут Гитлер, как и обещал, прибыл туда в сопровождении охраны во главе с его личным шофером-телохранителем Юлиусом Шреком. Мускулистый, со змеиным взглядом раскосых глаз отставной военный был создателем и первым главой Schutzstafel, военизированной охраны НСДАП, более известной под сокращенным названием СС. Пока Верлин расписывал характеристики доставленного «Мерседеса», Шрек настоятельно советовал Руди не разгоняться быстрее 30 км/ч: «Враги нашей партии не преминут использовать малейшее дорожное происшествие для контрпропаганды».
Памятуя об этом, Руди покатал Гитлера по Мюнхену с черепашьей скоростью на второй передаче. Не уставая восхищаться машиной, Гитлер заявил, что она является истинным свидетельством непревзойденной искусности немцев. Засим Руди доставил вождя нацистов обратно в шоурум, чтобы завершить приобретение. [86]
Вернувшись из Мюнхена, Руди по здравому размышлению решил, что ни в характере, ни во внешности Гитлера вроде бы и нет ничего особенного и указывающего на то, что ему предначертаны судьбой грандиозные свершения, однако же знакомство с этим человеком почему-то произвело на него глубокое впечатление. Что бы там ни таило будущее, вождь нацистов однозначно показал себя убежденным сторонником автогонок, а все остальное для Руди было, собственно, и не важно. [87]
Хотя он и выиграл в сезоне 1931 года после Mille Miglia еще и Гран-при Германии, и несколько зарубежных гонок, по его завершении пути Руди Караччолы и концерна Mercedes разошлись. Всемирная депрессия лишь усугублялась, и дальнейшее падение продаж делало любое спонсорство – даже на условиях участия в прибылях – неподъемным. Нобауэр, правда, пытался удержать Руди еще на сезон в лоне звездно-лавровой семьи посулами состязаний в США, но гарантий он дать не мог, да и понятно было, что инвестировать средства в разработку новых гоночных машин, чтобы не отстать от конкурентов, Mercedes не будет, и Руди отказался. «Мне нужно ездить постоянно, неужели вам это не ясно?» – сказал он Нойбауэру – и вскоре подписал контракт с Alfa Romeo.
Победы были единственным, что его волновало и побудило присоединиться с 1932 года к миланской заводской команде. Прибыв туда, он с первого же заезда убедился, что пересесть с привычного ему полуторатонного Mercedes SSKL, вождение которого он сам уподоблял ручному управлению паровозом, на Alfa Romeo – одна радость. «Легкая и юркая, как балерина», – превозносил он чудеса управляемости, явленные миру ее конструктором Витторио Яно [88]. [89] Партнеры по команде, включая Тацио Нуволари, поначалу скептически отнеслись к новобранцу, полагая, что у немца уже не получится справляться верткой и легкой как пушинка машины, но Руди быстро доказал их неправоту. Победа на Айфель-1932 в острой борьбе с Рене Дрейфусом стала первой в последовавшей за нею череде его замечательных триумфов в выступлениях за итальянскую марку.
«Летучий мантуанец» и Руди на своих monoposto (одноместных) Alfa Romeo P3 – малиновых, оснащенных двигателями с наддувом пулях на колесах – уверенно доминировали в Гран-при, одерживая победы поочередно. Тацио победил на Гран-при Италии и Франции. Руди – выиграл Гран-при Германии и Монцы, а также ряд гонок и заездов в гору рангом пониже. По итогам дебютного сезона за Alfa Romeo Руди стал вторым, уступив лишь своему партнеру по команде, завоевавшему титул чемпиона Европы. Они воистину взошли на вершину мира автогонок. [90]
Королева скорости и галльский воин
Жак де Марсильяк, специальный корреспондент популярной парижской газеты Le Journal, прибыл в модный французский ресторан в разгар ланча. Маститому репортеру, сделавшему себе имя на освещении вооруженных восстаний в Ирландии и Магрибе, предстояло приступить к исполнению нового редакционного задания, заключавшегося в сопровождении богатой американской наследницы и раллийной гонщицы Люси О’Райли Шелл в ходе ее очередной авантюры. Скинув плащ на руку, Марсильяк принялся высматривать ее в людном зале.
Сквозь гомон прорезался звонкий женский голос: «Да пусть хоть четыре вылета в кювет, что с того?! – негодовал он по-английски. – Разве это повод сдаваться?!» – Тридцатипятилетняя, стройная, румяная, голубоглазая, с коротко остриженными рыже-каштановыми волосами – Люси Шелл командовала всем в этом зале. На самом деле она привыкла командовать в любом помещении, где оказывалась; являть себя в полный рост (пять футов четыре дюйма [91]) в любом облачении и присутствии, будь то вечернее платье от кутюр в ресторане или промасленный комбинезон в гараже. Ее муж Лори, которому была адресована эта реплика, не возражал. Лори был полной противоположностью Люси во всех отношениях – человеком столь же сдержанным и молчаливым, сколь кипучей и словоохотливой была его супруга.
Тут Люси заметила при входе репортера Le Journal, и лицо ее озарила улыбка, которая все ширилась по мере того, как они шли друг другу навстречу. «Ну наконец-то! – сказала она вместо приветствия, перейдя на безупречный французский. – Мы вас заждались. Пойдемте, я вас друг другу представлю. Мы тут как раз об этом ралли и говорим». – И, устроившись за их столиком, Марсильяк стал впитывать ушами всякую всячину о предстоящей ему роли «балласта» в машине супругов Шелл на предстоящем Ралли Монте-Карло 1932 года. [92]
Проводившееся с 1911 году состязание являлось, прежде всего, испытанием участников и их автомобилей на выносливость. Как писал один журналист:
