Обитель милосердия
Прошло немного времени, и Елизавета Федоровна целиком посвятила себя служению ближним в основанной ею в Москве Марфо-Мариинской обители милосердия. В обители молились и выхаживали больных, готовили лекарства, раздававшиеся беднякам бесплатно, воспитывали приемных детей. Настоятельница сама была сиделкой, брала на себя самые сложные перевязки и сутками дежурила у постелей тяжелых пациентов.
К ней на Ордынку свозили из московских больниц тех пострадавших от несчастных случаев, чье исцеление казалось делом совершенно безнадежным. Когда таких больных удавалось поставить на ноги, врачи только разводили руками. Случалось так, что родственники пациентов лишь по прошествии времени узнавали, что сестра, положившая столько труда и терпения для облегчения участи их близких, и есть та самая «гордая» и «надменная» Великая княгиня, против которой была направлена как либеральная пресса, так и большевистская пропаганда.
Марфо-Мариинская обитель. Начало ХХ в.
Особым подвигом «великой матушки», как звали Елизавету Федоровну в Москве, стало посещение Хитрова рынка, места, где скрывались закоренелые преступники и куда даже днем опасалась заходить полиция. Великая княгиня Елизавета Федоровна отыскивала там беспризорных детей и устраивала их в своем приюте. Всех их надо было вымыть, накормить, обогреть, утешить. Многие малыши нуждались в основательном лечении, и отношение к этим хлопотам у сестер обители было отнюдь не поверхностным. Детей именно растили и обучали так, чтобы все они могли со временем стать достойными гражданами своей страны. Чистота, теплые постели, свежее молоко, цветы, садовые и комнатные, были лишь внешней стороной жизни детского приюта. Непоказательная любовь была во всем.
В обитель к матушке приезжали люди из разных уголков России. Игумения Руфина (Кокорева), игумения Ювеналия (Марджанова), да скольких еще воодушевила Елизавета Федоровна примером живой и действенной веры… Обитель посещал и Государь. Выросшие воспитанницы княгини Елизаветы Федоровны на всю жизнь запомнили, как «не похож был на Царя» приезжавший в Сочельник под Рождество человек с окладистой бородой и глазами, в которых играла невыразимо грустная, усталая улыбка.
Затем наступил 1917 год, монархия была сверг нута. Николай Александрович перестал быть Царем, Церковь лишилась своего политического покровителя. Марфо-Мариинская обитель держалась из последних сил, несмотря на беспорядки и голод в столице.
Однажды, когда в больницу ворвались революционные матросы, Елизавете Федоровне пришлось проявить немалую выдержку и сделать одному из них сложную перевязку, делом исполнив заповедь: любите врагов ваших. Выкрикивавшим в ее адрес оскорбления революционерам ввиду отсутствия повода к продолжению ничего не оставалось, как удалиться.
Но скоро представители новой власти пожаловали опять, не дав настоятельнице обители даже сделать последние распоряжения. Она лишь успела попрощаться со своими сестрами, каждую из которых помнила по имени, и вверить заботу о них духовнику обители – отцу Сергию Сребрянскому. И долго еще они вспоминали тот далекий, радостный для всех день открытия обители, когда их матушка сказала замечательные слова: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе с вами я вхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».[67] Христианское служение завершилось мученической смертью, Голгофой.
В далеком Алапаевске, что под Екатеринбургом, вместе с другими родственниками Государя Елизавету Федоровну, которая никогда не помышляла о возвращении в мир, члены местного «совдепа» по тайному предписанию большевистского центра сбросили в старую заброшенную шахту, не слишком умело инсценировав похищение заключенных «агентами мировой контрреволюции».
Есть правда жизни и правда жития… Местные жители уверяли, что еще несколько дней в окрестности шахты раздавались в лесу звуки Херувимской песни…
С тех пор прошло более 90 лет. И вот оно, определение Божие. Те, кто бросали их в шахту и закидывали гранатами, оказались бессильны. В России открыты храмы, преподобномученица Елисавета прославлена в лике святых, к ней прибегают в молитве миллионы людей, к ее нетленным мощам, покоящимся в Гефсимании на Святой Земле, устремляются потоки паломников со всего мира, а в Москве возрождается ее детище – Марфо-Мариинская обитель милосердия. Как завещание соотечественницам звучат сегодня ее слова: «Быть совершенной женщиной – это значит прощать все».
Рекомендуемые источники и литератураСвятая преподобномученица, великая княгиня Елисавета. Жизнеописание. Акафист. М.: Сибирская благозвонница, 2009.
Вяткин В. В. Христовой Церкви цвет благоуханный. Жизнеописание преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны. М.: Православный Свято-Тихоновский богословский институт, 2001.
Золотой святыни свет. Воспоминания матушки Надежды – последней монахини Марфо-Мариинской обители милосердия / Автор-сост. Е. В. Неволина. М.: Сибирская благозвонница, 2009.
Миллер Л. Святая мученица Российская Великая княгиня Елисавета Феодоровна. М.: Паломник, 2007.
Преподобномученица Елисавета Федоровна // Русская Православная Церковь. XX век. К 1020-летию Крещения Руси. М.: Сретенский монастырь, 2008. С. 29–30.
Верный в малом во многом верен будет
Игумен Серафим (Кузнецов)
1875–22.02(07.03).1959
В Евангелии о служении ближнему говорится как о величайшей добродетели. Господь обещает удостоить награды того, кто, оказав милость страждущим, послужит в их лице Ему. Даже духовные дарования сами по себе ставятся не так высоко, как забота о другом человеке (см.: 1 Кор. 13, 1–3; Иак. 2, 14–18), поскольку в ней заключается высшая из всех добродетелей – любовь. Один из примеров исполнения этой христианской добродетели – житие игумена Серафима (Кузнецова).
Монах с «Русского Афона»
Паломника из России в Иерусалиме ожидает необычное открытие. Возле часовни, неподалеку от греческой кельи в Новой Галилее, сохранилась могильная плита с надписью:
«РУССКИЙ СВЯЩЕННО ИГУМЕН СЕРАФИМ НАЧАЛЬНИК СВЯТО СЕРАФИМОВСКАГО СКИТА ПЕРМСКОЙ ЕПАРХИИ ОН ПРИВЕЗ ГРОБ С ТЕЛОМ ЕЛИСАВЕТЫ ФЕДОРОВНЫ В ИЕРУСАЛИМ В 1920 г. 2 фев.».[68]
Кто же он, игумен Серафим? Как оказалась связана его жизнь с судьбой преподобномученицы Елисаветы?
Об игумене Серафиме сохранилась память на месте его подвижничества – в Пермской епархии. Первая половина его служения Церкви была связана с обустройством скита знаменитого Белогорского Свято-Николаевского монастыря. Этот монастырь, находящийся в уединенном месте, в ста верстах от Перми, на возвышенности, среди лесов, до революции называли на Урале «Русским Афоном». Основан он был в 1893 году в память о чудесном избавлении наследника российского престола Цесаревича Николая от опасности в Японии.[69] В год, когда было совершено покушение, на месте будущего монастыря был поставлен высокий деревянный крест, получивший название «Царский», а спустя два года освящено место для закладки храма. В 1902 году на месте деревянного строения был заложен новый каменный Крестовоздвиженский собор, строительство которого продолжалось ровно пятнадцать лет. К 1917 году величественный собор, напоминавший Храм Христа Спасителя, поднялся как своеобразный символ начала крестного пути семьи Романовых и Русской Православной Церкви – самый величественный, грандиозный храм Пермской епархии.
Монастырь считался в ту пору одним из лучших: помимо столярной и слесарной мастерских он имел и переплетную, и иконописную. При обители был открыт приют для 25 сирот, там детей обучали грамоте и ремеслам.
Серафимо-Алексеевский скит, где подвизался игумен Серафим, находился в шести верстах от Свято-Николаевского монастыря. В 1905 году освятили его храмы: деревянный – в честь преподобного Серафима Саровского и пещерный – в честь преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских.
Игумен Серафим был человеком истинно монашеского устроения, и главным для него было собирание «зерен» духовного опыта, всего, что связано с наукой внутреннего делания. Однако за послушание он принял на себя и благоустройство обители.
В 1908 году именно о. Серафим привез из паломнических поездок на Афон и на Восток крест с частицей Честного и Животворящего Креста Господня, камень от Голгофы и от Гробницы Божией Матери, ковчежец с мощами великих святых: Иоанна Крестителя, апостола Андрея Первозванного, евангелистов Луки и Марка, святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, пророка Исаии, великомученика Георгия и др. А над Царскими вратами была помещена икона «Достойно есть» – благословение настоятеля Андреевского скита на Афоне.
