Десятки, сотни священных обителей радостно перезванивались колоколами в Москве и Подмосковье. Но любимой для владыки Филарета по-прежнему оставалась Троицкая лавра – там, возле святых мощей преподобного Сергия, он по-настоящему начал жить духовной жизнью. Там, в монастырском храме Сошествия Святого Духа на апостолов, погребен учитель и наставник Платон.
В те времена монастыри получали деньги из государственной казны. Но сумма эта была не такой уж значительной. Главная поддержка– частные пожертвования. «В рай входят святой милостыней», – говорили в старину. «Возлюби…» – вот и милость окажешь. Отблагодарить монастырь за возможность помолиться в святом месте стремились и простолюдины. Однако первыми жертвователями всегда считались помещики и купцы. «Много пташек на свете, и каждая поет своим голосом… Учись подпевать каждой из них, – наставлял владыка Филарет настоятелей святых обителей. – Не человекоугодничать надо, а смиренною покорностию снискивать благорасположение добрых людей».
Для святителя Филарета благотворительность, которую он обрел в лице московской аристократии – князе Сергее Голицыне, графе Дмитрии Горихвостове, княгине Волконской, – была одним из важных дел. Сколько бедных сельских храмов и отдаленных монастырей обязаны ему святою поддержкой! Сколько православных греков, сражающихся за свою независимость, было вызволено на эти деньги из турецкого плена.
Филарет любил поэзию. Стихотворные строки порой сами собой слагались в голове – стоило взять в руки перо, и стихи дивным потоком лились на бумагу. Однажды в доме князя Голицына услышал Московский святитель стихи поэта Александра Пушкина, чье творчество поначалу не одобрял, но с каждым годом все более проникался его вдохновенной лирой.
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
– Вот настоящий вопль души, потерявшей верный путь, – взволновался митрополит, дослушав стихи до конца. – Но поэзия, конечно, восхитительная.
Ночью владыка, пораженный отчаянием поэта, написал ему знаменитый ответ:
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана;
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум,—
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум!
Стихи митрополита восхитили Пушкина. Иным, одухотворенным взором посмотрел он вокруг. Иначе не родились бы благодарные строки, посвященные святителю:
…Твоим огнем душа согрета
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Филарета
В священном ужасе поэт.
Задумал однажды император Николай соорудить в Москве величественную Триумфальную арку. Памятник сей намеревались воздвигнуть в честь славных деяний государя Александра I. Однако же на воротах не было никакого упоминания о покойном, не было даже знака о его победах. Зато украсили ворота боги языческие.
Митрополит Филарет венчал Александра II на царство в Успенском соборе Кремля
Митрополит Филарет отказался освящать Триумфальную арку, чем вызвал раздражение царя. Но что для него гнев императора! Христианскому пастырю страшно одно – разойтись с волей Господней.
Общим значительным деянием Филарета и настоятеля Троицкой лавры архимандрита Антония (Медведева) стал Гефсиманский скит в трех верстах от монастыря, окруженный вековыми елями. «То будет моя последняя обитель, – думал владыка, всякий раз навещая скит. – Когда почувствую, что слаб и немощен, попрошусь сюда на покой, с тем, чтобы здесь же погребли и кости мои…» Освящая храм Гефсиманского скита, в котором к тому времени уже хранилась частица мощей великомученика Пантелеймона – дар Иерусалимского патриарха Кирилла, – святитель Филарет сказал:
«Кто б ты ни был, брат мой, не предавайся унынию безнадежному, не дай скорби одолеть тебя… Помни, что горечь твоя уже наибольшей частию испита в великой чаше Христовых страданий…»
19 февраля 1855 года Российский престол перешел к Александру II. Митрополит Московский венчал его на царство в Успенском соборе Кремля. Глубоко переживал великое Таинство Московский святитель – с воцарением нового монарха наступало для России новое время, обещавшее не только успехи, но и опасности.
Царь Александр II, высокий и статный, не имел отцовской державной суровости, был мягок и добр сердцем. Первым делом он завершил начатую еще при отце неудачную войну с Османской Турцией, в которой против России выступили Англия с Францией. А в феврале 1861 года царь подписал знаменитый Манифест, отменяющий в России крепостное право. Этот Манифест об освобождении крестьян составляли известные царские чиновники, но последним, кто правил знаменитый текст, оказался митрополит Филарет.
Да, сколько ни пытался владыка отговорить царя не вмешивать Церковь в дела государственные, все же смирился пред волею государя. За трое суток святитель полностью переписал проект Манифеста, разделив его на три части и придав ему звучание ясное и торжественное.
«Мы убедились, что изменение положения крепостных крестьян на лучшее есть для нас завещание предшественников наших и жребий, поданный нам рукою Провидения… В силу означенных новых положений крепостные люди получат полные права свободных сельских обывателей… Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного».
О том, что Московский митрополит писал Манифест, почти никто не знал. И потому многие удивились, когда император вскоре наградил Филарета золотой медалью, где было написано одно только слово «Благодарю».
Во времена царствования Александра II сбылась давняя мечта владыки Филарета – наконец-то издан русский перевод Евангелия! С церковнославянского переводилась также Библия. Сколько людей теперь возьмут Священное Писание в руки, не боясь сложностей старого языка! Сколько мятущихся душ должен окликнуть в лоно Матери-Церкви новый перевод.
За месяц до кончины святителю Филарету ночью явился давно почивший отец.
– Береги 19-е число, – только и сказал батюшка.
Сон оказался вещим. 19 ноября 1867 года владыка, причастившись Святых Христовых Таин, тихо испустил дух. Умер святитель, стоя на коленях пред иконами Божиими.
