Ознакомительная версия.
– Я люблю тебя, – сказал я ей и послал воздушный поцелуй, когда она садилась в машину.
Кики встретилась со своим инспектором по надзору, и та направила Кики на последний выборочный анализ мочи. Через несколько минут инспектор вернулась и сообщила:
– У вас обнаружен кокаин.
– Это невозможно. Я не употребляю наркотиков, – запротестовала Кики.
– Это очень серьезное дело, Кики. Вы кормите грудью свою дочь. Положительный тест на «кокс» может послужить причиной того, что ребенка заберут из дома и поместят под опеку приемного родителя.
– Что?? Но я не употребляла «кокс»! – закричала она. – Подождите. Может ли быть, положительный результат теста на «кокс» от поцелуев с кем-нибудь?
– Я никогда не слышала об этом. Но если вы предполагаете, что «кокс» мог попасть в ваш организм таким образом, то почему бы вам не задержаться еще на час, и мы проведем повторный анализ вашей мочи. Если это такое ничтожное количество наркотика, то он к этому времени выйдет из вашего организма, – предложила инспектор по надзору.
Через некоторое время у меня раздался звонок телефона.
– Ты, чертов ублюдок! – закричала Кики в трубку. – У меня собираются забрать моего ребенка из-за тебя, е… ный ты наркоман! У меня оказался положительный тест на «кокс»! Теперь твое пристрастие к наркотикам сказывается, б… дь, на моей семье! Я могу потерять свою дочь! Как ты мог принимать «кокс», а затем целовать меня на прощанье этим утром?
Она застала меня очень не вовремя. Я как раз принял дозу и закайфовал. И принял я не тот хилый остаток «кокса», который мог заваляться в сложенном клочке бумаги, а «кокс» из консервной банки. Я лизнул содержимое банки и получил порцию чистого кокаина. Такую солидную, что перестал чувствовать свой язык.
Я повесил трубку, сказал Майки, чтобы она заперла за мной дверь, и отправился в путь. Я прошел двадцать миль от своего дома в Хендерсоне до гетто в Западном Лас-Вегасе. Я был под дурью и взмок, как скотина. Все притормаживали и предлагали подвезти меня.
– Эй, Майк! Садись в машину, приятель! – кричали они мне.
– Нет, отстань от меня, чувак. Мне сейчас хреново.
– Может быть, мне вызвать полицию?
– Нет-нет, со мной все в порядке, – отвечал я.
Наполеон как-то сказал: «От великого до смешного лишь один шаг». Я сделал сто тысяч шагов. Кики через час сдала повторный анализ, и на этот раз он был отрицательным, но я этого не знал. Я просто шел и шел, и когда я вернулся домой, я ширнулся «коксом» и ушел в загул на два дня.
Затем настала моя очередь провалить ссаный тест. Моя моча тоже оказалась грязной. Обычно меня это не беспокоило, поскольку партнер моего адвоката был близким другом моего инспектора по надзору. Однако на сей раз он не стал спускать проблему на тормозах. Таким образом, с учетом результата моего теста и рапорта инспектора Кики об инциденте с поцелуем меня могли запросто упечь обратно в тюрьму или, по крайней мере, направить вновь в Аризону и поместить там под гораздо более строгий надзор. Это означало, что нас с Кики могли разделить, потому что она находилась под надзором здесь, в Лас-Вегасе.
– Майк, если ты сядешь в тюрьму, я в качестве твоей подруги не буду иметь никаких прав, я ведь тоже на испытательном сроке, – сказала мне Кики как-то. – Я не смогу даже навещать тебя, хотя у нас общий ребенок. Это одна из причин, почему я хочу, чтобы мы поженились. Мы ведь в любом случае собирались пожениться.
– Хорошо, когда ты бы хотела это сделать? – спросил я.
– Честно? Завтра, – ответила она.
– Почему бы не сегодня вечером?
Было около шести часов вечера, 6 июня, спустя десять дней после смерти Эксодус. Кики забросила в поисковик «Гугл» «церкви со службой бракосочетания», сделала несколько звонков, и в церкви при отеле «Хилтон» в Лас-Вегасе ей сказали, что они могут принять нас прямо сейчас. Кики все это воспринимала как чисто практический вопрос, но я любил эту сумасшедшую женщину. Я не хотел жениться на ней только для того, чтобы она с ребенком могла навещать меня в тюрьме. Я хотел жениться на ней, потому что не мог жить без нее. Мы поговорили на эту тему, и она сказала, что не собирается ставить мне ультиматума, но если я не женюсь на ней, она не собирается ждать годы, чтобы выйти замуж. Она может воспользоваться другой ситуацией, если она подвернется, потому что она хочет быть замужем.
После того как я предложил пожениться в тот же вечер, у меня появилась невыносимая боль в шее от защемления нерва или по какой-то еще причине. Мы ехали к отелю «Хилтон», и я буквально извивался от этой боли.
– Тебе нет необходимости жениться на мне. Я не хочу заставлять тебя делать это, – сказала Кики и расплакалась.
– Я хочу жениться на тебе, мне просто сейчас чертовски больно, детка. Почему все всегда должно быть связано обязательно с тобой? Почему я должен веселиться и хихикать, как ты? Мне сейчас чертовски больно.
В моих делах был полный хаос, все шло как-то шиворот-навыворот. От употребления «кокса» на губах у меня был герпес. У меня был лишний вес, а теперь еще и это защемление нерва. Кики между тем занималась разной свадебной фигней. Поскольку она была суеверна, требовалось что-то голубое из одежды, поэтому она надела голубые трусики. Требовалось также что-то от другого человека, поэтому она надета браслет своей мамы. Что же касалось старой вещи, то их у нее было много, так что с этим не было никаких проблем. Мы добрались до часовни, и я с трудом мог поверить своим глазам – парень, который сочетал нас браком, выглядел, как «Слик»[337], рестлинг-менеджер, который ведал делами «Биг Босс Мена»[338]. Мы оба с Кики выглядели настолько неудачно, что сначала даже не захотели делать никаких фотографий, но затем «сломались» и все-таки сфотографировались. Когда мы начали просматривать снимки, парень, который сочетал нас браком, сказал: «Это будет пожертвование, оно от семидесяти пяти долларов». Как можно назначать цену за пожертвование? Я чувствовал, что он был готов позвонить в полицию, словно мы собирались сбежать вместе с фотографиями.
Когда мы вернулись домой, Милан плакала, поэтому Кики побежала наверх покормить ее. Рита смотрела телевизор.
– Мама, мы только поженились, – сказал я ей.
– Да ладно! Не может быть! И кто же сочетал вас браком? – спросила она.
– «Слик» из Всемирной федерации рестлинга, – ответил я. Затем я рассказал ей, как все было на самом деле. Она была очень взволнованна.
Мы не обменивались кольцами, не устраивали себе медового месяца. Кольцами мы вообще обзавелись только через год, а наш медовый месяц закончился уже через пару дней. Мы с Кики никогда не ссорились. Мы соблюдали полное спокойствие до тех пор, пока я не говорил: «Я вот сейчас покажу тебе!», и после этого мы начинали ссориться, как не знаю кто. Когда проблемы совсем допекли меня, я подумал: «Что же, черт возьми, происходит?» У меня еще сохранялась склонность к наркотикам, и порой я переходил границы дозволенного. Мы ругались по поводу моих отлучек из дома. Я сделал шаг в правильном направлении: я стал употреблять «кокс» не каждый день, а раз в неделю, затем раз в две недели, затем раз в три недели и, наконец, довел это до одного раза в месяц.
Ознакомительная версия.
